Примеры патриотизма россиян в 1 мировой войне. Патриотические настроения россиян в годы Первой Мировой войны

Характеристика обороны противника Начиная с ноября 1941 г. линия фронта тянулась от берега Ладожского озера, по торфяному болоту перед деревней Липка и Рабочим поселком № 8. Далее, у моста через р. Черная линия фронта проходила по восточному берегу реки. Южнее, линия фронта

§ 3. «ЗЛЕЙШИЙ ВРАГ СОВЕТСКОГО ПАТРИОТИЗМА»: Советская религиозная политика Как известно, советское правительство провозгласило отделение церкви от государства и введение института свободы совести в качестве одного из своих приоритетов{269}. Норма о свободе совести

19 июля 1914 г. Германия объявила войну России. Начало первого мирового катаклизма затронуло глубокие струны национального сознания российского народа и пробудило надежды на возможность либерализации власти. На время царский режим получил кредит доверия со стороны общества, тем более что только он и мог организовать отпор врагу. Патриотическая эйфория, вызванная началом войны, охватила значительную часть интеллигенции, студенчества, средних городских слоев, казачества, часть крестьянства и некоторую часть рабочих. Особенно рвалась на фронт идеалистически настроенная молодежь, желавшая пролить кровь за Отечество. Таков был будущий маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, в «шестнадцать мальчишеских лет» ставший героем-пулеметчиком. И другие будущие наши полководцы - солдаты Первой мировой - воевали не хуже: Г.К. Жуков, К.К. Рокоссовский, И.Х. Баграмян, А.В. Горбатов, A.M. Василевский, И.С. Конев, Ф.И. Толбухин...
Да и как могло быть иначе?
Генерал-лейтенант профессор Н.Н. Головин, находясь в эмиграции, издал ряд книг, в которых пытался воссоздать подлинную картину той войны. Давая характеристику патриотического подъема, ярко вспыхнувшего в осенние месяцы 1914 г., он писал: «...Все, кто был свидетелем войны России с Японией, не может не быть пораженным огромным различием в народных настроениях в 1904 г. и в 1914 г.
Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на бранный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас. Миролюбивый тон Русского Правительства по отношению к немцам был широко известен, и поэтому нигде не могло зародиться сомнений, подобных тем, какие имели место в Японской войне. Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения.

Другим стимулом борьбы, оказавшимся понятным нашему простолюдину, явилось то, что эта борьба началась из необходимости защищать право на существование единокровного и единоверного Сербского народа. Это чувство отнюдь не представляло собой того «панславинизма», о котором любил упоминать Кайзер Вильгельм, толкая австрийцев на окончательное поглощение сербов. Это было сочувствие к обиженному младшему брату. Веками воспитывалось это чувство в русском народе, который за освобождение славян вел длинный ряд войн с турками. Рассказы рядовых участников в различных походах этой вековой борьбы передавались из поколения в поколение и служили одной из любимых тем для собеседования деревенских политиков. Они приучили к чувству своего рода национального рыцарства. Это чувство защитника обиженных славянских народов нашло свое выражение в слове «братушка», которым наши солдаты окрестили во время освободительных войн болгар и сербов и которое так и перешло в народ. Теперь вместо турок немцы грозили уничтожением сербов - и те же немцы напали на нас. Связь обоих этих актов была совершенно ясна здравому смыслу нашего народа» .
Следует отметить, что попытки идеологически обосновать вступление России в войну начали предприниматься лишь после 19 июля 1914 г. (даты объявления Германией войны России). Пропаганда велась, как и в других странах, с позиций защиты своей земли, российского народа, его коренных интересов и национальных святынь от посягательств других держав. Царь в манифестах от 20 и 26 июля о вступлении России в войну первым обозначил причины и характер участия нашей страны в невиданном дотоле европейском конфликте: защита территории Отечества, его чести, достоинства, положения среди великих держав, а также единокровных и единоверных братьев славян. Именно такие взгляды соответствовали распространенным в цивилизованных странах той эпохи представлениям, согласно которым оскорбление достоинства государства требовало удовлетворения в твердо установленных формах, если же таковое не получено, государство должно объявить войну. Считалось, что, как бы тривиальны ни оказались для него обстоятельства вступления в войну, оно должно напрячь каждый нерв, чтобы сохранить то уважение, которого заслуживает, находясь в системе других государств .
Уже тот факт, что Германия первой объявила войну России, способствовал формированию в массовом сознании установок ее восприятия как войны справедливой, оборонительной, направленной на отражение германской агрессии. Преобладавшее в народе патриотическое настроение рельефно выражали две фразы, получившие в то время широкое хождение: «Ежели немец прет, то как же не защищаться?» и «Нам чужого не надо, но и своего не отдадим» .
Именно этим настроением, а также тревогой за судьбу Родины был обусловлен патриотический подъем, захвативший в первые дни войны практически все слои российского общества. В городах, рабочих поселках, крупных селах проходили патриотические манифестации, шествия, молебны о даровании победы над вероломным врагом. Особенно мощные патриотические манифестации прошли в столице Российской империи - Санкт-Петербурге. 20 июля на Дворцовой площади собрались тысячи людей самых разных сословий. Они дружно опустились на колени перед императором и императрицей, вышедшими на балкон Зимнего дворца. Николай II объявил манифест о вступлении России в войну. И первым из мобилизуемых воинов торжественно принял присягу сам царь - на Евангелии, по форме присяги императора Александра I в 1812 г. Как вспоминал позднее председатель Государственной Думы М.В. Родзянко: «В день манифеста о войне с Германией огромная толпа собралась перед Зимним дворцом. После молебна о даровании победы Государь обратился с несколькими словами, которые закончил торжественным обещанием не кончать войны, пока хоть одна пядь русской земли будет занята неприятелем. Громовое «ура» наполнило дворец и покатилось ответным эхом в толпе на площади. После молебствия Государь вышел на балкон к народу, за ним императрица. Огромная толпа заполнила всю площадь и прилегающие к ней улицы, и когда она увидела Государя, ее словно пронизала электрическая искра, и громовое «ура» огласило воздух. Флаги, плакаты с надписями «Да здравствует Россия и славянство!» склонились до земли, и вся толпа, как один человек, упала перед царем на колени. Государь хотел что-то сказать, он поднял руку, передние ряды затихли, но шум толпы, несмолкавшее «ура» не дали ему говорить. Он опустил голову и стоял некоторое время, охваченный торжественностью минуты единения царя со своим народом, потом повернулся и ушел в покои. Выйдя из дворца на площадь, мы смешались с толпой. Шли рабочие. Я остановил их и спросил, каким образом они очутились здесь, когда незадолго перед тем бастовали и чуть ли не с оружием в руках предъявляли экономические и политические требования. Рабочие ответили: “То было наше семейное дело. Мы находили, что через Думу реформы идут слишком медленно. Но теперь дело касается всей России. Мы пришли к своему царю как к нашему знамени, и мы пойдем за ним во имя победы над немцами”» .

В те же дни в столице разъяренная толпа разгромила и подожгла здание германского посольства на Исаакиевской площади. 4 августа Николай II с семьей и свитой прибыл в Москву, где его на улицах с воодушевлением встречало не менее полумиллиона москвичей. В Успенском соборе Московского Кремля состоялся торжественный молебен во славу русского оружия.
Другой крупный думский деятель А.Ф. Керенский писал позднее об этих днях: «В 1914 г. народ воспринял конфликт с Германией как свою собственную войну... Войну, которая означала, что судьба России поставлена на карту... Эта вторая война за национальное выживание (первая была в 1812 г.) предоставила царю уникальную возможность протянуть руку дружбы народу, обеспечив тем самым победу» .
Да, действительно, эту войну народ встретил с единодушным патриотическим порывом. 5 августа Санкт-Петербург был переименован в Петроград - власть символически открещивалась от всего немецкого даже в названиях городов. В стране на время мобилизации, а затем и на весь период войны был объявлен сухой закон - и даже это народ поначалу воспринял с полным пониманием. Кстати, и сама война не называлась тогда мировой (и уж, конечно, не Первой мировой). Этот термин, как известно, утвердился в исторической литературе значительно позже. В народе ее сперва называли «германской», а официально - Великой войной. А поскольку опасность нависла над самим Отечеством и война началась при общей народной поддержке, то привилось и другое официальное наименование - Вторая Отечественная.
На страницах печати очень часто тогда проводилась историческая параллель между Отечественной войной 1812 г. и начавшейся войной с Германией. Священники и журналисты, преподаватели университетов и учителя училищ и гимназий также старались поднять боевой дух народа. Они напоминали о героических страницах прошлого: славных победах Александра Невского над шведами и немцами в 1240 и 1242 гг., изгнании польско-шведских интервентов из Москвы в 1612 г. и, конечно, об Отечественной войне 1812 г. В новой войне с Германией виделось великое историческое столкновение славянства и германизма, высокой русской духовности и добросердечия с тевтонским варварством, насилием и агрессивностью. При этом постоянно подчеркивалось, что война со стороны России носит «духовно-оборонительный характер», а победа в ней приведет к нравственному обновлению страны.
Следует особо подчеркнуть, что всплеск патриотизма, проявившийся в первые дни начала войны был выражен не только в манифестациях, шествиях и немецких погромах. Для этого не обязательно быть патриотом. Главное заключалось в другом - в готовности на самопожертвование не на словах, а на деле. Достаточно сказать, что первая из девятнадцати мобилизаций военного времени прошла не только успешно, быстро и планомерно (явка призывников была почти стопроцентной), но и породила мощное добровольческое движение. Оно охватило и часть молодежи, имевшей отсрочку от призыва в действующую армию. Записывались в армию и рабочие, даже имеющие бронь, студенты и интеллигенция. Добровольно ушли в армию писатели А.И. Куприн, В.В. Вересаев, поэт Н.С. Гумилев и др. Мальчишкой сбежал на фронт и будущий советский писатель В.В. Вишневский. Даже находившиеся в ссылке революционеры подавали прошения местным властям с изъявлением желания вступить в ряды действующей армии. Так, например, поступил будущий участник Гражданской войны Я.Ф. Фабрициус, отбывавший ссылку на о. Сахалине.

Тогда же началось зарождаться и женское добровольческое движение. В разных концах страны молодые женщины стремились в эти дни оказаться на фронте. Яркий пример тому дает история М.Л. Бочкаревой. Когда началась война, она так описывала свои чувства: «Мое сердце стремилось туда - в кипящий котел, принять крещение в огне, закалиться в лаве. Дух жертвоприношения вселился в меня. Моя страна звала меня» . М.Л. Бочкарева решила уйти солдатом-добровольцем на фронт. Прибыв на сборный пункт, она обратилась с просьбой зачислить ее вольноопределяющимся, но получила отказ, так как женщин в армию не брали. Тогда она послала телеграмму (т.к. не умела писать) Николаю II и получила высочайшее разрешение. Как известно, эта храбрая женщина прошла всю войну, была четыре раза ранена, стала полным Георгиевским кавалером и дослужилась до звания поручика, а в 1917 г. стала организатором женских ударных батальонов.
Замечательна биография и другой русской женщины-патриотки А.Т. Пальшиной, повторившей подвиг героини Отечественной войны 1812 г. Н.А. Дуровой: с 1914 г. она храбро воевала, выдавая себя за мужчину, стала Георгиевским кавалером и дослужилась до звания младшего унтер-офицера. И только после очередного серьезного ранения покинула действующую армию летом 1917 г.
Императрица Александра Федоровна и ее четыре дочери служили сестрами милосердия в Царскосельском госпитале. Великая княгиня Ольга Александровна, сестра Николая II, также стала сестрой милосердия. Их примеру последовали и другие великосветские дамы. Развернулась широкая благотворительная кампания по сбору денег и организации помощи раненым и семьям солдат-фронтовиков. В июле 1914 г. был образован Всероссийский союз помощи раненым во главе с князем Г.Е. Львовым, затем Всероссийский городской союз во главе с московским городским головой М.В. Челноковым. Позже, в июле 1915 г., эти союзы слились в Земгор (Союз земств и городов), председателем которого стал Г.Е. Львов. Другой известный политический и общественный деятель - лидер партии октябристов А.И. Гучков в качестве особоуполномоченного Российского общества Красного Креста занимался организацией в действующей армии полевых госпиталей. В короткий срок развернулась деятельность добровольного Общества помощи жертвам войны, Союза Георгиевских кавалеров и ряда других общественных организаций. Возникало также много местных общественных организаций, ставящих локальные цели: Комитет по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну, Комитет «Книга - солдату», Московский комитет по снабжению табаком воинов передовых позиций и др. Благотворительные мероприятия проводили работники почт и телеграфа, пожарные, художники, артисты и др.

Большинство интеллигентов в начале войны было настроено особенно патриотично. По словам известной писательницы З.Н. Гиппиус, половина интеллигентов физиологически заразилась патриотизмом. По некоторым версиям, даже песня, звавшая народ на борьбу: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…», была написана еще в годы Первой мировой войны учителем из г. Рыбинска А.А. Боде, только слова были чуть-чуть другие: «…С тевтонской силой темною, с проклятою ордой...». А в 1941 г., будучи «русским немцем» и не имея поэтому шансов донести песню до слушателей, А.А. Боде подарил ее известному советскому поэту В.И. Лебедеву-Кумачу .
Волна патриотизма захлестнула и художественную интеллигенцию. И ранее, до войны, участие в делах благотворительности почиталась ею за честь. В годы же войны возможность внести свою лепту в помощь ближнему и к тому же убедить его в исторической неизбежности происходившего, вселить уверенность в победе - такая возможность привлекала к массовым видам искусства (журнальной графике, карикатуре, лубку и плакату) внимание крупнейших русских живописцев и графиков. В числе их были A.M. и В.М. Васнецовы, К.А. Коровин, Л.О. Пастернак и многие другие.
Самое многочисленное сословие России - крестьянство - еще сохраняло средневековое по сути восприятие войны как крестового похода за землю и веру, в котором присоединение новых земель означало одновременно и распространение на их жителей истинной веры - православия. Правда, многие современники событий начала войны отмечали незрелый, «инстинктивный» характер крестьянского патриотизма . Либеральная интеллигенция в то время старалась нести в крестьянские массы рационально-позитивистское объяснение причин войны, призывала довести ее до победного конца путем организации популярных лекций в деревнях и селах, рассылке брошюр о германском милитаризме, бесчинствах противника на оккупированных российских территориях и т.д. Патриотизм крестьян проявлялся в самых разнообразных формах, подчас весьма действенных. Прежде всего это была материальная помощь фронту. Так, в Екатеринославской губернии в первые дни войны сельские общества начали составлять приговоры о пожертвовании определенного количества хлеба из запасов обществ на нужды российской действующей армии. Такие инициативы получили распространение и в других губерниях, поэтому Совет министров осенью 1914 г. установил предел на пожертвования - не свыше 20% наличного запаса зерна . Сельские общества выделяли денежные средства на устройство лазаретов для больных и раненых воинов, а крестьянки вязали и шили теплые вещи для фронтовиков .

Новым культурно-просветительным начинанием земства явилась организация в деревне кинематографических сеансов. Интерес к ним у сельских жителей был довольно высок. Крестьянам показывали военную кинохронику, игровые военно-агитационные картины (в жанре фильма-лубка), военно-патриотические и др. Все они с успехом демонстрировались в земских деревенских кинематографах, сопровождаясь пояснениями. Так же как и лубки-плакаты, издававшиеся для поднятия патриотического духа русского народа различными общественно-патриотическими организациями, фильмы-лубки в той же форме и теми же средствами, но только на экране, рассказывали об отдельных ратных подвигах русских воинов, зверствах противника на временно оккупированных территориях страны, пытались сатирически высмеять германскую военщину и самого кайзера Вильгельма II 13 .
Лубочные картинки и плакаты распространялись в российской деревне в миллионах экземпляров, особенно в 1914-1915 гг. Написанные простым языком, они строились по типу фольклорных произведений, где герои всегда побеждают, зло наказывается, добро торжествует, русский дух одолевает темные силы. Аналогичные мотивы можно встретить в народной военной поэзии и военных песнях Первой мировой войны .
Вопреки сложившемуся в советской историографии стереотипу, исторические факты свидетельствуют о том, что: рабочие откликнулись на вступление России в войну не антивоенными стачками, а участием, наряду с другими слоями населения, в патриотических манифестациях, крестных ходах, молебнах . Повсеместно рабочие собирали пожертвования на нужды семей призванных в армию их товарищей. Антивоенных стачек рабочих ни в столице, ни в провинции в связи с началом войны не было, лишь в Санкт-Петербурге были отмечены три кратковременные уличные демонстрации рабочих антивоенного характера .
У подавляющей части рабочих не вызывала сомнений необходимость защищать Родину от внешнего врага. Они были охвачены естественным стихийным патриотизмом и разделяли распространившееся и в других сословиях (под влиянием официальной пропаганды и того неоспоримого факта, что именно Германия первой объявила войну) представление о войне как справедливой, оборонительной со стороны России. Рабочие добровольно участвовали в манифестациях (с национальными флагами, пением национального гимна) и сборе пожертвований на нужды армии и семей призванных и т.д.

Следует отметить, что не имели особого успеха попытки леворадикальных политических групп в рядах социалистических партий распространять в начале войны среди рабочих прокламации с призывами к акциям протеста против войны . Антивоенные настроения не выходили, как правило, за пределы тесного круга членов подпольных организаций и связанных с ними рабочих. Аресты, мобилизация на фронт и главным образом изменившееся настроение в обществе привели к падению численности большевистских организаций. Даже в Петрограде, где влияние большевиков в рабочей среде по сравнению с провинцией было весьма значительным, их численность резко сократилась. Так, по подсчетам Г.Л. Соболева, она уменьшилась к ноябрю 1914 г. почти в 50 раз, составив всего 100-120 человек . Единичные антивоенные акции, организованные большевиками в период мобилизации, не оказали сколько-нибудь заметного влияния на рабочую среду, тем более что в социалистических партиях значительное распространение получило оборончество.
В качестве важного, хотя и косвенного показателя патриотических настроений рабочих можно рассматривать резкое падение численности стачек и участников забастовочного движения во второй половине 1914 г. Оно было вызвано не только чрезвычайными законами военного времени, но и убеждением рабочих в необходимости трудом по производству вооружений и другой необходимой фронту продукции поддержать своих мобилизованных товарищей, солдат в тылу. Так, с августа по декабрь 1914 г., по данным Особого совещания по обороне государства, на предприятиях, работавших на оборону, прошло всего 68 стачек с 34,8 тыс. участников, в то время как в 1913 г. - первой половине 1914 г. число забастовщиков в фабрично-заводской промышленности России составило около 2 млн. человек .
По данным Ю.И. Кирьянова, с момента объявления первой мобилизации 16-17 июня до конца 1914 г. в России вообще не было ни одной антивоенной стачки . Политические же стачки прошли в 1914 г. - первой половине 1915 г. по поводу ареста и суда над депутатами-большевиками IV Государственной Думы (ноябрь 1914 г.), годовщины Кровавого воскресенья (9 января 1915 г.) и 1 Мая 1915 г. Отметим при этом, что это были стачки довольно немногочисленных групп рабочих ряда предприятий Петрограда, Москвы и некоторых губернских городов . По данным фабричной инспекции, в августе - декабре 1914 г. прошло семь забастовок неэкономического характера с 2 845 участниками, из них политический характер имели четыре забастовки (822 человека), патриотический - три (2 023 человек) 22 . Таким образом, патриотические забастовки, имевшие антигерманскую направленность, были наиболее массовыми.

В целом же, такой незначительный отклик рабочих в масштабах страны на арест депутатов-большевиков IV Государственной Думы, выступавших с антивоенных позиций, является, пожалуй, наиболее убедительным свидетельством преобладания в первый год войны патриотических настроений в рабочей среде и поддержки пролетариями идеи защиты Отечества.
В отчетах Департамента полиции за январь - февраль 1915 г. отмечалось, что попытки революционных организаций и отдельных агитаторов поднять рабочих на забастовки политического характера успеха не имели .
К числу забастовок неэкономического характера официальная статистика причисляла и антигерманские забастовки, в которых выдвигалось требование удаления с предприятий представителей администрации немецкой и австрийской национальностей. Антигерманские настроения смыкались с политическими и вырастали на их почве. Причинами их роста были представления о немецком экономическом засилье, вредительстве немцев внутри страны, мнение о Германии как о виновнице развязывания войны, ее агрессивных замыслах в отношении России.
Выразительной характеристикой настроений рабочих могут служить мотивы патриотических забастовок. Так, 24 августа 1914 г. в Москве бастовали 450 рабочих машиностроительного завода товарищества «Дангауэр и Кайзер». Забастовка была вызвана тем, что сборщики пожертвований в пользу русских раненых воинов, продававшие с разрешения властей национальные флажки, не были пропущены по распоряжению управляющего предприятием на завод, о чем стало известно рабочим. Трудовой коллектив не только приостановил в знак протеста работу, но и потребовал увольнения управляющего . Или другой пример. 14 ноября 1914 г. возникла забастовка на московском Механическом заводе братьев Бромлей, где бастовало 73 рабочих, выдвинувших требование об увольнении литейного мастера - австрийского подданного. Забастовка, продолжавшаяся полдня, прекратилась после того, как выяснилось, что мастер, хотя и являлся подданным Австро-Венгрии, по национальности был чех .
Такие же патриотические настроения были распространены и в других регионах страны. Так, в Харькове 12 августа 1914 г. забастовали 1500 рабочих завода «Русского паровозостроительного и механического общества», выдвинув требование об увольнении мастеров - германских и австрийских подданных. После того как требование было удовлетворено, забастовка прекратилась . Аналогичное выступление рабочих произошло на Златоустовском заводе Уфимской губернии . Следует отметить неприязненное отношение к лицам, носившим немецкие фамилии, было широко распространено на заводах и фабриках во многих частях России.
В первый год войны пропагандировать пацифистские идеи, а тем более пораженчество в рабочей среде было почти невозможно, так как это вызывало сильное неприятие и грозило большевикам обвинениями в пособничестве врагу. Оборончество и идея классового мира во имя оказания отпора внешнему врагу получили широкое распространение в этот период также в связи с тем, что война вначале представлялась всем слоям русского общества кратковременной и победоносной.

Необходимо отметить, что в первый год войны резко снизилось количество экономических забастовок, связанных с требованием повышения заработной платы, и сократилось число жалоб рабочих по поводу привлечения их к сверхурочным работам . Все это ярко свидетельствовало об изменении отношения рабочих к таким жизненно важным для них вопросам, как повышение уровня их материального благополучия, проблема рабочего времени, что было вызвано, бесспорно, патриотическим подъемом.
Начало войны ознаменовалось подъемом трезвенного движения среди рабочих, инициаторами которого были женщины-работницы. После временного запрета продажи спиртных напитков на период мобилизации по указу Николая II от 24 августа 1914 г. последовал запрет на их продажу на весь период войны. В те дни рабочие ряда предприятий Петрограда, особенно тех, где было занято много женщин, а также почти всех казенных заводов столицы, вынесли постановления, в которых просили о полном закрытии ресторанов, кафе, пивных и прочих питейных заведений на все время войны.
Вторая по размаху после лета 1914 г. волна патриотического подъема прокатилась по России в марте 1915 г. Она была вызвана взятием русскими войсками мощной австрийской крепости Перемышль. В плену, как известно, оказалось 120 тысяч солдат и офицеров. В связи с этой победой в ряде городов были открыты выставки трофейного оружия. В Петрограде по центральным улицам провели колонны австро-венгерских солдат, попавших в плен в Перемышле. А в городах, рабочих поселках, крупных селах прошли многолюдные патриотические манифестации. Вместе с другими слоями населения в них принимали участие и рабочие. Только в марте 1915 г. состоялось шесть патриотических забастовок в Петрограде и Ревеле (Таллин), причем политических забастовок в этом месяце зафиксировано не было .
Наибольшей силы антигерманские настроения среди рабочих достигли в мае - июне 1915 г. - период отступления русских войск. Тогда в конце мая в Москве произошел самый крупный за всю войну германский погром. Однако он не приобрел бы, по мнению Ю.И. Кирьянова, такого размаха, если бы у населения Москвы, в том числе рабочих, не было такого всплеска патриотических и одновременно антигерманских настроений. По его подсчетам, только 28 мая в городе не работали 200 тыс. рабочих . В манифестациях, митингах и погромах в этот день участвовало много женщин-работниц и подростков-рабочих .
Однако это было последнее мощное проявление таких настроений в рабочей среде. Одной из главных причин коренного поворота от патриотизма к неприятию войны, а затем и к пораженчеству была тяжесть военного бремени. Вместо быстрой и победоносной войны страна получила затяжной и бесперспективный позиционный конфликт. В то время как рабочие с пониманием встретили ставшие неизбежными вследствие войны экономические проблемы и продовольственные трудности, торговцы и промышленники использовали их для извлечения сверхприбылей и ускоренного наращивания своих капиталов. Все это подрывало веру в единство интересов разных классов общества в войне, порождало недоверие к официально декларируемым идеям и лозунгам патриотического единения и самопожертвования во имя победы.

Обстановка на фронте (трагедия в Восточной Пруссии, а затем успехи русских войск в Галиции) безусловно содействовала на первых порах еще большему подъему патриотических чувств. Армию жалели, за нее молились, ею восхищались - имелись все оттенки человеческих чувств и настроений, которые вызывает война. Российский народ по праву гордился и своими первыми национальными героями: военным летчиком штабс-капитаном П.Н. Нестеровым, погибшем в первые дни войны в воздушном бою, впервые в истории применившим таран, и донским казаком, первым Георгиевским кавалером той войны К.Ф. Крючковым, уничтожившим в неравном бою 12 немцев. Для Первой мировой войны можно привести множество примеров подобной доблести отдельных солдат и офицеров, проявлений массового героизма.
Необычайную стойкость, высокое мужество и самоотверженность русских солдат и офицеров признавали как представители русского генералитета, так и немецкие военные деятели .
Солдатские письма первых месяцев войны квалифицировались военной цензурой как «высоко патриотические». В своих письмах на родину солдаты писали: «Мы защищаем Царя и Отечество и стремимся во что бы то ни стало покончить с нашим злоумышленным врагом, который думал завладеть нами»; «Я надеюсь вернуться, но если и погибну, то со славой, сражаясь за Русь, за дорогую Отчизну»; «Сколько бы эта война ни продлилась и сколько бы ни стоила нам жертв, а все равно без победы над врагом не будет заключен мир»...
Однако патриотического духа в действующей армии, как и в стране в целом, хватило менее чем на год. После угасания последней мощной вспышки патриотизма в тылу в марте 1915 г., на фронте в пасхальные апрельские дни был зарегистрирован командованием первый случай братания русских солдат с противником (см. № 40-41/2003 ). С лета 1915 г. как на фронте, так и в тылу стало набирать силу антивоенное движение. Почему это произошло? Мемуаристы и историки высказывали разные мнения. Действительно, этот перелом в настроениях и устремлениях российского общества в 1915-1917 гг. нельзя свести к одному-двум конкретным факторам. Все было гораздо сложнее. И все же попытаемся выделить тот спектр обстоятельств, что привели народные массы к пораженчеству и сделал их восприимчивыми к пропаганде большевиков.
Прежде всего, император Николай II не смог стать той личностью, вокруг которой начали бы консолидироваться все слои населения страны, как это было, например, с Александром I в Отечественную войну 1812 г. Кроме того, российская экономика не была готова к многолетней затяжной войне, вследствие чего уже к весне 1915 г. значительно ухудшилось материальное положение основных категорий населения страны - крестьянства, рабочих и средних городских слоев, а острая нехватка военной продукции, в первую очередь винтовок, патронов и снарядов, негативно отразилась на действующей армии: после ряда побед 1914 г. с весны 1915 г. началась полоса поражений. На фоне народного недовольства, взвинчивавшегося царским правительством, стала активизироваться пропагандистская работа левых политических партий и групп, направленная на расшатывание устоев государственных порядков, что находило положительный отклик у значительной части российского общества - в первую очередь среди рабочих и солдат. И наконец, не произошло и подлинного единения народа и самодержца, наметившегося было в первые дни войны. Указ. соч. Солдатские боевые песни из Отечественной войны 1914 года. - Пг., 1914; 24 Рабочее движение в годы войны. Материалы по истории рабочего движения в России. -
М., 1925. - С. 20.
25 Там же. С. 28.
26 Там же. С. 30.
27 Поршнева О.С. Указ. соч. С. 169.
28 Там же. С. 172.
29 Рабочее движение в годы войны. Материалы по истории рабочего движения в России. -
С. 46.
30 Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 434.
31 Харламов Н.П. Избиение в Первопрестольной: немецкий погром в Москве в мае 1915 года // Родина, 1993. № 8-9. С. 127-132.
32 См., например: Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. В 2-х т. Т. 2. - Париж, 1939. - С. 120-121; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917 г. - М., 1991. - С. 101; Drang nach Osten // Родина, 1993. № 8. C. 14.
33 Царская армия в период мировой войны и Февральской революции. - Казань. 1932. - С. 16.
34 Там же. С. 17, 19, 20.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Борщукова Елена Дмитриевна. Патриотические настроения россиян в годы Первой Мировой войны: диссертация... кандидата исторических наук: 07.00.02.- Санкт-Петербург, 2002.- 165 с.: ил. РГБ ОД, 61 03-7/381-1

Введение

ГЛАВА I. Патриотизм и формы его проявления .

1.1. Верноподданнические чувства. - 23-41

1.2. Добровольные пожертвования частных лиц и организаций. - 42-54

1.3. Учреждения и организации, созданные царской семьей по оказанию помощи раненым. - 55-65

1.4. Формирование антигерманских настроений как специфической формы российского патриотизма. - 66-85

ГЛАВА 2. Патриотическая деятельность общественных организаций и прессы .

2.1. Организация общественных сил на помощь раненным и их семьям. -86-123

2.2. Деятельность православного духовенства в организации медицинской помощи больным и раненым воинам русской армии в период Первой мировой войны. - 124-134

2.3. Пропаганда патриотизма в российской публицистике 1914-1917 гг. -135-148

Заключение -149-151

Библиографический список

Добровольные пожертвования частных лиц и организаций

В первую очередь, привлекались те материалы, которые позволили составить представление о настроениях различных слоев населения в годы Первой мировой войны. Так, например, Князь Д.Л.Вяземский во время войны состоял в должности начальника 17-го передового отряда Красного Креста. Ряд материалов из фонда князей Вяземских (Ф.1623. Оп.1) позволил создать некоторое представление о работе земств, вошедших во Всероссийский земской союз. Журналы междуведомственного совещания для рассмотрения проектов представлений гражданских ведомств в Совет Министров об ассигновании чрезвычайных сверхсметных кредитов на расходы военного времени, позволили яснее представить систему финансирования деятельности различных организаций и ведомств в деле организации медицинской помощи больным и раненым воинам (Ф.1414. Оп.1).

Анализ документов ГАРФ (Ф. 102 Оп.233. Д.999) дает основание полагать, что вопрос развития патриотизма рассматривался высшим политическим и военно-политическим руководством страны как дело государственной важности, нуждавшееся в непрерывном руководстве и управлении всех государственных институтов. Большой интерес представляют личные фонды государственных и политических лидеров России периода Первой мировой войны: Б.В.Штюрмера, М.В.Родзянко, П.Н.Милюкова и других. Так, в фонде (579) П.Н.Милюкова есть материалы по Всероссийскому союзу городов и Земскому союзу. В фонде Б.В.Штюрмера (Ф.627) - приведены проект обращения Б.В.Штюрмера к Государственной Думе; сводки о настроениях в думских группах и общественных кругах в связи с роспуском Государственной Думы и др. В фонде 1276 (Государственная Дума) хранятся стенограммы с закрытых заседаний Государственной Думы за весь период войны, которые не подлежали опубликованию в печати, а также коллекция памфлетов "на злобу дня", в которых отражались общественные настроения и состояние дел организации помощи армии и населению.

Важную роль в исследовании проблемы сыграли опубликованные сборники документов. К ним относятся Уставы общественных организаций. В общей сложности проанализировано около 50 изданий. Особую ценность представляют отчеты общественных организаций, списки их членов, издававшиеся в 1914-1917 гг. в Петрограде, Москве, Киеве и других городах. К сожалению, в послевоенные годы сборников документов, дающих представление об изменениях патриотических настроений российского населения в 1914-1917 гг., почти не издавалось.

Представления людей о войне зафиксированы в различных источниках. Официальная точка зрения, отражалась, как правило, во фронтовых, армейских газетах и листовках и носила пропагандистский характер. К ним также относятся боевые донесения, доклады, опросные листки, содержащие информацию о настроениях. Большую ценность представляют периодические издания 1914-1917 гг., позволяющие выявить и систематизировать многочисленные факты проявления патриотических настроений российскими гражданами. Фактический материал, освещающий проявления патриотизма, содержится в газетах: "Утро России", "Биржевые ведомости", "Речь", "Новое время", "Вечернее время", "Петроградские Ведомости" и др. В журналах "Война и герои", журнал Всероссийского союза городов, Вестник Красного Креста и др.

Следующий вид источников - это источники личного происхождения - письма, дневники, воспоминания, в которых переплелись взгляды, сложившиеся под влиянием пропаганды и собственные убеждения. В письмах с фронта отражается мнение той части народа, которая вела непосредственную борьбу с противником, а письма из тыла опосредованное влияние военных событий на сознание людей. Большое значение имеют также воспоминания военных: бывшего военного министра Временного правительства А.И. Верховского. Заметный интерес представляют воспоминания генерала от инфантерии А.А. Брусилова, ставшего для своего поколения "совестью" российского офицерства. Весьма содержательны и воспоминания участника Первой мировой войны, ставшего впоследствии министром обороны СССР, Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. Фундаментальностью и логикой изложения отличаются мемуары графа А.В.Игнатьева, явившиеся на взлете перестройки едва ли не самым популярным изданием не только у историков, но и у широкого круга читателей4. Эта книга издавалась в СССР и раньше, однако именно на рубеже 80-90-х гг. она стала наиболее заметной. Тогда же в нашей стране были переизданы печатавшиеся задолго до этого мемуары А. И.Деникина3. Особый интерес представляют воспоминания трех бывших военных министров Российской империи. Среди воспоминаний иностранцев следует отметить как недавно опубликованные мемуары французского

Учреждения и организации, созданные царской семьей по оказанию помощи раненым

Иногда верноподданнические чувства проявлялись опосредованно. Например, в цирке Чинезелли в период с 2 августа 1914 по 2 сентября 1914 года прошли 23 дневных и вечерних «грандиозных патриотических концерта», организованных певицей Петроградского Мариинского театра "солисткой Его Величества" М.И.Долиной. Эти концерты были не только благотворительной акцией, но еще и серьезным мероприятием в ура-патриотическом духе.

Скобелевский комитет, полуофициальная организация, занимавшейся пропагандой и благотворительностью, печатала портреты царя, которые несли на "патриотические концерты". Сообразно идеологической программе военного времени в них наличествовали все символические основы российской государственности. Не удивительно, что на этих концертах неизменно пели национальный гимн. Дополнительную торжественность и пышность привносили в них оглашаемые от случая к случаю рескрипты царя, приказы о награждениях и послания православных патриархов. Оркестры императорских гвардейских полков и огромный "патриотический хор" исполняли хорошо известные произведения национальной музыки, прославляя героическое прошлое романовской династии и военные подвиги русских солдат. Грандиозные полотна и патриотические tableaux vivants демонстрировали сцены из военной истории и прославляли таких национальных героев, как Суворов и Кутузов; все это - на фоне знамен, изображений св.Георгия и двуглавых орлов.

В сущности, публика на концертах М.И.Долиной была самой пестрой, и в немалой степени потому, что билеты распределялись в таких различных местах, как фабрики, с одной стороны, и Женский медицинский институт, с другой. Входная плата колебалась от тридцати двух копеек (для рабочих) до двенадцати рублей. Распространение билетов на фабриках свидетельствует о низком интересе рабочих к этим зрелищам. В і концертах так же принимали участие хоры певчих гвардейских полков.

Широкомасштабные мероприятия патриотического характера проходили и в Москве. Участники одного из них, обращаясь к Николаю II, говорили: «Ваше Императорское Величество! Мы, крестьяне, собравшиеся в Москве в дни наступивших тревожных событий, молим Бога о Вашем здравии и Августейшего Семейства, имеем счастье, повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества наши верноподданнические чувства с глубоким упованием уверенные, что все русское крестьянство встанет на защиту Вашего Императорского Величества и дорогого нам отечества» . Важно заметить, что уверение в верноподданнических чувствах сначала к Государю, а потом к отечеству не случайно. Именно таким образом расставлялись в то время приоритеты как в общественном сознании, так и в практических действиях руководства страны среди ее граждан.

Министерство Внутренних Дел оперативно осуществляло сбор данных о выражении гражданами верноподданнических чувств. В собранных и обобщенных сведениях сообщалось, что крестьяне, рабочие, чиновники, представители духовенства многих регионов страны, в том числе Харькова, Петрозаводска, Курска, Кисловодска, Хвалынска, Одессы, Тюмени, Тобольска, Читы, Ростова-на-Дону, Николаева, Ольгополя выступают с письменными заявлениями своих верноподданнических чувств.

Губернаторы спешили доложить в Министерство Внутренних Дел о патриотических настроениях и поступках населения своих губерний. Так, убертус Фон Ян-Указ. соч. С.393. 2РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 1009. Л. 72. 3 Там же. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 1163. Л. 47. губернатор Владимирской губернии в донесении министру внутренних дел от 22 июля 1914 года докладывал, что во всех населенных пунктах вверенной ему губернии устраиваются патриотические манифестации1.

По его мнению, особенно успешно прошла манифестация 20 июля. На площади перед Успенским собором в тот день сошлись не только жители Владимира, но и приезжие. Они собрались, чтобы проводить на фронт своих земляков, родных, близких, а подчас совсем незнакомых людей.

Во время этой манифестации был отслужен торжественный молебен за здравие Государя и его семьи. Как свидетельствует документ, манифестанты проследовали в расположение Малороссийского и Сибирского полков, дислоцировавшихся в городе, приветствовали войска, пели патриотические песни. От имени собравшихся Государю императору была послана телеграмма, в которой они заверяли Его Императорское Величество в своих верноподданнических чувствах.

От жителей Владимира не отставало население Иваново-Вознесенска, знаменитого, как оказалось не только своими революционными традициями. Жители города отправляли на имя Государя императора всеподданнейшие телеграммы, проводили грандиозные манифестации. Например, 18 июля 1914 г. перед отправкой солдат запаса в г.Шую для формирования воинских частей в Иваново-Вознесенске на манифестацию собралось около 50 тыс. человек рабочих местных фабрик, из-за чего предприятия, приостановили свою работу. Толпы людей с патриотическими лозунгами, песнями прошли на станцию, неся в руках портреты Николая II. Многие несли российские и сербские флаги, пели молитвы «Спаси, Господи», «Царь небесный» и государствен

Деятельность православного духовенства в организации медицинской помощи больным и раненым воинам русской армии в период Первой мировой войны.

В период Первой мировой войны добровольные пожертвования частных лиц и организаций в пользу фронтовиков, раненых и семей военнослужащих, а также их родных и близких воинов, погибших в бою стали одной из форм проявлений патриотических и нравственных чувств российского населения.

Пожертвования осуществляли многие государственные, религиозные, граждане страны и частные организации. Среди них, например, крестьяне села Плотниковское Курганского уезда, Товарищества российско-американской резиновой мануфактуры (будущий завод "Треугольник"), Сергиевский всей артиллерии собор, Курская губернская, Великоустюгская, Мальцевская тюрьмы Нерчинской каторги, Императорский Петроградский историко-филологического института, участники железнодорожного музыкально-драматического кружка из Забайкалья и многие другие. Информация об этом отражалась на страницах "Вестника Красного Креста"1. Это издание является, пожалуй, чуть ли не единственным источником, позволяющим приблизительно если не подсчитать размеры пожертвований в пользу российской армии, то хотя бы определить их основные тенденции. Представляется, что точные размеры пожертвований определить невозможно, поскольку многие из них не фиксировались в каких-либо документах.

Особенно это касается тех пожертвований, которые целевым назначением направлялись в войска. В ряде случаев их отправители не требовали от воинских частей какого-либо документального подтверждения полученных денежных сумм и материальных ценностей. Чаще процесс передачи пожертвований завершался устной признательностью или письменной благодарностью общего характера. Все это затрудняет исследовательский процесс. Однако следует признать, что научный интерес представляет не столько общая сумма взносов, сколько иные качественные характеристики. Среди них - конкретные имена жертвователей, их социальный статус, место проживания, возраст, профессия, форма пожертвования и т. д.

Война, прежде всего ее первые месяцы, дезорганизовала хозяйственную жизнь страны. Отвлечение сотен тысяч рабочих рук, резкое сокращение экспорта и импорта, приостановка коммерческих перевозок, нарушенных мобилизаций не могли не сказаться на поступлениях в казну. В самом деле, доходы казенных железных дорог сократились в 1914 г. по сравнению с предыдущими на 18%, таможенные поступления на 17% . Бюджет 1914 г. был сведен с не виданным прежде дефицитом почти в 2 млрд. руб., при общей сумме расходов менее 6 млрд. руб., притом, что объем всего народного богатства страны оценивался А.Л.Вайнштейном на 1 января 1914 г. в 69 193 млн. руб.

Россия вступила в войну с Германией, находясь в условиях относительной внутриполитической и экономической стабильности. Это давало возможность российскому руководству относительно Беляев С. Г. Государственный бюджет России в годы Первой мировой войны.//"На пути к революционным потрясениям", СПб-Кишинев. 2001 г., С. 301, 307.

Вайнштейн А.Л. Народное богатство и народнохозяйственное накопление предреволюционной России. (Статистическое исследование. М, 1960, С.419). оптимистично смотреть на перспективу развития военных событий. Накануне войны российскими политиками, государственными и военными деятелями был предпринят ряд шагов, говорящий об осмотрительности, предупредительности и умении смотреть вперед. Неслучайно в первые дни войны, выступая перед членами Государственной думы, министр финансов П.Л.Барк сообщал о том, что Россия до начала войны успела снять со счетов в германских банках все наличные деньги, принадлежавшие Российской империи1. Они составляли около 100 млн. рублей. Незадолго до начала войны на текущем счете государственной казны было 560 млн. рублей, что позволяло руководству страны предполагать, что финансовые возможности позволят справиться с затратами на войну.

Казалось бы, в таких условиях пожертвования российских подданных, государственных и общественных организаций явно не играли решающей роли. С финансовой точки зрения, вероятно, это так и было. Однако они являли собой не только и не столько финансовый, сколько нравственный аспект деятельности людей.

Пожертвования осуществлялись представителями разных слоев общества и в различных размерах. Они могли быть разовыми, систематическими, приуроченными к каким-либо знаменательным датам или событиям в жизни государства или на фронте.

Их формы весьма разнообразны: денежные средства, продовольствие, фураж для скота, носильные вещи, обувь, спички, табак, медикаменты, перевязочные материалы, медицинские препараты и оборудование.

Пропаганда патриотизма в российской публицистике 1914-1917 гг.

С осени 1914 г. ВЗС и ВСГ начинают распространять свою деятельность непосредственно в район фронтов, куда были направлены уполномоченные, при которых создавались специальные фронтовые комитеты. О размахе их мероприятий в ближайших тыловых районах действующей армии свидетельствуют, например, приказания по армиям Северного фронта. Из приказа № 72, от 12 декабря 1915 г.:

"По приказанию Главнокомандующего объявляю, что Всероссийский Союз Городов имеет своей целью санитарную и медицинскую помощь действующим армиям и населению ближайшего тыла, для осуществления каковой задачи: 1) устраивает амбулатории, больницы, перевязочные пункты, чайные и питательные пункты, бани с выдачей белья, прачечные, дезинфекционные камеры; 2) имеет передовые врачебно-питательные, санитарно-транспортные и дезинфекционные отряды; 3) снабжает кипятильниками, медикаментами, перевязочными средствами"1. В приказе по армиям Северного фронта за № 2, от 5 января 1916 г. говориться, что цель Всероссийского Земского Союза составляет, помимо перечисленных выше задач ВГС, также: организация предохранительных прививок, для чего формировали прививочные отряды и снабжали военных врачей прививочными материалами. положительные. "Командиры многих военных частей и командующие армиями выражали полное одобрение деятельности союзов"1. Из приказа по 1-й армии за № 615, от 13 марта 1915 г.: "С искренней благодарностью обращаемся к Председателю Варшавского Комитета ВЗС В.В. Вырубову и всем деятелям, состоящим при армии, учреждений ВЗС. Трогательно ласковое их отношение ко всем, пользующимся их помощью, и стремление приблизить это свою помощь к передовым линиям снискали горячую признательность войск армии" .

На протяжении всей своей деятельности союзы занимались тем, что исправляли, регулировали работу санитарной службы во время войны: сокращали нехватку поездов, налаживали информационную систему о количестве свободных мест в каждом городе, занимались беженцами, до которых ни кому не было дела, организовывали противоэпидемические мероприятия и т.д. В общем, взяли на себя весь спектр проблем военного ведомства. При этом правительство не особенно охотно допускало расширение круга деятельности ВСГ и ВЗС и, лишь поддаваясь острой политической необходимости, вынуждено было вести широкое финансирование деятельности союзов. В сентябре 1914 года, по указу Совета Министров, при военном ведомстве было организовано Особое междуведомственное совещание, специальной целью которого было рассмотрение смет и открытий кредитов Всероссийскому союзу городов. На 1 января 1916 г. ВЗС от правительства было получено 152 млн. рублей3. Ряд финансовых проектов шея также через междуведомственное совещание для рассмотрения проектов представлений гражданских ведомств в Совет Министров об ассигновании чрезвычайных сверхсметных кредитов на расходы военного времени. К примеру, на заседании данного совещания от 21 апреля 1915 года рассматривался вопрос "Об отпуске 50 000 рублей на расходы по ведению эвакуации больных и раненых воинов и связанных с этим мероприятий, проводимых общественными и частными организациями в деле помощи означенным воинам" .

Не всегда все проходило гладко. В начале 1915 года союзы начали широко заниматься вопросом противоэпидемических мероприятий. Была составлена смета "на борьбу с заразными болезнями" , план организации мероприятий, разработанный Земским и Городским союзами. Верховный начальник санитарной и эвакуационной части телеграфировал о том, что "Государю Императору будет благоугодно повелеть, чтобы Союзам были выданы средства на борьбу с заразными болезнями". Но ни тот, ни другой союз средств не получил. "Союзы не сочли возможным отстраниться от столь неотложного и насущного дела, решили делать все, "что окажется возможным, пользуясь ассигнованными еще по первоначальной смете 1,5 млн. рублей" . В тыл армии были отправлены банные наряды, в 37 городах России и Галиции было устроено 10 588 заразных коек и т.д.

Очерк деятельности Всероссийского Союза Городов за 1914-1918 гг. МЛ916. представляет собой неотступные отстаивания Союзом своего права на более широкую и разнообразную работу. На этом пути приходилось отстаивать каждый свой шаг ценою упорных усилий"1. Главноуполномоченный ВЗС князь Г.Е. Львов отмечал, что "результаты могут быть удовлетворительными только при условии совместной работы правительства с общественностью". Но правительство относилось без восторга ко всем действиям союзов, не веря в только патриотический настрой "прокадетских" общественных организаций.

Деятельность Союзов на поприще организации медицинской помощи стремительно росла и развивалась, параллельно усиливалась и их политическая роль как органов буржуазной общественности. "Земский союз зашел слишком далеко и слишком много забрал в свои руки, это чтобы в последствии можно было говорить, что правительство не заботилось, как следует о раненых, беженцах и наших пленных в Германии и т. д., и только земство их спасло"", -писала в сентябре 1915 г. Николаю II Александра Федоровна. Понятно, что разобщенность в действиях здесь была продиктована мощной политической разъединенностью, связанной с преждевременным роспуском Государственной Думы 3 сентября 1915 г.

Патриотическое помешательство
Война в 1914 году «теснее связала государя и народ», вместо того, чтобы вызвать революцию

В августе 1914 года жители европейских стран записывались добровольцами в армию и отправлялись на фронт, без преувеличения, как на праздник — полные энтузиазма, под звуки бравурных маршей, в атмосфере всеобщего ликования и под воздушные поцелуи восторженных дам. Лишь спустя месяцы самые прогрессивные мыслители задумаются о смысле происходящей бойни, и лишь годы спустя осознают масштабы трагедии.

~~~~~~~~~~~

Солдаты Германской империи покидают гарнизон. Август 1914

Выход Его Императорского Величества Государя Императора Николая II на балкон Зимнего дворца к народу после молебствия 20-го июля 1914

Война началась как конфликт Австро-Венгрии и Сербского королевства, на защиту которого встала Российская империя. Высочайший манифест российского царя об объявлении войны гласил, что Россия вступает в войну: «…единая по вере и крови с славянскими народами…», и что ей предстоит «…не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди Великих держав…». Шестью днями позже, после объявления России войны Германией, в ее цели добавилось устранение «…вечной угрозы германских держав общему миру и спокойствию…». Ради великой победы народу предлагалось «забыть внутренние распри» и «укрепить теснее единение Царя с Его народом». И в июле 1914 года такое единение действительно было.

Еще до объявления войны в России начались стихийные манифестации в поддержку Сербии, причем не только в столицах, но и в таких провинциальных городах как Калуга или Тула. Царские манифесты печатали все газеты, также они распространялись и в виде уличных объявлений.

Святейший Синод обратился к православным подданным императора с призывом защитить братьев по вере и «постоять за славу Царя, за честь Родины», а также к единению и мужеству в годину испытаний. Пастыри должны были поддерживать в народе любовь к Отечеству. Во всех церквях предписывалось установить особые кружки в пользу Красного Креста.

Воодушевление, с которым русское общество восприняло манифест, поражало иностранцев, даже из числа союзных держав. Французский посол в России Морис Палеолог оставил следующее воспоминание: «…я выхожу на площадь Зимнего дворца, где теснится бесчисленная толпа с флагами, знаменами, иконами, портретами царя. Император появляется на балконе. Мгновенно все опускаются на колени и поют русский гимн.

Российская пресса подробно освещала все происходящие события, повышая и без того зашкаливающий градус патриотизма. Объявлялось священным долгом России защитить славянское единство, о чем, например, ведущая и считавшаяся одной из самых прогрессивных газета «Новое время» писала так: «Мужайся, русский народ! В великий час ты стоишь грудью за весь сонм славянских народов, измученных, задавленных и частью стертых с лица земли тевтонским натиском, который длился уже века», «Старший славянский брат тут, около нее (Сербии. — РП) и прекрасно понимает, кого вызывают на бой насильники. Через голову маленькой Сербии меч поднят на великую Россию».

Английский посол Джордж Бьюкенен восторженно писал: «…В течение этих чудесных первых дней августа Россия казалась совершенно преображенной…вместо того, чтобы вызвать революцию, война теснее связала государя и народ. Рабочие объявили о прекращении забастовок, а различные политические партии оставили в стороне свои разногласия. В чрезвычайной сессии Думы, специально созванной царем, лидеры различных партий наперерыв объявляли правительству о своей поддержке, в которой отказывали ему несколько недель тому назад. Военные кредиты были приняты единогласно, и даже социалисты, воздержавшиеся от голосования, предлагали рабочим защищать свое отечество от неприятеля…».

Для поддержания патриотического духа началось издание огромного числа патриотических брошюр с понятными и громкими названиями: «Немцы-варвары: творимые ими ужасы в наши дни над нашими отцами, [матерями], братьями и сестрами»; «Высокомерный народ немцы: 1242-1914 гг.»; «Священный порыв России на великий подвиг в защиту угнетенных братьев славян» и т.д. Выводы, которые должны были сделать солдаты и крестьяне из этих брошюр, можно найти, например, в конце произведения В.Погосского «Что такое право войны и как немцы его нарушают»: «..с Россией сражается не равный враг, а невероятно сильный и хитрый зверь, для которого нет ничего святого…».

Преданность общему делу отдельные подданные русской империи, представляющие все социальные группы, спешили не только лично от себя, но и от имени целых народов, населявших империю. Например, литовские жители Вильнюса выпустили такое напутственное обращение для отправляющихся на фронт солдат: «...Ныне настал решительный шаг. Мы снова плечо к плечу с русским народом вступаем в упорную и тяжкую борьбу с тевтонским наследием — всепоглощающим германизмом, который теперь, спустя пять веков после нанесенного ему решительного удара, снова поднял голову и снова грозит славянству… Мы верим, что наши зарубежные братья по крови будут освобождены от германского ига и воссоединены с нами, ибо историческая миссия России — быть освободительницей народов».

«Цивилизация против варварства» и «Долг Джентельменов»

Не меньшим был градус патриотизма и во Франции. После того, как 3 августа Германия объявила войну Франции, в газетах начался отчаянный поиск причин агрессии, которые увязывались с «варварским» поведением Австро-Венгрии и Германии в отношении соседей: Сербии, России, Бельгии, Люксембурга. Сразу же началась патриотическая истерия, призывы к всеобщему сплочению перед лицом «вероломного врага», «бестактности» и «хамства». Газета Le Matin за 4 августа вышла с передовицей «Священная война цивилизации против варварства». В ней говорилось: «Отныне сама История свидетельствует, что Германия может существовать лишь путем угнетения слабых. Вперед! Война, которая начинается, это священная война». На следующий день та же газета писала: «Спустя сто двадцать пять лет [имеются ввиду события французской революции 1789 года — Р.П.] день 4 августа 1914 воскресил в памяти прекрасные воспоминания. Вчера, как и век с четвертью назад, все партии, все классы, все Франции объединились для того, что принять жертву и выразить надежду [на победу]».

Живая картина - Антанта. Ученицы Муромской женской гимназии в костюмах стран Антанты. Муром, 1914-16 гг

Формальным поводом для вступления в войну Великобритании стало нарушение Германией нейтралитета Бельгии, гарантом которого и являлась империя, над которой, как с гордостью говорили англичане, никогда не заходит солнце. Риторика газет была выстроена в ключе «долга и чести», так как страна не могла остаться в стороне от конфликта, не нарушив свои предыдущие дипломатические договоренности. Нападение Германии на Бельгию, стремившуюся сохранить свой нейтралитет до последнего, позволило английской прессе выставить немцев преступниками, остановить которых является обязанностью порядочного человека. The Times от 5 августа писала: «…мы отказываемся стоять в стороне и просто наблюдать за тем, как на наших глазах совершается самое злобное преступление в истории...сегодня мы обнажаем свой меч, ради того же, ради чего обнажали его против Филиппа II [испанский король, чей флот «Непобедимая Армада» был потоплена англичанами в 1588 году — Р.П.], Людовика XIV [французский король эпохи победоносной для англичан Войны за испанское наследство 1701-1714 — Р.П.] и Наполеона, - ради права и славы…».

«Дух 1914-го» или Августовское Переживание

Невероятный всплеск патриотизма и всеобщего воодушевления наблюдался в те дни и в Германии, причем позже он стал рассматриваться как историками, так и пропагандистами как особый социо-культурный феномен, получивший название «Дух 1914 года». Еще до начала войны немецкая пресса изображала Германию как добрую и миролюбивую страну, находящуюся в опасности из-за агрессивных и вооруженных до зубов соседей. Вера в свою невиновность была свойственна даже военным. Создатель стратегического наступательного плана Германской Империи на случай войны Альфред фон Шлиффен писал, что в центре Европы «стоят незащищенные Германия и Австрия, а вокруг них расположены за рвами и валами остальные державы... Существует настойчивое стремление соединить эти державы для совместного нападения на срединные государства». Офицер Российской империи и будущий президент Финляндии Карл Маннергейм писал, что «…можно было наблюдать, как в обществе нарастает военный психоз, который находил все более открытое выражение в неприязненном отношении к гостям из России…».

Военный эшелон с немецкими солдатами отправляется на фронт. Август 1914 года

В своей знаменитой тронной речи от 4 августа Вильгельм II провозгласил: «Я не признаю больше никаких партий, для меня теперь существуют только немцы», выразив таким образом сокровенные мысли множества своих подданных. Люди воспринимали начавшуюся войну как избавление от всех прежних проблем и трудностей, начало «нового времени», эру «нового гражданского мира». Появление императора и его супруги на улице неминуемо сопровождалось массовыми изъявлениями народной любви. Вскоре в газетах появились фотографии увенчанных цветами солдат и женщин, провожающих их на вокзалах. Патриотизм охватил даже рабочие кварталы Берлина, которые до этого были оплотами интернационализма.

Культурный патриотизм

Атмосфера всеобщей эйфории захватила и представителей интеллигенции, носителей великой европейской гуманистической культуры. Вот что они думали и писали 100 лет назад.

Игорь Стравинский, композитор: «Я не из тех счастливцев, которые могут без оглядки ринуться в бой; как я завидую им. Моя ненависть к немцам растет не по дням, а по часам». (из письма Льву Баксту, 20 сентября 1914 года)

Леонид Андреев, писатель: «Настроение у меня чудесное,— истинно воскрес, как Лазарь… Подъем действительно огромный, высокий и небывалый: все горды тем, что русские… Если бы сейчас вдруг сразу окончилась война,— была бы печаль и даже отчаяние…» (из письма к А.А.Кипену, 21 августа 1914 года)

Томас Манн, писатель, гражданин Германии: «Как может солдат в художнике не благодарить Господа за крах этой мирной жизни, которой он сыт по горло», «Слава вооруженной борьбе против буржуазных республик, подавляющих в человеке все героическое…это война всей Германии» (из эссе «Мысли во время войны», 1914 год).

Зигмунд Фрейд, основоположник современного психоанализа, на тот момент — подданный Австро-Венгрии: «Все мое либидо принадлежит Австро-Венгрии» (из письма Карлу Абрахаму, 26 июля 1914).

Стефан Цвейг, писатель, на тот момент — подданный Австро-Венгрии: «Как никогда, тысячи и сотни тысяч людей чувствовали то, что им надлежало бы чувствовать скорее в мирное время: что они составляют единое целое» («Вчерашний мир»).

Бернард Шоу, писатель и драматург, Великобритания: «мы были готовы навалять кайзеру по шее, чтобы преподать ему урок. Если он думает, что может просто подавить Европу силой, включая наших друзей французов и маленьких, но отважных бельгийцев, то ему придется считаться со старушкой Англией». (Эссе «Война с точки зрения здравого смысла», 1914 год)

Анатоль Франс, писатель, Франция: «У Германии, которая угрожала Европе на протяжении сорока лет, нет врагов более близких и решительных, чем мы. Мы хотим победы. Мы ходим её со всеми её плодами». (из письма Густаву Эрве, 28 сентября 1914 года). Несмотря на то, что к моменту начала войны писателю было 70 лет, Франс попросил, чтобы его отправили на фронт. Разумеется, его просьба не была удовлетворена, но в качестве символического жеста ему выдали солдатскую шинель.

В октябре в Германии был опубликован так называемый «Манифест 93-х» — открытое письмо 93 немецких интеллектуалов в защиту действий Германии в начавшейся войне. Среди его подписантов были физик Макс Планк, дирижер и композитор Зигфрид Вагнер, лауреат Нобелевской премии по медицине 1908 года Пауль Эрлих. В манифесте говорилось: «…германский милитаризм является производным германской культуры… немецкое войско и немецкий народ едины…».

Язык твой — враг мой

Во всех странах с началом войны небывалого размаха достиг языковой и культурный шовинизм. В Англии и Франции прокатилась волна замен вывесок кафе и ресторанов, написанных по-немецки или связанных с Германией как-то иначе. Аналогичная борьба за «чистоту языка» началась и в Германии, где войну объявили вывескам и названием, хоть как-то связанным с Францией, Англией и Россией. Но дальше всех пошли в России, где на фоне истерии по переименованию городов, улиц, торговых заведений и замены немецких фамилий на русские 31 августа была переименована даже столица. С карт пропало название «Санкт-Петербург» и появился новый город Петроград. Не осталась в стороне от борьбы со всем германским и британская королевская фамилия. Король Георг V был вынужден сменить германскую часть своего родового имени «Саксен-Кобург-Гот» на «правильную» Виндзор.

Джордж Бернард Шоу

Политика отдыхает

Начало войны вызвало раскол среди социал-демократов: во всех странах большинство местных левых полностью поддержало решения своих правительств о начале войны и выдаче военных кредитов. Голоса протеста были крайне немногочисленны, что не удивительно, так как в условиях всеобщей эйфории «антипатриотическая позиция» могла быть опасна для жизни. 31 июля 1914 года в Париже в кафе патриотически настроенным гражданином был убит Жан Жорес — лидер французских социалистов и убежденный пацифист. На следующий день газета социалистов L’Humanité кардинально сменила позицию и выступила против покойного вдохновителя, поддержав правительство в войне с Германией и выразив восхищение единством всех партий. Из-за начала войны раскололся и II Интернационал. Большая часть входивших в него левых партий и профсоюзов отказались от идеи классовой борьбы и встали на точку зрения классового мира и защиты отечества. Например, французская социалистическая газета «Ля герр сосиаль» (что переводится как «Социальная война» — РП), которая до войны призывала солдат не повиноваться генералам, писала: «Это справедливая война, и мы будем сражаться до последнего патрона». Российские социал-демократы и эсеры призывали эмигрантов записаться добровольцами во французскую армию: «Мы повторим жест Гарибальди... Если падет Вильгельм, рухнет в России ненавистное нам самодержавие...».