Прибалтийские губернии российской империи. Остзейские губернии. Смотреть что такое "Остзейские губернии" в других словарях

ПРИБАЛТИЙСКИЙ КРАЙ (Остзейский край), в Российской Империи состоял из трех губерний: Эстляндской, Лифляндской и Курляндской. До 1876 составлял особое генерал-губернаторство. Прибалтийский край долгое время и после присоединения к России пользовался автономными правами и особенностями управления, ставившими его во многих отношениях в исключительное положение по сравнению с другими губерниями и областями России. Эти особенности и права постепенно сглаживались, но сохранились во многих частях сословного, общественного, административного и судебного устройства вплоть до 1917. Немцы (ок. 6% населения) составляли в качестве преобладающих дворян-землевладельцев, купцов и т. н. литератов (лиц свободных профессий) правящий, преимущественно городской, класс населения. Латыши на юге и эсты на севере (80% населения) представляли коренных жителей края: крестьян-собственников, батраков, низшие классы городского населения, часть литератов и купцов. По берегам Чудского оз. было много великорусских поселений, как и в восточном Иллукском у. Курляндии, где к великорусам примешивались белорусы и литва. Кроме того, в крупных городах - Риге, Ревеле, Юрьеве, Либаве жило много русских; евреи селились гл. обр. в Курляндии.

История. В течение XIV-XV в. шла борьба между ливонской ветвью Тевтонского ордена и епископами. Борьба эта закончилась в к. XV в. победой ордена, который с этого времени фактически стал управлять страной. С 1459 ордену была подчинена и Эстляндия. Апогея своего развития Ливонский орден достиг под предводительством опытного полководца геррмейстера Вальтера фон Плеттенберга (1494-1535), который избавился от зависимости от Тевтонского ордена, занятого в то время борьбой с Польшей. Реформация повлияла, однако же, разлагающим образом на устройство ордена, основанного на католицизме, и преемники Плеттенберга не смогли отвратить его гибели. В 1558 царь Иван IV Васильевич, взяв Дерпт, захватил в плен еп. Германа, и Дерптское епископство окончило свое существование. Эстляндия тогда же добровольно подчинилась Эрику XIV Шведскому. Епископ Эзеля и Курляндии продал свои владения в 1560 герцогу Магнусу Голштинскому, а геррмейстер Готхардт Кетлер заключил 28 нояб. 1561 с королем польским Сигизмундом Августом Виленский договор, на основании которого Курляндия становилась польским ленным герцогством; Кетлер же был утвержден наследным герцогом Курляндии. Часть Лифляндии, лежавшая севернее Западной Двины, была присоединена к Польше. Ливонского ордена не стало, но Рига в течение 20 лет сохраняла еще свою самостоятельность.

Сигизмунду Августу и Стефану Баторию пришлось защищать свои новые владения от Ивана IV. В 1582 по Запольскому договору царь отказался от Ливонии и уступил Дерпт Польше. При преемнике короля Стефана Сигизмунде III Лифляндия сделалась ареной иезуитской пропаганды и театром борьбы между Польшей, Швецией и Россией. Особенно энергично вел эту войну сын Карла IX Шведского Густав Адольф, овладевший Эстляндией и Лифляндией до Западной Двины. Он обратил внимание на внутренние дела страны, упорядочил судебные учреждения и церковное устройство, основал Дерптский университет (1632). Войны с Польшей, Данией и Россией при Карле X и Карле XI не лишили Швецию Ливонии. Тяжелые войны истощили ее финансы, но благодаря щедрости монархов, особенно королевы Христины, государственные имения не только в Швеции, но и в Ливонии и Эстляндии оказались в руках дворянства. Поэтому на рейхстаге в 1680 было постановлено отобрать уделы в Швеции и в Остзейском крае. Эта «редакция» была проведена в Лифляндии весьма круто, что, конечно, вызвало брожения в стране и, в свою очередь, побудило Карла XI в 1694 отменить в Лифляндии провинциальные штаты и поручить управление страной генерал-губернатору с неограниченными полномочиями.

Присоединение Лифляндии и Эстляндии к России совершилось в н. XVIII в. С началом Северной войны обе провинции сделались театром военных действий. После битвы под Полтавой Эстляндия и Лифляндия были окончательно заняты царем. В руках шведов остались только Рига, Пернава и Ревель, завоеванные в 1710. Петр I изданием жалованной грамоты тогда же утвердил привилегии дворянства и городских сословий Остзейского края. 30 авг. 1721 при заключении Ништадтского мира обе провинции формально были уступлены России Швецией. Что касается местного управления, то с 1710 Лифляндия и Эстляндия составляли одно целое, но уже в 1713 Петр I назначил для обеих провинций особых губернаторов. В 1722 Дерптский у. был отделен от Ревельской губ. и присоединен к Рижской. Судебные и полицейские установления остались, согласно капитуляции, без изменения. Губернатор осуществлял главный надзор за гражданской и военной частью, не нарушая преимуществ земских и городских сословий. Дворянство сосредоточило в своих руках земское управление, суд и земскую полицию (орднунгсгерихты). Только в одном отношении была проведена реформа. Петр I в 1718 учредил для Лифляндии и Эстляндии в С.-Петербурге верховный трибунал, который с 1737 подчинялся Сенату. Этому трибуналу были подчинены судебные учреждения провинций и магистраты Риги, Ревеля и Нарвы.

При Екатерине II в 1783 была предпринята крупная реформа введением Учреждения о губерниях в Лифляндии и Эстляндии. Вслед за этим в 1786 было установлено общерусское Городовое положение 1785. В 1795 состоялось присоединение Курляндии, которая в том же году была преобразована в Курляндскую губ. Только лесное управление осталось без изменения. Вслед за вступлением на престол имп. Павла I Учреждение о губерниях было отменено и указами от 28 нояб., 24 дек. 1796 и 5 февр. 1797 были восстановлены прежние местные установления, но с некоторыми изменениями, т. е. во всех трех губерниях остались губернские правления, губернские прокуроры и казенные палаты с казначействами; высшей судебной инстанцией сделался Сенат в Петербурге.

В 1801 все три провинции были объединены в отдельное генерал-губернаторство, которое существовало до 1876. В 1802 в Дерпте был учрежден университет с богословским факультетом для лиц лютеранского вероисповедания. 28 дек. 1832 были изданы узаконения для евангелическо-лютеранской церкви в России. В 1834 был преобразован гофгерих. Конец XIX в. проходил для Остзейского края под знаком целого ряда коренных реформ. 26 марта 1877 последовал указ о преобразовании городского управления; повсеместно было введено общее Городовое положение 1870. Реформа эта была окончена в 1878. Другая весьма важная реформа касалась полиции. Закон от 9 июня 1888 заменил прежнюю дворянскую выборную полицию правительственной на общих основаниях с незначительными изменениями. Функции исправника исполнял здесь уездный начальник. В Риге, Ревеле, Митаве и Дерпте существовали, кроме того, городские полицейские управления. Реорганизация полиции служила подготовительной мерой для другой коренной реформы, а именно преобразования судебной части и крестьянских присутственных мест. Уже имп. Александр II законом от 28 мая 1880 повелел ввести мировые суды по общерусскому образцу, но после смерти царя этот закон не был приведен в действие. Зато при имп. Александре III эта реформа совершилась. Закон от 3 июня 1886, который расширил компетенцию прокуратуры, подготовил почву, и по закону от 9 июня 1889 на Остзейский край были распространены с некоторыми изменениями судебные уставы 1864. Остзейское гражданское право при этом осталось в силе. Одновременно были назначены по крестьянским делам правительственные комиссары, на которых был возложен надзор за волостным общественным управлением и за правильным применением законов, определявших отношения крестьянства к помещикам. С введением в 1884 русского языка в преподавание были преобразованы и учебные заведения. Реформа эта распространялась не только на низшие и средние учебные заведения, но и на университет, ветеринарный институт в Юрьеве, политехнический институт в Риге.

Остзе́йские губе́рнии , прибалти́йские губе́рнии - административно-территориальные единицы Российской империи , созданные, начиная с 1713 года , в Прибалтике в результате победы над Швецией в Северной войне , закреплённой Ништадтским миром и в результате третьего раздела Речи Посполитой (Курляндская губерния).

До середины XIX века губернии обладали значительной автономией и до конца своего существования сохраняли часть отдельной от общеимперской правовой системы. В 1915-1918 гг. губернии были заняты немецкими войсками; на их бывшей территории возникли независимые латвийское и эстонское государства, а небольшая часть Курляндской губернии (крайний юго-запад её территории с городом Паланга) отошла к Литве.

Предыстория

С XIII по XVI век территория будущих остзейских губерний входила в состав созданной в ходе крестовых походов Ливонской конфедерации . В этот период в регионе сформировались такие особенности, как доминирование в обществе западного христианства (изначально католицизма, затем лютеранства) и балтийских немцев . После Ливонской войны Эстляндия принадлежала Швеции (Шведская Эстляндия ; Эзель кратковременно относился к Дании), Курляндия - Речи Посполитой, Лифляндия - изначально Польше (как часть Задвинского герцогства), но в XVII веке была завоёвана Швецией (Шведская Ливония).

Северная война

Петровские губернии

Екатерининские губернии

Лифляндские Правила 1804 г. отменяли прежнее крепостное право, заменяя его системой подчинения крестьян помещикам по прусскому образцу

Отмена крепостного права в остзейских губерниях произошла раньше, чем в великорусских - при Александре I (1816 г. - материковая Эстляндия, 1817 г. - Курляндия, 1818 г. - Эзель, 1819 г. - Лифляндия), но крестьяне были освобождены без земли.

Особенности управления

В составе Российской империи остзейские губернии обладали особым статусом. В основе управления ими лежало местное законодательство («Свод местных узаконений губерний Остзейских») по которому внутреннее управление краем осуществлялось органами дворянства наряду с правительственными учреждениями. Хотя сфера компетенции последних с конца XVIII века расширялась, вплоть до начала Первой мировой войны, губернатор как представитель центральной власти, был вынужден строить свою служебную деятельность так, чтобы не нарушать привилегий остзейского дворянства .

Вопрос о соотношении общеимперского и местного законодательства в остзейских губерниях активно обсуждалось юристами России в 1830-1890-е годы. Местные остзейские правоведы, представлявшие прибалтийско-немецкую юридическую школу Теодора фон Бунге , настаивали, что в крае могли иметь силу только законы, специально для него изданные, а из русских - лишь те, распространение которых на Прибалтику особо оговаривалось. Школа Бунге допускала применение общеимперского законодательства только при условии соответствия применявшихся норм основам местного правопорядка, и только тогда, когда в остзейском имелся пробел.

Оппонентом школы Бунге выступил в конце 1890 годов П. И. Беляев. По его мнению, в крае действовало общеимперское право, и остзейские законы он рассматривал как часть русского законодательства. Данная концепция оправдывала вмешательство правительства в социальные и экономические отношения в Прибалтике .

См. также

Напишите отзыв о статье "Остзейские губернии"

Примечания

Литература

Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. // Православие в Эстонии. - М ..
Андреева Н. С. Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале XX века. СПб., 2008
Андреева Н. С. // Санкт-Петербургский институт истории РАН..
Андреева Н. С. // Санкт-Петербургский институт истории РАН. Автореф. дисс..
Михайлова Ю. Л. // Балтийский регион в международных отношениях XVIII-XX вв.: Тезисы международной конференции.
Тухтенхаген, Ральф .

Отрывок, характеризующий Остзейские губернии

– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.

Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг"ат, тепег"ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг"опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг"ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг"ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег"вого не пг"ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.

Прибалтийские губернии

В первой половине XIX века прибалтийские губернии были объединены в Прибалтийское генерал-губернаторство 2 . В основе управления Прибалтийским краем в XIX веке лежал принцип сохранения местных привилегий остзейских баронов, закреплен-

ных в местном законодательстве. Остзейский край юридически рассматривался как инкорпорированная территория в составе Российской империи с таким же административным управлением, как и в ее других частях. Реально Прибалтийские губернии в составе Российской империи обладали особым статусом. Общее управление ими осуществлялось на основании Свода местных узаконений губерний Остзейских и изданных для Прибалтики законов. Специфика административного устройства края заключалась в том, что внутреннее управление осуществляли как органы дворянства, так и правительственные учреждения, компетенция которых неуклонно расширялась.

В 1801 году в Остзейском крае был учрежден пост генерал-губернатора. Во главе трех губерний края стояли губернаторы. Были случаи, когда на этот пост назначались остзейские дворяне. При губернаторе действовали губернское правление, казенная палата, приказ общественного призрения. Прибалтийские губернии делились на уезды. В уездах Остзейского края имперское управление в первой половине XIX века действовало параллельно с органами шведского происхождения. Полностью имперское управление в уездах Прибалтики было введено во второй половине XIX века.

Прибалтийское дворянство объединялось в четыре общества (рыцарства)- Эстляндское, Лифляндское, Курляндское и острова Эзель (Саарема). Они образовывали органы самоуправления 3 . Органы местного дворянского самоуправления в Прибалтике обладали весьма широкой компетенцией. Несмотря на то что формально они являлись органами дворянской корпорации, предметом ведения ландтага могли быть вопросы, затрагивающие проблемы края в целом. Ландтаги разрабатывали и обсуждали законопроекты, касающиеся их губерний 4 . Ландтаги представляли собой сословные органы местного самоуправления, наделенные широкими полномочиями. Их компетенция была значительно шире, чем компетенция органов дворянской корпорации и земских учреждений в Российской империи. Это давало большие возможности родовитому дворянству для управления краем.

Немецкое влияние в Прибалтике в течение XIX столетия было фактом, признаваемым русской государственной властью. Но в конце XIX века Александр III предпринял попытки заменить его русским и провести ряд реформ, направленных на ограничение привилегий остзейского дворянства. В 1888 году в Прибалтийских губерниях была проведена полицейская реформа и создана централизованная система органов полиции по общеимперскому образцу. В 1889 году на Прибалтийские губер-

нии была распространена судебная реформа. Вместо ликвидированных судебных сословных органов - гофгерихтов, ландгерих-тов, магистратов были введены общеимперские судебные учреждения (мировые судьи, съезд мировых судей и другие). Судебная палата как апелляционная инстанция окружных судов в Прибалтике учреждена не была. Ее функции выполняла Петербургская судебная палата. В 1877 году на Прибалтику было распространено Городовое положение 1870 года.

Развитие революционных событий в 1905 году побудило правительство поставить вопрос о возможных реформах в Прибалтийском крае. Указ 28 ноября 1905 года предусматривал созыв Особого совещания при временном прибалтийском генерал-губернаторе для разработки законодательных предложений о введении в крае земского самоуправления, об улучшении быта крестьян, о реформах приходских учреждений и других 5 . В марте

1907 года совещанием было принято пять проектов реформ: аг
рарной, земской, волостной, церковной, школьной. Проекты,
разработанные совещанием, в дальнейшем частично учитывались
при разработке правительственных законопроектов. Но уже в
момент создания совещания правительство понимало, что в обо
стрившейся к концу 1905 года ситуации реформирование управ
ления краем и различных сфер социальной и культурной жизни
не может полностью стабилизировать обстановку.

В декабре 1905 года было введено военное положение в большинстве губерний Прибалтики, Литвы и Белоруссии. Каждую губернию, где было объявлено военное положение, возглавлял генерал-губернатор, которым, как правило, являлся начальник местного гарнизона. В Прибалтике в ноябре 1905 года временно была введена должность прибалтийского генерал-губернатора. Военное положение было отменено в сентябре 1908 года, но только в апреле 1909-го ликвидируется должность временного прибалтийского генерал-губернатора 6 . Таким образом, в 1905 -

1908 годах Прибалтика и Западные губернии управлялись чрез
вычайными методами. С 1908 года вплоть до начала Первой
мировой войны принципиальных изменений в управлении При
балтийскими губерниями не произошло.

События 1905-1907 годов в Прибалтике показали, что в основе антиправительственных выступлений лежит межнациональная рознь. Революционное движение там носило национальный характер, а государственная власть отождествлялась с властью немецких помещиков и баронов. П. А. Столыпин начал прини-

мать меры к усилению русского влияния в крае, к преодолению национального обособления не только немцев, но и латышей и эстонцев. К началу Первой мировой войны стало возможным говорить о том, что реформы в управлении Прибалтийским краем будут направлены на усиление русского влияния. Межнациональные противоречия в Прибалтике, которые резко обострились с началом Первой мировой войны, заставили Ставку и Совет министров вновь задуматься о пересмотре основных принципов управления краем. Ни в 1914 году дальше простого обсуждения этого вопроса правительство не пошло 7 . В 1902-1904 годах Министерство внутренних дел разрабатывало вопрос о преобразовании рыцарств. Война заставила правительство вновь вернуться к этой проблеме в 1915 году. Недопустимым в условиях войны признавалось существование сословных организаций прибалтийского дворянства, наделенных административно-политическими функциями. Ликвидация отличного от общеимперского статуса сословных органов немецкого дворянства в Прибалтике должна была служить административному сближению края с империей. Этот принцип был положен в основу проекта «О дворянстве Лифляндской, Эстляндской и Курлянд-ской губерний», разработанного МВД весной 1915 года. Должны были быть упразднены конвенты и комитеты, вместо ландтагов введены уездные и губернские дворянские собрания, которые контролировал губернатор. Предусматривалось изъятие из ведения рыцарств управления церковными делами и образованием. В их компетенции оставались исключительно сословные дела. Фактически предполагалось распространить на Прибалтийские губернии общероссийские нормы дворянских сословных организаций s которые привели бы к полной ликвидации политической роли остзейского дворянства.

24 марта 1916 года латышские депутаты Я. Залит и Я. Голд-ман внесли в Государственную думу «Законодательное предположение о введении земских учреждений в Прибалтийском крае». В апреле - мае 1916 года проект обсуждался в министерствах и ведомствах. Большинство крупных правительственных чиновников высказалось за необходимость проведения земской реформы в Прибалтике и отвергло основное содержание и идеи проекта, а именно: деление Лифляндской губернии на две части по национальному признаку, отсутствие уездного земства, употребление местных языков в земском делопроизводстве.

В начале XX века российское правительство окончательно утвердилось в намерении полной ликвидации привилегий немецких баронов в Прибалтике. Царское правительство отказалось

также и от целенаправленной поддержки эстонцев и латышей, которые весьма рассчитывали на рост своего влияния. Все готовящиеся законы должны были укрепить положение общеимперского законодательства и полностью встроить прибалтийскую администрацию в общеимперскую систему. Решение отказаться от поддержки в Прибалтике немцев, латышей и эстонцев привело к тому, что правительство фактически вступило в конфликт со всем населением Прибалтики.

Царство Польское

В 1815 году в соответствии с Заключительным актом Венского конгресса большая часть герцогства Варшавского переходила к России под наименованием Царства Польского. Польше была дарована конституция, согласно которой император России обладал всей полнотой исполнительной власти и управлял Царством Польским с помощью наместника, назначаемого из членов царской фамилии. Законодательную власть в Польше осуществлял сейм, состоящий из двух палат: Сената с назначаемым императором составом и Посольской избы, избираемой местными дворянами на дворянских собраниях (сеймиках) и представителями городских общин 8 . Предполагалось, что сейм будет обновляться в течение шести лет на одну треть состава каждые два года и собираться на заседания раз в два года.

Предоставление Царству Польскому конституции было следствием либеральных настроений в первой половине александровского царствования. Но вхождение в состав Российской империи части Польши после краткого периода существования герцогства Варшавского - самостоятельной Польши, восстановленной Наполеоном, - расценивалось как утрата государственной самостоятельности. Поэтому попытка предоставить Царству Польскому широкие права в области местного законодательства оказалась неудачной. В отличие от Финляндии, где население активно пользовалось возможностями автономного статуса, в Польше зрело недовольство, закончившееся восстанием 1830-1831 годов.

После польского восстания Николай I предпринял ряд шагов, направленных на ликвидацию каких-либо административно-правовых отличий Польши от остальных губерний России. Органическим статутом 1832 года вводился новый порядок управления. Упразднялись сейм и Государственный совет. Во главе управления Царством Польским был поставлен Совет под председательством наместника, а в Государственном совете Российской им-

перии создавался департамент дел Царства Польского для рассмотрения законодательных вопросов, затрагивавших польские губернии 9 . Николай I не ограничился изменениями в управлении и административно-территориальном делении. Приближение Польши к губерниям Российской империи должно было произойти также за счет распространения православия (образовывалась православная епархия) и образования на русском языке (учебные заведения Царства Польского переходили в подчинение Министерства народного просвещения). Кроме того, были предприняты шаги по расселению в крае русских. «С целью положить начало* в Царстве русскому дворянству» было пожаловано 138 имений русским военным и гражданским чиновникам 10 . Во второй половине XIX века обстановка в крае стабилизировалась, и в 1874 году упраздняется должность наместника в Царстве Польском". Установление общеимперской системы управления в польских губерниях, очевидные успехи в распространении там русского языка (к началу XX века сфера применения польского языка была ограничена целым рядом правительственных распоряжений) не смогли подавить стремление к национальной независимости и восстановлению польской государственности. В начале XX века пример Царства Польского показывал, что далеко не всегда введение общеимперской административно-правовой системы, активная политика ликвидации языковых и культурных различий способна полностью интегрировать окраину в империю. Накануне Первой мировой войны политика, направленная на культурно-языковое сближение польских губерний с российскими, уже не была столь последовательной. В польской политике доминирующей постепенно становилась тенденция к проведению четкой национально-культурной границы между Царством Польским и северо-западными и юго-западными губерниями Российской империи. Пожалуй, главное опасение вызывало не столько развитие польской культуры собственно в Царстве Польском, сколько ее распространение на белорусских, украинских и литовских землях, на территориях, когда-то входивших в «историческую» Польшу, то есть Польшу времен Речи Посполитой. Российское правительство, идя на некоторые уступки национальным запросам поляков в Царстве Польском, внимательно следило за тем, чтобы дальше установленных границ польские национальные требования не шли.

В годы Первой мировой войны Совет министров неоднократно обсуждал вопрос о послевоенном статусе польских губерний 12 . Незадолго до февральской революции 1917 года большин-

ство Совета министров стало склоняться к мысли о том, что наиболее целесообразным для польских губерний является создание там самостоятельного государства, которое, находясь под влиянием России, будет служить своеобразным буфером между Россией и Германией. К этому решению царское правительство подтолкнул весь предшествующий опыт управления польскими губерниями. Невозможность победить стремление к национальной государственности заставила задуматься об иных формах взаимоотношений с Польшей вплоть до формального выделения ее из состава Российской империй.

Сибирь

К началу XIX века на территории Сибири существовало генерал-губернаторство, разделенное на три губернии- Тобольскую, Томскую и Якутскую и несколько областей 13 . В 1822 году по инициативе М. М. Сперанского была проведена реформа управления Сибирью. К преобразованиям в управлении самодержавие подтолкнули злоупотребления сибирской администрации. Поэтому реформа была направлена на усиление контроля за губернской администрацией из столицы. Отдаленность Сибири от центра, ее пограничное положение обусловили постоянный рост произвола местной бюрократии. Поэтому на протяжении XIX - начала XX века, с одной стороны, практиковалось назначение чиновников преимущественно из столицы, с другой- территориальная специфика Сибири, ее превращение в XIX веке в место ссылки обусловили значительные привилегии и административные права местной бюрократии.

В управлении Сибирью в XIX веке самодержавие оказалось перед необходимостью найти оптимальное соотношение широких прав местной администрации и контроля за ней из центра. Поэтому верховная власть ставила действия местных властей под соответствующий контроль высших комитетов. В итоге важнейшей особенностью управления сибирскими губерниями в XIX веке стало создание в столице параллельных временных структур- комитет по делам Сибирского края, первый (1821- 1838) и второй (1852-1864) Сибирские комитеты, - которые должны были обеспечивать контроль за Сибирью из центра.

Значительные изменения в управлении Сибирью произошли в последние два десятилетия XIX века. В 1882 году произошли существенные изменения в административно-территориальном делении Сибири, а управление отдельных губерний было пост-

роено по общеимперскому типу. Усовершенствование средств связи с центром позволили к началу XX века отказаться от контроля за сибирской администрацией через систему советов при губернаторах, которые были ликвидированы в 80-90-х годах.

В управлении Сибирью в XIX веке были найдены, пожалуй, наиболее оптимальные формы взаимоотношения центра и реги^ она, когда местная бюрократия получала широкие права, но при этом практически постоянно находилась под контролем из столицы. Также положительный эффект дала практика службы в Сибири чиновников из центра и почти полный отказ от представителей местного населения, независимо от национальной принадлежности. В итоге к середине ХЕХ века Сибирь была достаточно быстро и надежно интегрирована в состав Российской империи, стала ее органической частью, несмотря на отдаленность от центра.

И в результате третьего раздела Польши (Курляндская губерния).

Предыстория

Северная война

Петровские губернии

Екатерининские губернии

Отмена крепостного права в остзейских губерниях произошла раньше, чем в великорусских - при Александре Первом (1816 материковая Эстляндия 1817 Курляндия 1818 Эзель 1819 Лифляндия), но крестьяне были освобождены без земли.

Особенности управления

В составе Российской империи остзейские губернии обладали особым статусом. В основе управления ими лежало местное законодательство («Свод местных узаконений губерний Остзейских») по которому внутреннее управление краем осуществлялись органами дворянства наряду с правительственными учреждениями. Хотя сфера компетенции последних с конца XVIII века расширялась, вплоть до начала Первой мировой войны, губернатор как представитель центральной власти, был вынужден строить свою служебную деятельность так, чтобы не нарушать привилегий остзейского дворянства .

Вопрос о соотношении общеимперского и местного законодательства в остзейских губерниях активно обсуждалась юристами России в 1830-1890-е годы. Местные (остзейские) правоведы, представлявшие школу видного представителя прибалтийско-немецкой юридической школы Ф. фон Бунге , настаивали, что в крае могли иметь силу только законы, специально для него изданные, а из русских - лишь те, распространение которых на Прибалтику особо оговаривалось. Школа Бунге допускала применение общеимперского законодательства только при условии соответствия применявшихся норм основам местного правопорядка, и только тогда, когда в остзейском имелся пробел.

Оппонентом школы Бунге выступил в конце 1890 годов П. И. Беляев. По его мнению, в крае действовало общеимперское право, и остзейские законы он рассматривал как часть русского законодательства. Данная концепция оправдывала вмешательство правительства социальные и экономические отношения в Прибалтике .

См. также

Литература

Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Вопрос о привилегиях лифляндского дворянства // Православие в Эстонии . - М ..

Михайлова Ю. Л. Остзейский вопрос в русской прессе и публицистике накануне и во время Франко-прусской войны 1870-1871 гг. // Балтийский регион в международных отношениях XVIII-XX вв.: Тезисы международной конференции .

Сергеев С. Императорские мамелюки .

Андреева Н. С. «Остзейский вопрос» в политике Российской империи (1900 – февраль 1917 г.) // Санкт-Петербургский институт истории РАН. Автореф. дисс. .

Андреева Н. С. «Остзейский вопрос» во внутренней политике Российского правительства (начало XX в.) // Санкт-Петербургский институт истории РАН. .

Тухтенхаген, Ральф Остзейские провинции в XVIII веке .

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Остзейские губернии" в других словарях:

- … Википедия

Современная Прибалтика: Калининградская область, Литва, Латвия, Эстония Прибалтика область в Северной Европе, пр … Википедия

Историч. один из 19 экономических районов СССР, состоял из трёх прибалтийских союзных республик (Латвийская ССР, Литовская ССР, Эстонская ССР) и Калининградской области РСФСР. в экономико географическом анализе мирохозяйственного… … Википедия

Содержание: I. Статистика: 1) Число обитателей Земли вообще и Европы в частности; 2) Густота населения; 3) Размещение населения; 4) Состав населения: а) по полу, b) по возрасту, с) по полу и возрасту, d) по полу, возрасту и семейному положению;… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена. Вы можете отредактиро … Википедия

Фрагмент стальной линейки, один дюйм визуально равен двум с половиной сантиметрам Дюйм (от нидерл. duim большой палец) русское название для единицы измерения расстояния в некоторых европейских неметрических системах мер, обычно равной 1/12 или… … Википедия

Родные братья, живописцы пейзажей и перспективных видов, были дети мещанина города Луха, Костромской губернии. Старший из них Григорий Чернецов (1801 1865) еще в детстве выказывал любовь и способность к рисованию. П.И. Свиньин, проездом через Лух … Биографический словарь

Родные братья, живописцы пейзажей и перспективных видов, дети мещанина города Луха Костромской губернии. Старший из них Григорий Ч.(1801 1865) еще в детстве выказывал любовь и способность к рисованию. П. И. Свиньин, проезжая через Лух, обратил… … Большая биографическая энциклопедия

Baltic governorates - For information about independent Baltic countries, see Baltic states. Baltic governorates Governorates of the Russian Empire … Wikipedia

Остзейское гражданское право с точки зрения источников особенно интересно тем, что значительное (если не преобладающее) место в нем занимали обычное право и судебная практика, а структура собственно писаных источников была чрезвычайно сложна по причинам перипетий исторической судьбы данных провинций, попеременно подпадавших под власть Польши, Швеции и России, свое исходное право во многом образовавших через заимствования также из различных правовых систем германского корня.

Что касается судебной практики и обычая как источников права, то кодификационный департамент имел тенденцию объединять эти два понятия, в качестве общего для них принимая термин "обычай" [Таковое неразличение или, в иных случаях, слабая дифференциация, нами уже рассматривалась выше; о судебной практике как о форме обычая см. в особенности: Малышев К. Курс общего гражданского права России. Т. I. СПб., 1878. Гл. II.].

Источники остзейского гражданского права до кодификации 1845 – 1864 гг. были следующими [Дорн Л. Б. Лекции по остзейскому праву, читанные в Императорском училище правоведения. Составитель А. Книрим. СПб., 1889. С. 5 – 13.]: Священное писание. Право римское, или, иначе, общее право. Следует отметить, что действовало оно на территории остзейских губерний в качестве права субсидиарного, причем не в качестве непосредственно римского права, но в той интерпретации последнего, которое имело распространение в Германии. Соответственно, хотя прибалтийские земли еще в XVI веке вышли в политическом плане из сферы юрисдикции Германской империи, но применялось римское право в том объеме и в тех трактовках, каковые имели распространение в современной Германии, так как правовые и в особенности научные связи балтийских губерний с метрополией никогда не порывались, а с начала XIX века значительно окрепли. Значение "общего", римского права в балтийских губерниях неоднородно для всех них, значительно разнится от территории к территории. В частности, несколько заостряя реальную ситуацию, Л. А. Кассо даже выделял две ветви (линии) остзейского права: лифляндско-эстляндскую, сохранившую значительное число древнесаксонских элементов, и курляндскую, имеющую сильную романистическую направленность [Кассо Л. А. Общие и местные гр. законы. С. 4 – 5.]. Рецепция римского ("общего") права приходится на времена шведского господства в балтийских губерниях: "в конце XVI века уже заметно сильное влияние "общего" права, а в XVII веке закончилась рецепция, стоявшая в тесной связи с таковым же процессом в Германии" [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 18 – 19. Отметим, что ряд понятий римского права вошел в право губерний остзейских не непосредственно через влияние германской рецепции юстинианова свода, но будучи опосредован шведским правом. Л. А. Кассо писал, в частности: "несомненно, например, что Testamentstadga 1675 г. способствовала установлению в Эстляндии более широкого понятия об имуществе, как о совокупности благ, применив это новое представление к учению об ограничении права распоряжения" [Кассо Л. А. Ф. Г. фон Бунге и остзейское гражданское право. СПб., 1897. С. 10].]. Объем заимствований из римского права был весьма велик, причиной чему во многом являлась неразработанность и недостаточность наличного местного права, а равно влияние общего движения немецкой юридической жизни тех лет.

Право каноническое. Л. Б. Дорн в данном случае уточнял, что "нужно различать каноническое право от церковного. Церковное право - jus ecclesiasticum есть совокупность норм, которыми определяется положение церкви. Каноническое же право - jus cannonicum есть совокупность правил, исходящих от духовных властей и имеющих отношение не только к церкви, но и к гражданскому и уголовному праву и судопроизводству" [Дорн Л. Б. Указ. соч. С. 6.]. Особенно значение канонического права в балтийских губерниях связано с орденским происхождением данных политических общин, в связи с чем каноническое право длительное время являлось собственно внутренним земским правом, не исключая рыцарское светское право, а сосуществуя с ним. Влияние канонического права на городской правовой быт и соответственно его значение в последнем случае как источника права было значительно слабее, что в первую очередь связано с меньшей адекватностью канонических норм регулированию данного типа отношений. Каноническое право, равно как и "общее", являлось в прибалтийских землях правом субсидиарным, но в ряде случаев применялось и в качестве основного, а именно в процессах с участием клириков. Право германское. К нему относились: 1) императорские постановления, 2) Саксонское Зерцало и 3) Libri feudorum - лангобардские законы в теоретической обработке, окончательную форму принявшие в glossa ordinaria Аккрусия. Принятые в Германии, они составили прибавление к Новеллам Юстиниана, и вошли в состав Красной Книги. Шведское земское (Landslag) и городовое (Stadtslag) уложение. В период шведского владычества в Эстляндии и Лифляндии предпринимались попытки распространения силы этих двух законодательных актов на балтийские провинции в полном объеме, но из-за сопротивления местного дворянства это предположение так и не было осуществлено вполне, ограничившись в отношении Эстляндии при герцоге Карле, а касательно Лифляндии при Густаве-Адольфе признанием субсидиарного значения данных источников. Однако и последнее решение не было реализовано вполне, поскольку к этому времени в качестве вспомогательного закона, как было отмечено выше, утвердилось уже римское право в германской обработке. Итог данного законодательного предприятия оказался тем, что вспомогательная сила шведских уложений была признана касательно введенных ими институтов (т. е. было признано, что в таковых случаях дела надлежит решать по шведским узаконениям, а не посредством аналогии римского права). Городу Нарве было пожаловано шведское право в полном объеме. Данное особое значение шведского права для Нарвы сохранялось и впоследствии, найдя отражение в своде 1864 г. Однако воспринятым нарвской практикой оказалось не одно для него предназначенное шведское городовое право. Так, по замечанию участника разработки остзейского свода нарвского магистрата Келера, на практике регулирование имущественных прав супругов испытало воздействие и шведского земского права [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 313]. Большее реальное значение имели новые шведские законы, как специально относящиеся до Эстляндии и Лифляндии, так и общие для всего королевства. "Таким образом - отмечает В. Нечаев, автор исторического раздела стати "Прибалтийское (остзейское) гражданское право" в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, - Эстляндия и Лифляндия получили новые уставы церковный (1686), опекунский (1669), вексельный (1671), о завещаниях (1686), ряд процессуальных и т. д.". Влияние шведских законов на правовой быт балтийских губерний, в первую очередь Лифляндии и Эстляндии, усилилось с наступлением периода русского владычества, получив реальное значение через судебную практику. Общерусское законодательство и Свод Законов Российской Империи (после 1835 г.). Вплоть до начала кодификационных работ в 30-х годах XIX века влияние русского права на право остзейских губерний следует признать весьма слабым, за исключением мер конца екатерининского правления по введению в балтийском крае учреждения о губерниях (1783 г.), однако отмененных вскорости по восшествии на престол Павла I (в ноябре 1796 г.). Стандартной практикой было издание законов с оговоркой о нераспространении их действия на балтийские губернии. Ситуация была такова, что выражая существующее положение эстляндский ревизионный комитет в середине 30-х годов XIX века писал в замечаниях на присланный II-м Отделением проект свода, "что общее русское право… у нас не применяется даже в качестве субсидиарного" [Цит. по: Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 215.]. Однако, если позитивное влияние русского гражданского права на остзейское было весьма слабо, то этого нельзя сказать о влиянии пассивном, а именно через значительное ослабление деятельности местных нормотворческих органов. Поскольку ландтаги и городские советы потеряли возможность существенным образом видоизменять действующее право (таковая возможность легально сохранялась за судебными местами, правомочными самостоятельно устанавливать процессуальные нормы, но в конце 20-х годов XIX века со стороны губернаторской власти и таковая обычная практика была сочтена по меньшей мере сомнительной с точки зрения закона [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 94 – 99. - изложение обстоятельств судебного дела Р.-И.-Л. Самсона фон Гиммельштиерна.]), то как следствие местное право стало активно пополняться через заимствования из права "общего". Права рыцарские и земские. Эстляндия. Древнейшим сборником местных законов, сохранявшим частично силу вплоть до свода 1864 г. и вошедшего действующей частью в состав последнего, являлось т. н. Вольдемар-Эрихское ленное право, приписывавшееся датскому королю Эрику VIII, согласно традиции издавшего данный сборник в 1315 г, собрав в нем постановления короля Вольдемра II, определяющие права вассалов в Эстляндии. Ф. Г. фон Бунге доказал, что сборник Вольдемар-Эрихского права, "как и позднейшие ливонские сборники, является не официальным кодексом, а частной работой, и что он содержит не датское, а германское права эстляндских вассалов, несмотря на то, что в нем излагаются привилегии, пожалованные им датскими королями" [Кассо Л. А. Ф. Г. фон Бунге… С. 6.]. Происхождение его относится к середине XIII века, первые известные списки датируются XV – XVI столетиями. Другой сборник, известный под именем Красной Книги (das gemeine freie Ritter- und Landrecht der Lande Harrien und Wierland), составлен по инициативе эстляндского рыцарства в 1546 г. секретарем Вольфгангом Шефорелем. Красная Книга содержит почти полный свод эстляндского рыцарского права (Вальдемар-Эрихское право, постановления датских королей и орденских магистратов и местную переработку Libri feudorum). Она послужила важным источником составленного в 1650 г. Филиппом Крузе Эстляндского рыцарского и земского права, подразделяющегося на шесть книг: 1) о судопроизводстве, 2) о брачном союзе и опеке, 3) о духовных завещаниях, наследстве по законы и дарениях, 4) о договорах, владении, праве собственности и давности, 5) о делах уголовных, 6) устав благочиния и благоустройства. В Лифляндии действовали следующие сборники: Рыцарское право и Вик-Эзельское ленное право. Свод рыцарского права, действовавший с половины XIV столетия, состоит из статей т. н. древнего рыцарского права, составленного в 1228 г. епископом рижским Альбертом I, большею же частью из постановлений, заимствованных из Саксонского Зерцала и обычного права. В основание данного сборника положено Вольдемар-Эрихское ленное право, переработанное с позиций интересов лифляндского рыцарства. Более позднее Лифляндское зерцало, составленное, вероятно, около середины XIV столетия, содержит регулирование иных сторон гражданского права, помимо ленных, бывших основным предметом интереса Рыцарского права. Вик-Эзельское ленное право (конец XV в.) содержит законы, действовавшие в Эзельском епископстве и частью в Эстляндии. Постановления Вик-Эзельского сборника заимствованы в основном из положений лифляндского зерцала, лифляндского рыцарского права и викского крестьянского права, имея в качестве общей, системообразующей основы Саксонское Зерцало. Законодательство Курляндии содержится в своде, известном под именем Курляндских статутов, для дворянства герцогств Курляндского и Семигальского изданных (Jura et leges in usum nobilitatis Curlandiae et Semigalliae). Этот статут был составлен в 1616 году польскими комиссарами, посланными для приведения тамошних дел в порядок. Главнейшими источниками служили местные обычаи и германские, в особенности саксонские законы. Вследствие бедности собственного права Курляндия отличалась особенно интенсивной и полной рецепцией римского права [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 19.], что видно, например, в законах о наследстве. В Пильтенском округе действовал особый местный свод, составленный дворянством в 1611 году и подтвержденный королем Сигизмундом III [Правительство Сигизмунда III обратилось к курляндскому дворянству с предложением в целях приведения в известность и упорядочения местного права разработать собственные варианты кодексов земского права. Из всех округов на предложение польской короны откликнулось исключительно пильтенское дворянство, чей проект получил утверждение. Вследствие этого вплоть до 1917 г. Пильтенский округ сохранял известное правовое своеобразие в области гражданского права, которое касалось нескольких десятков семейств.]; он известен под названием Пильтенских статутов. Пильтенские статуты составлены из тех же источников, как и Курляндские, а потому как те, так и другие в весьма многом сходны между собой. Еще одной отличительной чертой курляндского права выступает следствие того обстоятельства, что герцогство официально отошло к России только в 1793 году, по II-му разделу Польшу. В результате те акты, что были приняты русской властью касательно остзейских губерний с 1710 по 1793 гг., силы в отношении Курляндии не имели. Права городские: Эстляндия. Ревелю в 1248 году королем Дании Эриком IV было пожаловано право пользоваться любекским городовым правом, равно как в светских, так и в духовных делах. Любекское право помимо Ревеля было также во 2-й половине XIII века и несколько позже пожаловано ряду мелких городов Эстляндии, в особенности Везенбургу и Нарве. Под Любекским правом в грамотах королей Датских разумелись не только права и преимущества граждан города Любека относительно общественного устройства и управления, но и законы гражданские и уголовные. В конце XVI века Ревель получил новое издание Любекского городового права, приняв те изменения, что накопились в нем с момента первоначальной рецепции. В систематизированном виде Любекское городовое право, сохранявшее силу в Ревеле вплоть до 1864 года, при всех переменах в политическом положении города, состоит из шести книг: 1) о праве лиц, 2) об имуществах [Обратите внимание на тесную связь личности с имущественными правами. - А. Т.], 3) о праве наследства, 4) об обязательствах по договорам, 5) о преступлениях и наказаниях, 6) о морском праве. Помимо собственно любекского городового права, Ревель в период шведского владычества реципировал также любекский вексельный устав 1662 г. и ганзейский морской устав 1614 г. Жители верхней части города Ревеля, так называемого Вышгорода, не подлежали действию любекских законов, а руководствовались земскими законами Эстляндии; что же касается прочих городов Эстляндии, то в одних имели силу законы рижские, в других эстляндское земское право, в третьих законы Ревеля. Лифляндия. Рига впервые получила особые законы в 1211 году от епископа Альберта (известны под названием jus Gothorum). В 1238 году по просьбе горожан Риге было предоставлено право самостоятельно пересматривать предоставленные ей законы и изменять в них то, что было несообразно нуждам города. Тем самым Рига получила правовую автономию, каковой и воспользовалась, заимствовав между 1279 и 1285 гг. право Гамбурга, более развитое, чем местное, и соответственно более способное удовлетворить нуждам торгового города. Заимствование одной из разновидностей германского городского права имело еще и тот смысл, что создавало правовое единство и удобство при торговых операциях внутри такового правового союза, в связи с чем при рецепции как правило избиралось право того города, с которым реципиент был в наибольшей степени экономически и культурно связан. Гамбургское право на протяжении XIV – XV веков было переработано под воздействием рижско-ревельского, рижско-гапсальского права и путем автономных рижских постановлений. Данная система в основных своих чертах оказалась распространенной не только в лифляндских, но также и в эстляндских и части курляндских городов, где действовали особые статуты, которые обнимали законы гражданские и уголовные и законы о судопроизводстве. Во время польского и шведского господства неоднократно возбуждалась мысль об исправлении рижских статутов, и наконец новый проект рижских законов был составлен около 1653 года членами рижского магистрата Мейером и Флигелем. Подготовленный проект был представлен на утверждение шведскому королю в 1662 г., но не получил утверждения. Тем не менее на практике он вошел в употребление в Риге и составил источник действующего права. По спорному мнению Л. Б. Дорна, "во время присоединения города Риги к России эти статуты были признаны и утверждены Петром Великим" [Дорн Л. Б. Указ. соч. С. 13.]. Данный вывод сомнителен с юридической точки зрения на том основании, что договорными статьями с гражданами Риги 4 июля 1710 г., заключенными гр. Шереметьевым и подтвержденными Петром I, утверждались за Ригой и ее жителями те права, которыми они обладали при шведском господстве [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 351.], т. е. подтверждала верность status quo. Поскольку же шведской властью рижские статуты утверждены не были, а никакого отдельного утверждения их со стороны российского правительства не было, то, следовательно, с формальной точки зрения они не могли изменить свой статус и перейти в разряд законодательных актов. Тем не менее они рассматривались практикой как правовой источник и применялись соответственно, и посему их можно счесть одной из разновидностей обычного права Лифляндии. Курляндия. В курляндских городах не выработалось самостоятельной системы гражданского права, и в большей части крупных городов действовали законы города Риги (пожалованы они были Гольдингену, Виндаве, Либаве, Газенпорту и Пильтену [Там же. С. 253, прим. 3.]); хотя некоторые из городов имели сверх того особое законодательство, как правило касавшееся каких-либо мелких казусов и не затрагивавшее принципов реципированной системы. В Митаве применялся данный ей герцогом Фридрихом в 1606 г. Полицейский устав. Город Либава имел свой торговый устав [Дорн Л. Б. Указ. соч. С. 13.]. Любопытной особенностью круляндского права стало постепенное вытеснение заимствованного городового права местным земским и субсидиарными его источниками, в ряде же городов (в Polizeiordnungen"ах Митавы, Бауска, Фридрихштадта) допускалось использование земского права как вспомогательного источника, устранявшего систему субсидиарных источников городового права. В Якобштадте, по заявлению курлнядского комитета, ревизировавшего 1-й вариант остзейского свода Р.-И.-Л. Самсона, магдебургское право действовало еще до конца XVIII века и судопроизводство происходило на польском языке. Но с введением немецкого языка в присутственных местах действие магдебургского права прекратилось и оно было заменено земским курляндским [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 253.]. Положения о крестьянах. Древнейшим остзейским законом, регулирующим крестьянское право, является IV-я книга Вик-Эземльского права, устанавливавшая в частности повинности крестьян перед их господами, тем самым фиксируя и укрепляя сложившиеся отношения. Положения об освобождении крестьян остзейских губерний от крепостной зависимости были изданы для Эстляндии в 1816, в 1817 для Курляндии, в 1819 для Лифляндии и острова Эзель. Данные законоположения и последующие, изданные в дополнение по тому же предмету (в 1856 г. для Эстляндии и в 1860 г. для Лифляндии [Дорн Л. Б. Указ. соч. С. 13.]), содержавшие положения по частному крестьянскому праву, не были включены в состав III-й части Свода местных узаконений губерний остзейских и, соответственно, после завершения работ над гражданско-правовой частью свода продолжали действовать вне кодифицированного акта. Отдельные привилегии, законы и постановления. Автономические источники права - право ландтагов.

Данная классификация источников в определенной степени отражает как представления об иерархии актов, так и исторические основания остзейского права к середине XIX века. Фактическое положение в сфере источников частного права остзейских провинций существенно разнится до издания местного Свода и после него (1-я и 2-я части - 1845 г., 3-я - 1864), что связано не только с появлением нового законодательного акта, в правоприменительной практике вытеснившего все предшествующие источники, но и с произведенной при разработке свода переоценке взглядов на иерархию нормативных актов остзейского права.

Остзейское гражданское право подразделялось на три относительно самостоятельных области: 1) право земское, 2) городское и 3) крестьянское, в свою очередь имевшие значительные отличия в каждой из трех прибалтийских губерний. Данная система оставалась неизменной как до, так и после издания местного Свода. Но несмотря на общий принцип кодификационных работ - обобщение наличного права без привнесения в него каких-либо перемен - издание Свода преобразовало остзейское гражданское право, причем произошло это двояким образом: во-первых, через приведение в известность и придание общедоступной формы всему множеству местных положений; во-вторых, через обращение на него внимания верховной власти. Предшествующие работам по составлению Свода попытки российских властей внести изменения в остзейское право наталкивались на единое препятствие - неизвестность местных законов и вытекающую отсюда неизвестность объема прав, предоставленных по присоединении края к Империи грамотами о сохранении привилегий. Создание Свода устранило эту трудность и уже в ходе кодификационных работ привело к интенсификации имперского законодательства в отношении остзейских губерний - оказались законодательно разрешены вопросы, ранее выпадавшие из поля зрения российской власти и плодившие местные споры и неурядицы, а именно вопросы о заставном владении, матрикуле, дворянском землевладении. Это же имело следствием обращение на прибалтийское право некоторых принципов, принятых в законодательстве общем (например, вопрос о заставном владении был решен не на основании стремлений местных жителей - равно дворянства и горожан - но на основании подхода, выработанного при столкновении с аналогичным правовым явлением в западных губерниях). Хотя активной интервенции общего законодательства в право остзейских губерний не последовало (во многом вследствие неготовности к этому самого общего законодательства), русское правительство отказалось от прежней политики законодательного абсентеизма, что уже само по себе было явлением положительным.

Изначально предполагалось, что Свод местных законов будет подразделяться на пять частей. Работа над первыми двумя была завершена довольно быстро и они были заслушаны в Государственном Совете 14 июня 1845 года; Общее собрание не нашло препятствий к их обнародованию, что и последовало при высочайшем указе 1 июля 1845 г. [ПСЗ РИ. Собр. 2. № 19146.], согласно которому они вступили в силу с 1 января 1846 г. Работа над третьей частью затянулась и в 1-ой половине 50-х годов была близка к полной остановке - перемена произошла только с откомандированием в 1856 году в распоряжение II-го Отделения уже зарекомендовавшего себя блистательным знатоком местного права Ф. Г. фон Бунге. К 1860 году новый проект местного свода гражданских законов был уже готов [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 425.] и в 1864 г. удостоился высочайшего одобрения (вступил в силу с 1-го января 1865 г.). Две же последние части, свод законов процессуальных, никогда не получили силы закона. Положения об уголовном судопроизводстве (к 1852 году в ходе редакций число их статей с 700 уменьшилось до 40 или 50 ввиду сходства местного законодательства с общим) в 1852 г. планировалось включить в общий Свод. В 1852 году Блудов докладывал Государю о своем намерении включить гражданское судопроизводство в один том с материальным правом, но в итоге и этот план не был исполнен. Затем, уже после окончания кодификации гражданских законов, в 1864 году была образована особая, "центральная" судебная комиссия в Дерпте. Она продолжала кодификацию процессуального права, но и ее труды не имели успеха. В то время были уже готовы судебные уставы и естественно рождалось намерение распространить новый судебный порядок на Балтийский край; по сравнению с уставами прежнее судебное устройство представлялось несовершенным. С другой стороны, введение судебной реформы должно было влечь за собой большую ломку всего местного устройства, и это обстоятельство задерживало преобразования. Только в 1889 году были введены судебные уставы в балтийских губерниях. До этого времени балтийские правительственные и судебные места продолжали руководствоваться, согласно п. 3 указа 1 июня 1845 г., "действующими постановлениями", т. е. некодифицированным правом [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 385 – 386.].

Помимо общих, рассмотренных выше, вопросов воздействия Остзейского Свода на развитие гражданского права прибалтийских губерний и перемены в системе источников последнего, необходимо особо остановиться на одном частном, но имеющем значительный интерес вопросе - о силе русского и немецкого текстов III-й части свода. Касательно двух первых данный вопрос возникнуть не может по той причине, что проходил обсуждение в Гос. Совете и получил высочайшее утверждение именно русский текст, с которого, уже после введения его в действие, был сделан немецкий перевод - таким образом, совершенно ясно, что единственным официальным текстом I и II частей свода является русский. Однако при издании III части русский и немецкий тексты были распубликованы одновременно, а в Именном указе 12 ноября 1864 г. не было сделано никакого указания о сравнительном значении разноязычных текстов [ПСЗ РИ. Собр. 2. № 41443.]. Затруднение возникло только в 1869 г. по одному частному случаю, когда обнаружилось расхождение в текстах [Нольде А. Э. Очерки… Вып. 2. С. 497.]. Дело поступило на рассмотрение Гос. Совета, который вынес следующее решение: "при применении местных узаконений губерний остзейских правительственными и судебными властями, как внутренних, так и прибалтийских губерний, русский текст не может быть устраняем заменой его немецким и что посему, в случае какого-либо между ними несогласия, в руководство при таком применении должен быть принимаем текст русский. По сим соображениям Государственный Совет мнением положил: разъяснить всем правительственным и судебным местам и лицам, что при применении свода местных узаконений губерний остзейских как во внутренних, так и прибалтийских губерниях, в случае какого-либо несогласия между русским и немецким текстами свода, в руководство должен быть принимаем текст русский" [ПСЗ РИ. Собр. 2. № 48921 (16 нояб. 1870).]. Тем самым и этот вопрос получил законодательное разрешение, хотя, отметим попутно, ряд остзейских юристов и после решения Гос. Совета отказывались признавать таковую легально установленную иерархию.