Становление и развитие исламского религиозного образования на Волго-Камье в Средние века происходили под воздействием культурного развития исламского мира, прежде всего Средней Азии, После завоевания Казанского ханства в регионе произошли кардинальные изменения в со-циальной структуре местного населения. Лишение государственной под-держки, ослабление татарской феодальной прослойки, вынужденное пере-селение мусульман в сельскую местность и другие факторы способствовали исчезновению учебных заведений, готовящих религиозные кадры.
Лишь появление во второй половине XVIII в. новой национальной элиты в лице купечества сделало возможным возрождение полноценной системы исламского образования у татар. Предприниматели сыграли клю-чевую роль в закреплении в татарских учебных заведениях среднеазиат-ской модели исламского образования - в Волго-Уральском регионе появи-лись выпускники бухарских медресе.
В российских реалиях для татар имело принципиальное значение об-учение подрастающего поколения основам ислама и грамоте, что восприни-малось не только как основа формирования «истинного мусульманина», но и закрепление в сознании детей сегментов этно-конфессиональной идентично-сти. Национальные школы во многом олицетворяли собой символ сохране-ния традиций и уверенность в будущем мусульманства в России. Во второй четверти XIX в. К. Фукс, проживавший в Старо-Татарской слободе Казани и хорошо знавший жизнь населения края, отмечал, что «Татарин, не умеющий читать и писать, презирается своими земляками и, как гражданин, не пользу-ется уважением других. По сему-то всякий отец старается как можно ранее записать детей своих в училище, где бы они выучились, по крайней мере, читать, писать и узнали бы начала своей религии. Для споспешествования сему при каждой мечети полагается училище, состоящее под особенным надзором ахуна; мулла мечети здесь учитель, ежедневно занимающийся об-учением всем этим предметам.,. .Дети поступают в училище на 7-м или 8-м году своего возраста; курс их учения продолжается по меньшей мере 5 лет. Те же, кои посвящают себя наукам, т. е. желают со временем сделаться свя-щеннослужителями или учителями, остаются в школе гораздо долее».
Благоприятное воздействие на возрождение и развитие исламского образования также оказали политика «религиозного дисциплинирования» Екатерины II и признание ислама одной из «терпимых» религий в Российской империи. По итогам испытания в религиозном управлении -Оренбургском магометанском духовном собрании - будущие имамы и муэдзины удостаивались не только духовного звания, но и преподаватель-ских званий мударриса (преподавателя медресе), мугаллима (учителя) или мугаллим-сабиана (учителя детей), что означало их исключительное пра-во на ведение образовательной деятельности в своем приходе - махалле.
Медресе представляли собой средние и высшие учебные заведения, готовящие мусульманских духовных лиц, знатоков мусульманского пра-ва. Для прохождения полного курса требовалось 10-15 лет. По поводу названии традиционных школ татар известный тюрколог, инспектор татарских, башкирских и киргизских школ в Казанском учебном округе В. В Радлов отмечал, что «у татар восточной России эти названия в разных местах имеют разные значения; так, напр., в Казанской губернии сло-во мектеб» почти не употребляется, а все школы, и самые маленькие, называются медресами».
В татарских мектебе и медресе реализовывался важнейший принцип исламского религиозного образования - его доступность для каждого правоверного независимо от его сословного статуса, материального по-ложения и места жительства. Однако длительный срок обучения в медре-се требовал определенных материальных затрат. Поэтому мечтой каждой крестьянской семьи было обучение хотя бы одного из сыновей в медресе и выведение его в муллы - сделать его ученым, авторитетным и уважаемым в татарском сообществе человеком.
Являясь частными или общественными учебными заведениями при мечетях, мектебы и медресе не имели официально утвержденных про-грамм и уставов. За редким исключением в этих школах не было единого определенного курса учения. Каждый мулла-учитель учил тому, что знал сам, и так, как учили его самого. Традиционная программа включала из-учение морфологии (сарф) и синтаксиса (наху) арабского языка, логики (мантыйк), философии (хикмат), догматики (калам) и мусульманскою права (фикх). Показателем продвижения шакирда являлись изучаемые книги: учебный курс заключался в изучении в строгой последователь-ности общепринятых книг, написанных в XI-XVI вв. Основу программы составляло богословие. Общеобразовательных предметов было немного, они носили вспомогательный характер.
Важно отметить, что после присоединения Средней Азии к России авторитет Бухары как центра мусульманской учености резко упал, этало-ном для татар стали учебные заведения Османской империи и Египта.
Здания татарских начальных школ являлись органической частью сельской застройки. Их размеры, рассчитанные на обучение двух десятков мальчиков - детей прихожан, и облик редко выделялись среди крестьян-ских строений. К тому же часть начальных школ располагалась в усадьбе приходского духовенства. По своему облику и строению русские началь-ные школы, строительство которых осуществлялось за казенный счет и регламентировалось привнесенными с запада санитарными нормативами, выгодно отличались от мусульманских учебных заведений.
Крупные медресе существовали благодаря или попечению богатых купцов, или вакфам, которые в сельской местности практически отсут-ствовали. Материальное благосостояние медресе зависело от многих при-чин: учености мударриса, количества учеников, щедрости благотворите-лей и т. д. Постоянного и стабильного источника дохода у большинства из них не было. Приходские начальные школы содержались за счет местных жителей, членов поземельной общины.
Татарских девочек, как правило, обучали жены мусульманских духов-ных лиц, которых называли «остабикэ» или «абыстай». Целью обучения было исключительно религиозно-нравственное воспитание будущих ма-терей мусульманских семейств, послушных носительниц вековых тради-ций и нравов ислама- Определенных научно выработанных методов пре-подавания также не было.
В дореформенный период правительство специально не контролиро-вало мусульманские учебные заведения. Поскольку по закону мектебе и медресе находились «при мечети», они считались в ведении религиозного управления. Ими интересовались исключительно ученые-востоковеды и миссионеры. Поэтому в делопроизводственной документации региональ-ных органов власти дореформенного периода сведения о татарских шко-лах носят случайный и фрагментарный характер.
Лишь после введения «Правил о мерах к образованию населяющих Россию инородцев» от 26 марта 1870 г., установивших правовые осно-вы школьной политики в Казанском и Одесском учебном округах, на-чалось изучение традиционных школ татар. Важно отметить, что татар-ские школы Волго-Уральского региона в 1874 г. были переданы в ведение Министерства народного просвещения, которое с 1882 г. получило полно-мочия на контроль их образовательной деятельности. В 1890-е гг. дирек-ции народных училищ губерний начали собирать статистические и другие сведения о мусульманских школах.
Разработав «Правила» от 26 марта 1870 г., правительство поставило своей целью введение в татарскую национальную систему образования из-учение государственного языка и обязало всех детей моложе 16 лет, посе-щающих мектебе и медресе, обучаться в русских классах при них. Расходы на изучение русского языка предполагалось возложить на самих татар. Предусматривалось также открытие русско-татарских начальных училищ за счет казны. Предполагалось «распространять среди татарского племени русский язык и образование, не порождая подозрений в посягательстве на их веру». Однако полицейские меры при открытии новых школ привели к усилению у местного населения подозрений в искренности намерений пра-вительства. Вмешательство власти в сферу мусульманского образования, которая являлась сокровенной для религиозной общины, способствовали распространению различных слухов. Говорили о намерении правительства сделать обязательным обучение русскому языку для «всех детей мусуль-ман» с последующим закрытием традиционных мусульманских школ. В результате в Волго-Камье русские классы удалось учредить лишь при мед-ресе. Однако когда в 1891 г. был введен русский образовательный ценз для лиц, желающих занять должности имама, хатиба и ахуна, соискатели, как правило, старались заниматься в частных школах, игнорируя русские клас-сы и русско-татарские школы. В начале XX в. в Волго-Камье число рус-ских классов при медресе было настолько мало, что не могло быть и речи о каком-то заметном их влиянии на татарское образование.
Крымско-татарский просветитель Исмаил-бей Гаспринский (1851-1914) - главный идеолог модернизации тюрко-татар в России - начал свои преобразования с реформы начальной школы, издав в 1884 г. букварь «Ходжаи сыйбиян» («Учитель детей»). Изучение грамоты по звуковому методу позволяло существенно сократить сроки обучения. За счет осво-бодившегося учебного времени появлялась возможность для введения общеобразовательных (светских) предметов, а также русского языка.
В конце XIX в. в Волго-Камье новометодные школы получили рас-пространение главным образом в городах и больших торговых селениях.
Сторонники традиционного обучения считали медресе и мектебе ис-ключительно религиозными школами. Они объявляли ересью не только введение русского языка как учебного предмета, но и замену традицион-ных религиозных дисциплин другими исламскими науками. С точки зре-ния старометодистов денежная, организационная и всякая иная помощь конфессиональным школам со стороны немусульманского населения, хотя бы и общественных учреждений, была неприемлема.
Последователи же нового метода призывали единоверцев «осмыслить свою веру, очистить ее от суеверий и невежественных толкований мулл и укрепить свою народность, расширяя область применения родного языка в литературной, научной и религиозной сфере и вообще хлопотать о прогрecce на почве ислама и тюркской народности».
В библиотеках при медресе пытливые шакирды занимались само-образованием, расширяли свои познания. Рукописные книги шакирдов, их конспекты свидетельствуют о том, что они были знакомы с классиче-ской литературой Востока, математикой, астрономией, медициной, рито-рикой, поэтикой, историей, географией. Лучшие медресе обеспечивали высокий уровень подготовки. Из самых крупных и известных медресе Казанской губернии следует назвать Кшкарское медресе в Казанском уез-де, Сатышевское медресе в Мамадышском уезде, Акзегитовское медресе в Цивильском уезде.
Кшкарское медресе было основано во второй половине XVIII в. ка-занским купцом Баязитом аль-Кышкари. Основные пожертвования на его содержание оказывали потомки основателя купцы Усмановы. На протяжении всего времени своего существования медресе оставалось старометодным, тем не менее в начале XX в. обучение грамоте было переведено на звуковой метод. В программу обучения был включен так-же русский язык. Среди выпускников Кшкарского медресе известный религиозный и общественный деятель, основатель первой татарской газеты в России - «Hyp» Гатаулла Баязитов, поэт Габдельджаббар Кандалый, певец и журналист Камиль Мутыги, педагог и переводчик Таиб Яхин и др.
Медресе в деревне Сатышево располагалось в специально построен-ном каменном здании. Имелась довольно обширная библиотека, состоя-щая в основном из рукописных книг. Число шакирдов доходило до трех-сот. Медресе в разные годы окончили поэт Миргазиз Забиров (Укмаси), писатель Мухаммед Гали и др.
Медресе в деревне Акзегитово было учреждено в 1870 г. на сред-ства уроженца этой же деревни купца Загидуллы Шафигуллина. Первоначально обучение здесь почти не отличалось от обычных дере-венских школ. Но со временем программа преподавания расширилась, в нее вошли, помимо религиозных, и общеобразовательные предметы. Грамота стала изучаться с применением звукового метода, открылся русский класс. Интересен тот факт, что для пропаганды нового метода обучения Шафигуллин устраивал в своем медресе ежегодные публичные экзамены, на которые приглашал почетных мусульман. Результатом яви-лось открытие нескольких подобных школ в соседних уездах. В медресе обучалось примерно 120 мальчиков. В Акзегитово в также было создано училище для девочек, где преподавались общеобразовательные предметы.
Крупным образовательным центром мусульман было находившееся в деревне Иж-Бобья Вятской губернии новометодное медресе «Буби». В нем преподавались арабский, турецкий и французский языки, всеобщая история, физика, химия, география. Существовал и класс русского я ыка (По словам татар, таких еще центров в России два: один в Казани и)дин в Уфимской губернии». В «Буби» учились и преподавади писатель Наджип Тахтамышев (Думави), поэт, переводчик Даут Губайди, писатель Садри Джалал, педагог, литературовед Джамал Валиди, поэтесса Загира, Байчурина и др.
Именно с медресе «Буби» берет свое начало светское образование девочек. В Волго-Камье это новое социокультурное явление получило распространение, главным образом, в начале XX в. Женские школы были открыты в Чистополе, деревнях Малые Тарханы, Верхняя Корса, Акзегитово, Котаймас (Кышлау) в Казанской губернии, в Бугульме и деревне Каракашлы Бугульминского уезда Самарской губернии.
Последствия политизации «мусульманского вопроса» в начале XX в., официальные обвинения татар в «панисламизме» и «пантюркизме» вы-звали действия правительства, направленные против развития новоме-тодных школ, в борьбу с которыми были вовлечены губернская адми-нистрация, жандармерия, полиция. Активную поддержку правительству оказывали муллы-кадимисты, православные миссионерские круги. Эти структуры активно участвовали в формировании тенденциозных позиций центральных властей к конфессиональным школам татар и процессу их реформирования.
В годы советской власти мектебе и медресе были закрыты, система религиозного образования была предана забвению.
Из книги «Медресе Казанской губернии второй трети XIX - начала XX в.»
Медресе в городах Поволжья существовали как минимум с эпохи Золотой Орды, но были уничтожены после падения Казанского и Астраханского ханств в 1550 е гг. На рубеже XVII–XVIII веков начинается возрождение мусульманской учености среди татар.
В первой половине XVIII в. можно говорить о медресе в аулах Адай (Адаево), Кариле, Симете, Уре, Ташкичу и Тюнтяре в Заказанье, Тайсуганово (регион Альметьевска), Стерлибаше (регион Стерлитамака). Они возникали там, где был слабее контроль властей, так как волны христианизации периодически следовали одна за другой вплоть до середины 1750 х гг. Вероятно, только четыре последних медресе можно назвать стабильными, так как в отличие от мусульманских государств, для медресе российских мусульман определяющей в этот период была личность мударриса.
Медресе Волго-Уральского региона в эти годы не обладали вакфами, поэтому не могли превратиться в корпоративные учреждения. После смерти мударриса сельское медресе зачастую терпело крах. Здесь отдаленность становилась уже отрицательным фактором. Будущее было за аулами, являющимися одновременно экономическими центрами (такими, как Мачкара и Кышкар), или городскими мусульманскими слободами (Каргала и Казань).
Возрождение образования в медресе возглавлялось либо самими татарами, зачастую получившими образование в мусульманских странах, либо выходцами из мусульманских государств, преимущественно Кавказа и Бухары.
Наиболее известные своим уровнем преподавания и свободомыслием медресе размещались вне Казани и Каргалы, а в Кышкаре (Арский район), Мачкаре (Кукморский район), Стерлибаше (Приуралье). Только создание «Марджании» в Казани в 1870 е гг., «Хусаинии» в Оренбурге и «Расулии» в Троицке в 1890 е гг. обозначали начало традиции преобладания теоретического уровня городских медресе над сельскими в Поволжье и на Южном Урале. В отсутствие заметного технического прогресса целью медресе становится подготовка духовной и светской национальной элиты.
Возрождение профессионального образования и создания нового поколения улемов, как интеллектуальной и культурной элиты края, стало наиболее важным процессом развития мусульманского образования после 1552 г. По утверждению миссионера Я. Д. Коблова, «конфессиональная школа имеет для магометан огромное значение: она дисциплинирует их, превратив в строго организованную массу, в которой на практике нередко осуществляется лозунг «один за всех и все за одного».
Татары Сеитова посада (Каргалы) в 1745 г., добровольно переселившиеся из казанского региона, первыми из мусульман России получают права корпорации, включая свободу вероисповедания и освобождение от рекрутской повинности, при условии участия всех членов корпорации в торговле с мусульманским Востоком. Было дано разрешение на размещение там только двухсот семей. Каргала получает права посада, и там создается Ратуша. Риза Фахретдин отмечал, что впервые после падения Казанского ханства «возрождалась официально признанная национально-религиозная жизнь татар».
Во второй половине XVIII — первой трети XIX вв. крупнейшим комплексом профессионального религиозного образования у татар были Каргалинские медресе. Они были исламскими учебными заведениями среднеазиатского типа.
Именно выпускники Бухары создали практически все знаменитые медресе Волго-Уральского региона. Среднеазиатская система образования была основным примером и образцом для подражания.
С точки зрения преемственности и регионального охвата среди сельских медресе наиболее показательным являлось медресе Мачкара - медресе в деревне Мачкара (Маскара) Казанского уезда и губернии, ныне Кукморского района Татарстана. Существование медресе в деревне Мачкара относится как минимум к 1758 г.
Для Казани, начиная со второй четверти XIX века, центром образования становится Апанаевское медресе. Его становление относится к 1770 м гг., когда в Казани была выстроена вторая каменная мечеть.
История Медресе «Марджания» восходит к 1770 м гг., когда в Казани было завершено строительство первой соборной мечети («Юнусовская», затем «Марджания»). Ш. Марджани впервые удалось создать классический тип медресе, в котором мударрис являлся абсолютно самостоятельной фигурой. Ш. Марджани, действительно, создал новый тип взаимоотношений между мударрисом и главою прихода и между учителем и учениками. Модель Ш. Марджани представляла собой прежде всего модель научную и образовательную. Он создал на базе медресе мутаваллиат (попечительский совет) и получил санкцию на его существование в ОМДС, то есть вывел медресе из-под подчинения конкретному баю. В дальнейшем, как правило, независимые от баев и подконтрольные попечительским советам медресе стали центрами общественного движения.
Ш. Марджани реформировал свое медресе. Он стремился привлечь внимание студентов к таким современным трудам, как произведения турецкого писателя-просветителя Ахмада Мидхата.
Среди его учеников были выдающийся ученый Хусаин Фаизханов; историк Мурад Рамзи; автор первой новометодной азбуки на татарском языке Шакиржан Тагири; а также общественные деятели: адвокат, городской деятель, депутат I Государственной думы, член ЦК партии «Иттифак» и редактор первой татарской газеты Казани «Казан мюхбире» Саид-Гирей Алкин; видный городской деятель Мухаммед-Садык Галикеева; имам и мударрис, член ЦК «Иттифака» и мухтасиб Казанской губернии Габдулла Апанай; казый ЦДУМ Кашшаф Тарджемани. После смерти Ш. Марджани его сын Бурханутдин Марджани не смог достойно продолжить дело отца.
На рубеже XIX–XX вв. основателю джадидизма Исмагилу Гаспринскому удалось обеспечить единство национальной элиты. Центрами джадидизма у татар стали медресе «Мухаммадия», «Апанаевское» (оба в Казани), «Галия», «Усмания» (оба в Уфе), «Хусаиния» (в Оренбурге), «Расулия» (в Троицке), «Буби», где программа включала в себя преподавание религии на основе Корана и сунны, истории Ислама, арабского, русского и татарского языков, тюрко-татарской истории и научных дисциплин.
Медресе «Мухаммадия» («Галеевское») в Казани было учреждено в 1882 г. имамом 5 й соборной мечети Казани Галимджаном Мухамметзяновичем Галеевым (Баруди) и его отцом купцом Мухамметзяном Галеевым, в честь которого и названо.
Первый камень в основание основного здания медресе заложил в 1891 г. выдающийся шейх ордена «Накшбандийа» Зайнулла Расули, чьим мюридом был Галимджан Баруди. Оно стало первым джадидским медресе России, когда в 1891 г. Баруди начал обучать шакирдов. В течение 14 лет они изучали здесь арабский, турецкий, русский языки, риторику, каллиграфию, математику, геометрию, физику, географию, психологию, методику и педагогику, медицину и гигиену, правоведение, философию, всеобщую историю, историю России, историю тюркских народов и другие предметы. Религиозные предметы в джадидском варианте включали в себя фикх (право), фараиз (наука о правилах раздела имущества), тафсир (толкование Корона), хадисоведение, сира (жизнеописание Пророка Мухаммада), акида (догматика), ахлак (основы морали), историю Ислама, Ислам и другие религии. Баруди приглашал в медресе видных представителей науки и культуры, политических и общественных деятелей для проведения занятий, включая доктора Абубекра Терегулова, членов ЦК и Казанского бюро «Иттифака» Саид-Гирея Алкина и Юсуфа Акчуру. В 1904–1905 гг. последний впервые у татар прочел курс тюркской истории и политической истории.
В «Мухаммадии» насчитывалось до 500 учащихся и 20 мугаллимов (преподавателей). Здесь преподавали видные улемы, составившие ядро авторов журнала «Дин ва-л адаб»: Ахметжан Мустафа, Кашшаф Тарджемани, Мухаммад-Наджиб Тюнтяри, Шехер Шараф. Они во многом составили основу джадидских учебников по религиозным дисциплинам. В «Мухаммадии» получили образование муфтий ОМДС Мухаммад-Сафа Баязитов, ученые и общественные деятели: Худжа Бадиги, Саид Вахиди, Газиз Губайдуллин, Гимад Нугайбек, Гали Рахим, Галимджан Шараф; революционеры: Xусаин Ямашев, Камиль Якуб; писатели: Фатих Амирхан, Зариф Башири, Фатхи Бурнаш, Маджид Гафури, Камиль Тинчурин, Галиаскар Камал, Наки Исанбет; артист Зайни Султанов; дипломат Ибрагим Амирхан, Хикмет Биккенин; композиторы: Султан Габяши, Салих Сайдашев; художник Баки Урманче. В 1917 г. Галимджан Баруди был избран муфтием ЦДУМ (до смерти 1921), а его мюриды Кашшаф Тарджемани и Габдулла Сулеймани – казыями. «Мухаммадия» связана прежде всего с улемами, национальными общественными деятелями, вынужденно ставшими только учеными-гуманитариями в Советскую эпоху и представителями творческой интеллигенции. Кроме ряда представителей творческой интеллигенции почти все они были репрессированы.
Апанаевское медресе («Кул буе», «Касимия»). В конце XIX — начале XX вв. при соратнике Г. Баруди мударрисе Мухаммад Касиме Салихове (с 1899 г.) в медресе преподавали просветитель Ахмад-Хади Максуди, отец башкирской автономии и выдающийся тюрколог Ахмад-Заки Валиди, драматург Гафур Кулахметов. Здесь в конце XIX — начале XX вв. учились Галиджан Баруди, выдающиеся татарские писатели Загир Биги и Гаяз Исхаки, ученый Муса Биги, политик, председатель Милли Идарэ (Национального Управления) Садретдин Максуди, писатели Мухаммед Гали, Афзал Шамов, народный певец Камиль Мутыги, языковед Мухамметжан Фазлуллин.
Медресе «Хусаиния» в Оренбурге было создано в 1889–90 учебном году братьями-миллионерами Ахметом баем и Гани баем Хусаиновыми. Курс обучения составлял 14 лет. В медресе преподавались в джадидском варианте такие религиозные дисциплины как фикх, ысул фикх, фараиз, тафсир, хадисоведение, сира, акиду, ахлак, история Ислама, вааз ва хитбат (искусство проповеди). Одновременно преподавались и дисциплины естественно-научного цикла: физика, химия, геометрия и тригонометрия, психология, логика, элементарное право (немусульманское), гигиена и медицинские знания, политэкономия и торговое дело, бухгалтерия. Но медресе прежде всего славилось своим гуманитарным циклом. Ученики медресе изучали русский, арабский, фарси, французский, немецкий языки. Шакирдам преподавались татарская, русская, арабская, персидская литературы. В медресе изучались всемирная и российская история, история татар.
В «Хусаинии» насчитывалось до 500 учащихся и 35 мугаллимов. Шакирды медресе продолжали обучение в Каирском «аль-Азхаре», Стамбульском и Бейрутском университетах. Вместе с тем ряд шакирдов продолжили обучение и в российских вузах. Среди преподавателей татарского языка и литературы в разные годы были такие классики, как Шариф Камал, Сагит Рамеев, Джамал Валиди, Фатих Карими. Медресе дало таких классиков татарской литературы как Джаудат Файзи, Тухфатулла Ченекей, Хади Такташ, Муса Джалиль, писателя и общественного деятеля Афзала Тагирова. Среди выдающихся специалистов по татарскому языку и литературе необходимо назвать Джамала Валиди, Фатиха Карими, Габдрахмана Сагди. Медресе славилось авторами учебников по дисциплинам естественно-научного и литературоведческого циклов.
В медресе преподавали Риза Фахретдин (муфтий ЦДУМ в 1921–1936 гг.), Муса Биги, Тахир Ильяси, учились – Джихангир Абзгильдин (ректор уфимской «Усмании» и секретарь «Голямалар Шурасы (Совета улемов при ЦДУМ), Габдулла Шнаси, Закир Кадыри. В досоветский период медресе и его попечительский совет были центрами общественной активности мусульманских либералов Оренбурга, включая депутатов Госдумы Мухмад-Закира Рамиева (Дэрдменда), Гайсу Еникеева, лидера Оренбургского мусульманского губернского бюро Ф. Карими. В годы Гражданской войны шакирды медресе составили основу мусульманских советских органов на Южном Урале. В отличие от Казани и Уфы, где медресе были ликвидированы и не стали центрами подготовки советской элиты, медресе «Хусаиния» было переименовано в Татарский институт народного образования (ТИНО), сохранило свой преподавательский состав до 1925 г.
Медресе «Расулия» при Пятой соборной мечети г. Троицка Оренбургской губернии (ныне Челябинской области) было основано в 1884 г. на средства казахского бая Алтынсарина шейхом и мударрисом Зайнуллой Расули.
«Расулия» с самого начала была крупнейшим в России центром ордена Накшбандийа, куда к шейху стекались десятки тысяч мюридов из регионов от Поволжья до Китая. Особенно много было мусульман Оренбургской губернии, Уральской и Тургайской областей (обе — ныне Казахстан). Вначале «Расулия» была чисто конфессиональным учебным заведением, где в программе обучения преобладали традиционные богословские дисциплины логика и калам. Но Расули был противником схоластики, поэтому преподавание в медресе. концентрировалось на изучении Корана и хадисов по богословским трудам Габдуннасыра Курсави и Шигабетдина Марджани.
Шейх Зайнулла достаточно быстро передал медресе сыну Габдуррахману (муфтий ЦДУМ в 1936–1950 гг.). Габдуррахман окончательно перестроил медресе на джадидский лад. Программа преподавания включала в себя фикх, ысул фикх, фараиз, тафсир, хадисоведение, сира, акиду, ахлак, историю Ислама. Среди светских дисциплин были татарский, арабский и русский языки, чистописание, чтение, российская, татарская и всеобщая история, логика, этика, гигиена, география, естествознание, физика, химия, зоология и педагогика. При медресе была открыта первая в Троицке типография, где печаталась в частности первая казахская газета «Айкап» (Заря). Не случайно, что именно во многом по инициативе Расулевых казахские приходы вошли в 1917 г. в состав ЦДУМ.
«Расулия» имела 11 летний учебный курс. В 1913 г. там было 13 преподавателей и 240 шакирдов. В медресе Троицка в это время преподавали такие выдающиеся ученые как Габдельбарри Баттал и Газиз Губайдуллин. В городе возникла первая татарская женская гимназия и учительская семинария, где работала Мухлиса Буби, педагогический техникум. После смерти отца в 1917 г. Габдуррахман возглавил его приход. Вскоре медресе «Расулия» было преобразована в татаро-башкирский педагогический техникум.
Медресе «Усмания» было одним из первых в России и первым в Уфе джадидским медресе. Оно было официально открыто в 1887 г. при Первой соборной мечети Уфы. Основателем и мударрисом был Хайрулла Усманов - имам первого прихода и ахун Уфы. Впоследствии медресе была названо в его честь. Первоначально это было типичное старометодное медресе. С 1895 г. ахун Хайрулла начал его реформировать по-джадидски. Преобразования сначала коснулись начальных классов, где детей стали обучать грамоте по звуковому методу, расширили программу (в нее были включены история Ислама, таджвид, а также светские предметы: татарский язык, арифметика, география). Затем медленно стали обновляться и старшие классы. В январе 1897 г. при медресе открылся русский класс. Число шакирдов «Усмании» доходило до 500. Неоднократные попытки в 1890–1900 х гг. создать на базе медресе татарскую учительскую школу, взамен упраздненной правительственной, блокировались Министерством народного просвещения. Постепенное обновление медресе продолжалось до смерти X. Усманова. К преподаванию привлекались выпускники из Стамбула и Каира: Хабибулла Ахтямов, Хатмулла Фазылов, Зыя Камали. Последний в 1906 г. создает собственное медресе «Галия». С 1907 г. начинается второй этап в истории медресе. Его возглавил мударрис Джихангир Абзгильдин, который ввел здесь программу своего родного медресе «Хусаиния». В 1915 г. после конфликта З. Камали с попечительским советом медресе «Галия» «Усмания» впервые получила устойчивое финансирование. Сюда перешел заместитель директора «Галии» Габдулла Шнаси, получивший образование в «аль-Азхаре». В 1910 г. здесь обучалось 242 шакирда и работало 10 мугаллимов. В отличие от «Галии» «Усмания» продолжила традицию подготовки имамов.
Осенью 1917 г. медресе под руководством мударриса Джихангира Абзгильдина фактически превратилось в основное медресе Диния Назараты, где, наряду с ним, к преподаванию приступил целый ряд улемов, включая муфтия Галиджана Баруди, председателя Всероссийского Союза Духовенства Хасан-Гату Габяши, казыя Габдуллу Сулеймани, ректора «Галии» Зыю Камали, улемов Габдуллу Шнаси, Мухаммад-Наджиба Тюнтяри, Закира Кадыри, Мубаракшу Ханафи. История медресе завершилась в начале 1918 г., когда оно было преобразовано в татарскую гимназию.
Медресе «Галия» в Уфе. Его основателем в 1906 г. после обучения в каирском «ал-Азхаре» стал Зыя Камали. В 1914 г. религиозным предметам в медресе отводилось всего 28,2% времени, арабскому языку - 14,7%, тюркскому - 4,9%, русскому - 14, 1%, светским наукам - 35,6%, другим предмета - 2,5% времени. Образование в «Галие» составляло 2 разряда: подготовительное к высшему «игдадия» — 3 класса; высшее «галия» — 3 класса и охватывало 6 лет. Наряду с традиционными для джадидского медресе предметами особое внимание уделялось философии (в том числе Ислама), истории религий.
С 1910 г. начинается массовое изгнание татарских мугаллимов из Степей и Туркестана. В ответ на требования о принадлежности учителя к конкретной племенной группе «Галия» резко увеличила прием шакирдов нетатар (казахов, туркмен, черкесов, адыгейцев ит. д.). В 1913 г. здесь обучалось 114 шакирдов. Всего «Галию» закончило более 1400 шакирдов. В 1917–1918 гг. на базе медресе прошли учительские курсы, а в 1919 г. оно было преобразовано в татарскую гимназию.
«Галия» была близка по программе к светскому учительскому институту. Почти никто из около 1000 выпускников медресе даже не пытался сдать экзамен при ОМДС на должность указного муллы. «Галия» была первым татарским медресе, где были созданы автономные организации казахов и башкир и их рукописные журналы. В 1917 г. вчерашние шакирды «Галии» Шарифджан Сунчаляй, Гасим Касимов, Салах Атнагулов, Фатих Сайфи, Гибадулла Алпаров составили ядро организации уфимских татарских левых эсеров под руководством Г. Ибрагимова. Они стали основными деятелями Советского режима среди мусульман Уфимской губернии, оппонентами Милли Идарэ и Уфимского губернского Милли Шуро и лично Гумера Терегулова. Здесь учился первый посол СССР в Саудовской Аравии и Йемене Карим Хакимов. Из медресе вышли классики татарской литературы: Шаехзаде Бабич, Хасан Туфан, Сайфи Кудаш. Здесь учились узбекский писатель Мирмухсин Ширмухаметов, казахские поэты Байембет Майлин и Магжан Жумабаев.
В лице «Галии» и Камали возникла школа для средних и низших слоев буржуазии, отличная от общетюркской школы, руководимой сторонниками и лидерами «Иттифака». Медресе дало преимущественно функционеров советского режима, вначале левых эсеров, потом ставших большевиками, а также литераторов.
Медресе «Буби» размещалось в селе Иж-Бобья Сарапульского уезда Вятской губернии, ныне Агрызского района Татарстана. Оно было официально открыто в 1881 г. как приходское медресе при Иж-Бобьинской мечети имамом Габдельгаллямом Нигматуллиным. С 1895 г. в медресе начали преподавать его сыновья Габдулла и Губайдулла Буби. Они и их сестра Мухлиса Буби, создавшая женское медресе, превратили медресе в подобие учительского института, готовящего как преподавателей, так и преподавательниц. Ежегодно здесь устраивались и летние учительские курсы. «Буби» превратилось в конце 1900 х гг. в основной татарский педагогический центр, где наряду с акидой, фикхом, хадисами, тафсиром и историей Ислама преподавались русский и французский языки, фарси, арабский и турецкий языки и литература, математика, физика, химия, география, биология и зоология, всеобщая история. В медресе значительное место уделялось обучению риторике, дискуссиям, а также изучению основ политического движения. Религиозные предметы занимали только 16% времени.
С медресе «Буби» тесно связана группа татарских национальных коммунистов, взаимодействующих с «правым правительством» Татарстана Кашшафа Мухтарова (1921–1924). Это были первый нарком земледелия АТССР Юнус Валиди (автор политики «возвращения татар на Волгу»), Гасым Мансуров (2 й заместитель председателя Совнаркома АТССР, заведующий агитационно-пропагандистским отделом Татобкома РКП (б)), председатель Академического центра при наркомате просвещения Татарстана Гаяз Максудов. Все они были смещены с постов к середине 1920 х г. Медресе дало писателей Наджипа Думави и Садри Джаллала, классика литературоведения Джамала Валиди.
Рассмотренные медресе дали пятерых муфтиев, поочередно возглавлявших ОМДС — ЦДУМ в 1917–1950 гг. (Баязитов, Баруди, Фахретдин, Расули, Хиялетдинов). Если учесть, что предыдущий муфтий ОМДС был назначен в 1885 г., то реально эти пятеро муфтиев охватывают исторический период, вместивший в себя революции, мировые войны и переход России от аграрного общества к индустриальному. Между медресе произошло своеобразное распределение обязанностей. Так, «Галия», «Буби» и «Хусаиния» ориентировались преимущественно на подготовку интеллигенции, а «Апанаевское» медресе, «Расулия» и уфимская «Усмани» — на подготовку имамов. Своеобразное среднее положение занимала «Мухаммадия»: оно определялось ролью Г. Баруди как лидера мусульманской общины Казани, кандидата на должность религиозного лидера всех российских мусульман (1906), а затем и муфтия ЦДУМ (с 1917 г.)
Из этого же круга формировался состав казыев до разгрома ЦДУМ в 1937 г. и членов Голямалар Шурасы при ЦДУМ. Эти медресе связаны с именами выдающихся улемов: Мусы Биги, Зыи Камали, Закира Кадыри.
Медресе сыграли выдающуюся роль в формировании татарской советской бюрократии, особенно в Уфимской и Оренбургской губерниях. Несколько меньший вклад внесли медресе в формирование общенациональных политиков, но среди них братья Максуди и Гаяз Исхаки. Наибольшее значение медресе сыграли в создании системы современного образования. Это особенно касается религиозного образования (уничтоженного к началу 1920 х гг.) и гуманитарного образования (эту традицию во многом сохраняют сегодняшние татфаки). Преподавателями медресе были созданы тюрко-татарская история (Хасан-Гата Габяши, Юсуф Акчура, Ахмад-Заки Валиди, Газиз Губайдуллин), татарское литературоведение и текстология (Саид Вахиди, Газиз Губайдуллин, Гали Рахим, Джамал Валиди), языкознание (Галимджан Ибрагимов, Худжа Бадиги).
К началу 1920 х гг. система религиозного образования в Республике была полностью утрачена. В СССР действовало одно единственное мусульманское учебное заведение в Узбекистане – медресе «Мир Араб», в котором обучались некоторые имамы из Татарстана. За годы советской власти богатый опыт российских мусульман в области религиозного образования полностью был утерян.
Формирование и развитие системы религиозного образования стали одним из важных аспектов исламского возрождения 1990-х гг. Первое медресе в Татарстане было открыто в 1990 г. в г. Чистополе Габдулхак-хазратом Саматовым. В первой половине 1990-х гг. в республике появилось значительное количество мусульманских учебных заведений, которые, в основном содержались за счет средств международных мусульманских благотворительных организаций («Ибрагим аль-Ибрагим», «Таиба» и др.). Эти же фонды присылали своих преподавателей, которые имели довольно низкую педагогическую квалификацию и, самое главное, не имели никакого представления об особенностях ислама в России и не всегда придерживались традиций ханафитского мазхаба.
К концу 1990-х гг. ситуация в этой сфере изменилась. Во-первых, все мусульманские учебные заведения подпали под юрисдикцию ДУМ РТ. Во-вторых, в связи с событиями осени 1999 г. на Северном Кавказе многие международные благотворительные мусульманские фонды вынуждены были свернуть свою деятельность, что сильно осложнило материальное положение всех без исключения мусульманских учебных заведений. По сути дела, под угрозой оказалась существование всей системы религиозного образования.
Государству необходимо было урегулировать вышедший из-под контроля процесс роста количества учебных заведений, которые, не слишком хорошо справляясь с подготовкой квалифицированных кадров. В то же время новые учебные заведения создавали массу материально-финансовых, организационно-юридических и идеологических проблем. Приказом муфтия ДУМ РТ от 22 апреля 2000 года в Татарстане религиозными учебными заведениями различных ступеней были признаны только 8 медресе, включая Российский исламский университет. Путем слияния медресе «Юлдуз», «Танзиля», «Ихлас», «Нурутдин» и «Иман» было создано Набережночелнинское высшее мусульманское медресе. А Альметьевское мусульманское среднее медресе было образовано на базе Исламского института имени Р. Фахретдинова и Азнакаевского медресе. ДУМ РТ признало, что казанские медресе «Мухаммадия» и имени 1000-летия принятия ислама, а также Нижнекамское медресе «Рисаля», Буинское и Нурлатское медресе соответствуют своему статусу и не нуждаются в реорганизации. А за остальными медресе было признано право начальной религиозной подготовки, которое уже не нуждалось в специальном лицензировании в соответствующих органах власти, т.е. они получили статус мусульманских воскресных школ. Это дало возможность более четко определить типы учебных заведений, которых в Татарстане оказалось три:: начальные мектебе при мечетях, средние (медресе « Ак мечеть» в г. Набережные Челны, Буинское медресе, медресе им. Р.Фахретдина в г. Альметьевск, «Рисаля в г. Нижнекамск, Нурлатское медресе) и высшие медресе и университеты (медресе «Мухаммадия», медресе имени 1000-летия принятия ислама и Российский исламский университет в Казани).
После объединительного съезда мусульман Татарстана в 1998 г. ДУМ РТ активизировало свою деятельность по разработке единых учебных программ для разных категорий учебных заведений. Основная часть русскоязычной литературы по исламу издавалась за счет средств международных мусульманских фондов, которые не были приверженцами традиционного для мусульман Среднего Поволжья ханафитского мазхаба.
В такой ситуации ДУМ РТ довольно четко обозначило стратегическую линию: поскольку многие негативные явления зарождаются в системе мусульманского образования, то только она и способна вывести мусульман на новый уровень религиозно-правового и политического мышления.
На сегодняшний день в Республике Татарстан сложилась ступенчатая система мусульманского религиозного образования, которая включает в себя примечетские воскресные курсы, медресе и высшее мусульманское учебное заведение.
атарстан имеет заметные преимущества и более широкие возможности для развития исламских религиозных образовательных учреждений в сравнении с другими субъектами РФ. На территории Татарстана действует единое духовное управление, которое на протяжении многих лет проводит сбалансированную политику по развитию исламских образовательных учреждений.
Начальный сегмент религиозного образования представлен курсами при мечетях, в которых по республике насчитывается около 500 и в которых обучаются около 13 000 человек. В настоящее время ДУМ РТ подготовлен проект единой программы для примечетских курсов по «Религиозному воспитанию», которую планируется внедрить во всех мечетях на территории республики.
Сложившаяся система профессионального мусульманского религиозного образования также включает в себя духовные образовательные учреждения – медресе, которые по уровню подготовки делятся на три вида: начальные, средние, высшие.
В Республике Татарстан действуют девять медресе, которые имеют лицензию на право ведения образовательной деятельности среднего профессионального религиозного образования. В профессиональных мусульманских образовательных учреждениях республики получают образование около 3500 человек, подавляющее большинство которых составляют студенты заочного и вечернего отделений.
Медресе «Мухаммадия» насчитывает вековую историю и является одним из наиболее успешных мусульманских учебных заведений РТ, готовит кадры не только для республики, но и для других регионов Российской Федерации.
«Казанский исламский колледж». Директором является мухтасиб города Казани Залялетдинов Мансур Талгатович. Медресе реализует только очную форму обучения.
«Казанское высшее мусульманское медресе имени 1000-летия принятия Ислама». Медресе «Ак мечеть. Уруссинское медресе «Фанис». Альметьевское исламское медресе. Кукморское медресе. Мамадышское медресе. Буинское медресе.
Все средне профессионалҗные мусулҗманские учебные заведения Татарстана работают по лицензиям, полученным в министерстве образования РТ.
Высшее профессиональное мусульманское религиозное образование представлено Российским исламским институтом, в котором на разных факультетах обучаются около 1000 студентов из 30 регионов России, а также из Казахстана, Украины, Белоруссии, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана. Научно-исследовательская работа ведется на пяти кафедрах: исламского права; исламского вероучения; гуманитарных дисциплин; филологии и страноведения; исламской экономики и управления. Образовательную деятельность осуществляют 72 преподавателя, 27 из которых имеют научную степень кандидата наук, 5 докторов наук. В РИУ получили образование 16 муфтиев и руководителей централизованных мусульманских религиозных организаций Российской Федерации и стран ближнего зарубежья.
В РИИ с 2003 года действует Центр подготовки хафизов Корана, который является единственным в России филиалом международной организации подготовки хафизов Корана Всемирной Исламской лиги.
С 2011 г. при РИИ действует Центр повышения квалификации работников религиозных организаций и преподавателей мусульманских учебных заведений.
Выезд за границу мусульманской молодежи для получения религиозного образования по линии ДУМ РТ не осуществляется. Между Российским исламским институтом и ведущими исламскими учебными заведениями Турции, Малайзии, Индонезии заключены договоры, согласно которым студенты, закончившие бакалавриат РИИ, могут продолжить образование в магистратуре заграницей. В 2009 году Российский исламский институт принят в Федерацию университетов исламского мира, став первым и единственным университетом из России. В 2013 году РИИ стал одним из 12 членов исполнительного комитета Федерации университетов исламского мира, что позволяет выпускникам РИУ продолжить обучение во всемирно признанных зарубежных образовательных центрах Турции, Малайзии, Индонезии.
С 2013 года при РИИ действует Учебно-методическое объединение учреждений религиозного профессионального мусульманского образования (УМО), которое является основным координационным учебно-методическим органом в системе религиозного мусульманского образования Республики Татарстан. В настоящее время УМО подготовлены единые образовательные стандарты среднего профессионального мусульманского образования, которые будут реализовываться во всех медресе со следующего учебного года.
Восстановление утерянного за десятилетия прошлого века научного потенциала требует много времени. Все религиозные учебные заведения нуждаются в научной, методической и организационной поддержке.
Р.Амирханов
Глава 11. Система конфессионального образования у татар: становление и формы функционирования
(Р.Амирханов )В конце IX – начале Х вв. в селах Волжской Булгарии, по сообщению арабского ученого, географа ибн-Руста, были “мечети и начальные школы с муэдзинами и имамами” . В XII-XIV вв. в Булгарии имелась разветвленная сеть мектебов и медресе, выпускники которых были способны развивать национальную культуру на уровне передовых цивилизаций своего времени. В последней четверти XIV – в начале XV в. материальное и духовное наследие бывшей Волжской Булгарии переходит к ее преемнику – Казанскому государству, представлявшему собой мощное экономическое, политическое и культурное образование. В книге татарского историка Хисамутдина Муслими “Таварихе Булгария” (“История Булгар”), относящейся, по некоторым данным, к 1584 г., приводится длинный перечень селений государства, отмеченных мектебами и медресе, известными учителями-наставниками и проповедниками. В самой Казани при центральной соборной мечети располагалось крупное медресе высшего типа, руководимое видным педагогом, возможно, сеидом Кул Шарифом. Естественно допустить, что при сохранении своей государственности и дальнейшем социально-экономическом развитии общества образование у татар обрело бы все более значительные масштабы и светский характер, поскольку интересы крупного феодального государства требовали подготовки кадров, способных трудиться в различных сферах политической и общественной жизни. Однако этот процесс был прерван захватом Казани войсками Ивана Грозного 2 октября 1552 г., завоеванием, положившим начало духовному геноциду татарского народа.
Правительство митрополита Макария применило к казанцам несколько жестоких мер: произвело поголовное избиение всех мужчин во взятой Казани, выселило всех оставшихся в живых жителей города (в основном служилых татар), распорядилось разрушить в Казани все мечети и т.д. А в Казани мечетей было достаточно много. Но так как мектебы и медресе по традиции, сохранившейся с булгарских времен, находились именно при мечетях, были стерты с лица земли все мусульманские учебные заведения в том числе медресе Кул Шарифа.
Падение Казани не означало окончательного покорения края, населения бывшего Казанского государства. В 1553-1557 гг. шла героическая борьба народов Среднего Поволжья за свободу и независимость, восстановление государственности. Однако силы были неравны. Завоевательные походы московских войк 1553-1554 и 1556 гг. и действие карательных отрядов привели к страшному опустошению края. Сотни селений с мечетями и мектебами при них были превращены в развалины, запасы хлеба были испепелены, скот разогнан, имущество разграблено, жители истреблены. Но татарский народ и другие народы бывшего Казанского ханства не хотели мириться со своим ужасным положением, неоднократно поднимали восстания против колонизаторов. Особенно широкого размаха достигли выступления 1582 и 1592 гг., которые русское правительство подавило с огромным трудом.
При подавлении восстаний и борьбы за независимость вслед за русской армией и карательными отрядами неизменно шли попы и монахи в крестом и Евангелием в руках, призывая население к покорности, подчинению и смирению. При этом значительные масштабы приняли насильственное крещение и обращение в православие.
В годы завоевания и военных действий ни о каком просвещении, функционировании мектебов и медресе не могло быть и речи – стояла проблема физического выживания, спасения этническо-национального генофонда.
осле завоевания Казанского государства практически не осталось городского татарского населения, ибо даже особая Татарская слобода, образованная “по милости” царя-завоевателя, находилась за чертой города. Большинство оставшихся в живых жителей окончательно разорились, впало в нищету или было принуждено расселяться по деревням. Городская культура татар с крупными очагами просвещения на долгое время перестала существовать. Теперь национальная культура всецело приняла деревенскую окраску, традиции городской культуры стали быстро забываться. В первую очередь это было связано с отсутствием главных институтов духовной культуры – мечетей и мектебов и медресе при них.
Народ боролся за свои права в самых мрачных условиях. В конце XVI в. жители Татарской слободы попытались вновь построить мечети. Однако в 1593 г. последовал погромный указ царя Федора Ивановича, чтобы “мечети татарские все велели посметати”, чтобы впредь эти попытки пресекались самым беспощадным образом. Естественно, если не разрешалось строить мечети, нельзя было открывать и мектебы, ибо они составляли единый духовно-просветительный комплекс.
Колониальное иго имело для татарского народа самые печальные последствия. Обратимся к рукописной “Истории деревни Тинчали”. В ней, в частности, отмечается: “Поскольку-де православная вера не может утвердиться в женщинах, носящих штаны, урядник с помощью стражников публично стаскивал их с татарских крестьянок”. В этой рукописи также говорится о том, что после взятия Казани царское правительство разгромило мектебы и медресе, перевешало ученых, не давало никакой возможности для развития просвещения. Давление русской администрации было настолько гибельным, отмечается далее, что татары стали вновь возвращаться к язычеству, постепенно забывая мусульманские обряды. Народ впадал в невежество. Религиозные потребности стали отправляться в лесах, а образованные люди стали обучать своих детей в лесных дебрях и банях. А простой люд, говорится в рукописи, отдавал своих детей на обучение старухам и суфиям. “Тогда нельзя было вести речь об обучении не то что в деревнях, – говорилось в этом документе,- но и в центре татарского народа Казани, где в течение 200 с лишним лет не давали разрешения открывать национальную школу
Татарский историк XIX в. Хусаин бине Амирхан в своейкниге“Таварихе Булгария...” отмечал, что в царствование Михаила Федоровича Романова, который питал особую ненависть к мусульманам, в 1635 г. был устроен настоящий погром в отношении татар, когда было умерщвлено большое количество ученых и сожжено множество древних сочинений, следствием чего стало невежество и ослабление веры .
Разнузданные гонения на татар во всех сферах жизни, в особенности на их правовой статус, обычаи, культуру, быт проводились во время царствования Петра I, при котором практиковались насильственное “изъятие” детей у родителей, их крещение и обучение в специальных школах, где ребята умирали десятками вследствие каторжного режима и нечеловеческих условий.
Своеобразным апогеем насилия над татарским населением был слом в 40-е гг. ХVIII в. мечетей, произведенный в Казанском уезде при епископе Луке Канашевиче, которого даже Екатерина II сравнивала со средневековым инквизитором . В результате такой политики, как отмечал К.Насыри, “до царствования Екатерины II в Казани каменных мечетей не было. Были лишь холодные помещения, кое-как сколоченные из досок... При жизни Хромого Каратуна, т.е. Луки Канашевича, в Казани не осталось ничего, похожего на мечеть. Для сотворения намаза мусульмане собирались в ветхих шалашах, крытых древесной корой” . Разумеется, если не было мечети, не существовало и медресе.
В исторической литературе (очевидно, вследствие гибели и уничтожения источников) почти нет сведений о деятельности татарских учебных заведений после завоевания Казани до ХVIII в. Конечно, они были, но существовали, видимо, полулегально из страха быть разгромленными предшественниками или последователями Канашевича. Иначе трудно объяснить тот факт, что татарское просвещение как-то “дотянуло” до относительно благополучных екатерининских времен и было кого вешать и что громить в XVII-XVIII вв. Грандиозная Крестьянская война под предводительством Е.И.Пугачева, живейшее участие в ней наряду с другими народами и татар, вынудили царское правительство несколько ослабить гонения на веру и национальную культуру. Учреждается Духовное управление мусульман, разрешается строить мечети и открывать медресе при них. В 70-х гг. ХVIII в. в Казани возникают два медресе – Ахундовское и Апанаевское, а в 1780 г.- медресе при доме Амирхановых. В конце ХVIII столетия появляются медресе в деревнях Кшкар, Менгер, Сатыш, Саба, Бурундук, Береска, Мензеля, Стерлибаш, Мачкаpa, Тайсуган, Ташкичу, Агерзе, Шырдан, а также в Уфе, оренбургских Каргалах и др. И вот немецкий ученый, путешественник И.Г. Георги, автор “Описания всех обитающих в Российском государстве народов” (1799) отмечает, что у татар во всякой деревушке имеется “особливая молебная храмина и школа”. Он же пишет, что в “казанских слободах и в больших деревнях есть подобные сим девичьи школы”.
К середине XIX в. только в Казанском крае насчитывалось 430 мектебов и 57 медресе .
Говоря о дореволюционной татарской школе, надо четко разграничивать медресе “старого” и “нового” типа. До конца XIX в. (иногда и в начале ХХ в.) татарское медресе в своей основе носило конфессиональный характер (т.н. “кадимистское”, “старометодное” медресе). Это было духовное учебное заведение, призванное готовить богословов, знатоков мусульманского права и религиозных руководителей мусульманских общин. Правительственные чиновники сравнивали кадимистское медресе с богословскими факультетами университетов, духовными семинариями или даже академиями. Традиционная программа медресе включала изучение морфологии (сарф) и синтексиса (наху) арабского языка, логики (мантык), философии (хикмет), догматики (гакаид или калам), мусульманского права (фикх) и др.
Формальные ступени образования в кадимистском медресе не были установлены. Показателем продвижения в учении являлись изучаемые книги, так как учебный курс такого типа медресе состоял из набора строго чередующихся друг за другом общепринятых книг, написанных еще в XI-XVI вв. Основу программы медресе составляло богословие. Общеобразовательных предметов было немного, причем они частенько носили вспомогательный характер и должны были служить для лучшего понимания и усвоения исламского вероучения. Арабский язык в медресе изучался как язык Корана и богослужения, логика и философия – для обоснования религиозного учения формально-логическими доводами.
В кадимистском медресе светский элемент проявлялся в таких предметах, как “Фараиз”, “Шамсия”, которые заключали в себе математические сведения, трактат по логике – “Исагоги” (по Аристотелю), арифметика, сведения о браке, продаже, барыше, о закладке вещей, хифзысыххат (гигиена) и др. Кроме того, отдельные мугаллимы вне программы преподавали некоторые светские дисциплины, богатые бибилиотеки позволяли пытливым шакирдам заниматься самообразованием. Вследствие всего этого наиболее даровитые ученики медресе были знакомы с классической литературой Востока, математикой, астрономией, медициной, риторикой, поэтикой, историей, географией.
В ХVII в. Юнус Оруви с включением элементов алгебры написал математическое пособие под названием “Фараиз”, которое стало учебником для многих поколений татарских шакирдов. Известно, что в 60-е гг. XIX столетия в медресе “Касымия” г. Казани на уроках пользовались астролябией, циркулем, другими геометрическими приборами и приспособлениями. В библиотеках медресе нередким явлением были рукописные книги, где излагались воззрения древних авторов. Наиболее любознательные шакирды через них имели возможность ознакомиться с философскими взглядами Аристотеля, аль-Фараби, ибн-Сины, аль-Бируни, Низами, Навои и др. мыслителей прошлого. В период, когда о реформе кадимистских медресе не могло быть еще и речи, инспектор татарских, башкирских и киргизских школ Казанского учебного округа В.В.Радлов (в будущем академик) писал (1872 г.): “Умственное развитие шакирдов довольно значительно и, несмотря на всю односторонность их знаний, шакирды стоят умственно гораздо выше наших учителей приходских городских школ ”..Заметим, не “учеников”, а “учителей”. С другой стороны, характерно, что даже Радлов по установившейся официозной традиции делит граждан одного и того же государства на “наших” – “не наших”, проводя грань между русскими и “инородцами”.
Не следует забывать, что выдающиеся татарские просветители, общественные деятели, историки, писатели Ш.Марджани, К.Насыри, Х.Фаизханов, Ш.Культяси, С.Кукляшев, М.Акмулла, Г.Махмудов, Г. Ильяси, Р.Фахрутдинов, Г.Баруди, Ф.Карими, Р.Ибрагимов и многие другие представители интеллектуальной элиты вышли из кадимистских медресе. В них начинали образование Г.Исхаки, Г.Камал, Г.Тукай, Ф.Амирхан, С.Рамиев, М.Гафури, Ш.Камал, Г.Ибрагимов и др. представители татарской демократической культуры. Да, кадимистская школа была в своей основе конфессиональной. Но не надо забывать, что в дореволюционный период ни у одного народа России не было учебных заведений, в которых бы не преподавался “закон божий”. Да что там “закон божий”? Возьмем, к примеру, русскую школу. На основании “Положения о начальных народных училищах” от 25 мая 1874 г. они имели “целью утверждать в народе религиозные и нравственные понятия и распространять первоначальные полезные знания” . Предметами учебного курса начальных народных училищ служили: I)закон божий (краткий катехизис и священная история), 2) чтение по книгам гражданской и церковной печати; 3) письмо; 4) первые четыре действия арифметики и 5) церковное пение .
Что же касается церковно-приходских школ (вспомним мектебы при мечети), то по правилам, принятым 13 июня 1884 г., эти учебные заведения имели целью “утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные понятия знания”. В них преподавались: I) закон божий (а именно: а) изучение молитв; б) священная история и объяснение богослужения; в) краткий катехизис; 2) церковное пение; 3) чтение церковной и гражданской печати и письмо; 4) начальные арифметические сведения” . Нетрудно убедиться, что церковно-приходские школы имели сугубо конфессиональный характер. А о епархиальных училищах и духовных семинариях и говорить не приходится. Даже в классических гимназиях, прогимназиях, всевозможных училищах, институтах, университетах “закон божий” преподавался как предмет, по нему принимались экзамены, он являлся одним из компонентов успеваемости. Так, в Казанских Высших женских курсах (они давали высшее образование) в качестве основных предметов преподавались “История религий”, “Православное богословие”, “История христианской церкви” .
В данном случае мы не ставили целью сравнивать ни старометодное, ни новометодное медресе с русскими учебными заведениями соответствующего уровня и профиля. Однако в целях переосмысления укоренившегося взгляда на русскую школу как на нечто совершенное, непогрешимое и сугубо светское, есть необходимость привести хотя бы один характерный пример. Естественно, было бы некорректно ссылаться на известное произведение Н.Г.Помяловского “Очерки бурсы”, где писатель мастерски изобразил очень неприглядные стороны этого “учебного заведения” и дикие нравы его воспитанников. Речь пойдет о государственной общеобразовательной школе классического типа – гимназиях. Некто пр. А.С. – овъ, представитель русской интеллигенции, возможно, профессор, о классической гимназии, составлявшей в то время сердцевину средней общеобразовательной школы, в 1907 г. писал:
“Самою печальною стороною в нынешней средней школе нужно признать полный упадок научной любознательности в среде учащейся молодежи. Все учатся как будто только для того, чтобы получать удовлетворительные баллы и переходить из класса в класс... Побудьте на выпускных гимназических экзаменах: знающий человек придет в ужас от печальных результатов 8-летнего обучения в гимназии. И вот эти-то умственные недоросли идут в университеты и другие высшие учебные заведения; здесь они сами с первых же шагов начинают замечать полную свою неподготовленность и проклинать среднюю школу, загубившую лучшие годы их юности. Вину всего этогомы относим всецело к самой средней школе. Это она подавляет в детях всякую научную любознательность” .
Вернемся, однако, к проблемам татарского просвещения. Политика царского самодержавия была такова, что татары в течение столетий не могли иметь светские школы. Царизм делал все, чтобы увековечить отсталость татар, обречь их на бедность и прозябание, не допускать приобщения к передовым методам производства и хозяйствования, держать вдали от достижений науки и культуры. Плодом именно такой политики явилась задержка царскими властями открытия татарских светских школ на целые столетия. В 1818-1880 гг. в высшие инстанции царского правительства было подано по меньшей мере 8 (известных нам) проектов об организации средней школы европейского типа для татар. Среди них были проекты В.В.Радлова, Ш.Марджани, Х.Фаизханова, Р.Фахрутдинова и др. Р.Фахретдинов, например, настаивал на открытии учебного заведения с двумя отделениями, в первом из которых преподавались бы “духовные”, а во втором – светские предметы, как-то: арифметика, геометрия, алгебра, география, философия, химия, астрономия, медицина, ботаника, история, логика, механика, право и др. Все тщетно. Политика народного просвещения на деле превратилась в политику народного затемнения.
Мало того, царское правительство даже в начале XX в., преследуя реакционные цели, под видом борьбы против “мусульманско-татарского” влияния, пантюркизма и панисламизма, ожесточенно боролось с введением светских предметов в программы конфессиональных школ. Например, “Особое совещание по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Приволжском крае’’, созванное министром внутренних дел П.Столыпиным в 1910 г., постановило “устранить из конфессиональных мусульманских школ (мектебе и медресе) предметы преподавания общего характера, в том числе и русский язык, ограничив программу преподавания в означенных школах исключительно предметами, относящимися к изучению мусульманского вероучения, подчинив их в отношении соблюдения этого требования общему учебному надзору” . С татарской школой боролись не отдельные чиновники или миссионеры, а на официальном государственном уровне, подчеркивая неоспоримую “необходимость приняться самым решительным образом за мусульманскую школу” .
Даже после революции 1905-1907 гг. открывать собственно светские школы было запрещено правительством категорически. Татарские медресе, по строгому предписанию властей, могли иметь только конфессиональный, т.е. религиозный характер. Своей ожесточенной борьбой против светской образованности татар правительство явно преследовало цели денационализации народа, делая ставку на развитие сети государственных школ с четко обозначенным русификаторским направлением. Недаром вышеупомянутое “Совещание” констатировало, что “обрусение инородцев должно венчать дело приобщения инородцев к русской культуре; оно должно быть конечной и потому отдаленной целью государства” . Создание же собственной светской школы фактически было пределом мечтаний татарской интеллигенции. Примечательно, что инспектор Казанского учебного округа Я.Д.Коблов в 1908 г. издал книгу, которая называлась не иначе, как “Мечты татар-магометан о национальной общеобразовательной школе”. Очевидно, что царские власти, как и православные мисиионеры, упорно противились распространению светской образованности среди татар и изменения характера татарской школы из боязни новых препятствий в проведении русификаторской политики.
Царизм делал все, чтобы обезличить татарскую школу, подорвать ее интеллектуальную мощь, а обессиленную и выродившуюся сделать достоянием русификаторских и имперских замыслов. Этой цели способствовали ‘’Правила” 26 марта 1870 г., 20 ноября 1874 г., 31 марта 1906 г., I января 1907 г., 27 октября 1907 г. и т. д., направленные против национальной самобытности, самосознания, самоопределения, значит на подрыв всех основ национальной жизни “инородцев”. Все это было настолько очевидно, что в 1912 г. депутат III и IV Государственных дум Г.Х.Еникеев с думской трибуны прямо обвинил правительство в лице Министерства народного просвещения в проведении “черносотенно-ассимиляторски-миссионерско-обрусительной тенденции: ограничения инородцев в правах, держание их в невежестве, в черном теле, материальное и духовное их ослабление, обезземеленье, искоренение родного языка, родной литературы, искоренение религиозных, племенных, бытовых особенностей, искоренение всего того, что составляет святая святых каждого народа, залог и условие его национального существования...” [ 16 ] .
Парадоксально, что всемерно препятствуя развитию национального просвещения, особенно в светском направлении, осуждая татар за “фанатизм”, “слепую” приверженность к своей вере и учебным заведениям, ратуя за приобщение мусульман к русской образованности и русской культуре, царизм в то же время опускал шлагбаум перед теми, кто пытался пробиться в государственную школу: гимназии, училища, университеты и т.д. Таким образом, двери русских учебных заведений со светским образованием для татар, за единичными исключениями, были закрыты. Когда у входа в некоторые сады и бульвары висели таблички-предупреждения с надписью “Вход татарам и собакам запрещен”, наивно было ожидать особую благосклонность в отношении допуска “инородцев” в храм науки и светской образованности.
Правда, в XX веке, особенно после революции 1905-1907 гг., в условиях невиданной демократизации российского общества, эти ограничения не могли быть всеобъемлющими. В новых условиях татарские юноши сотнями потянулись в русские учебные заведения. Царизм мирился с этим явлением, уповая на то, что подобный путь будет более успешно способствовать общей цели русификации “инородцев”. Но в XIX в. дело обстояло совершенно иначе. Детей татар-магометан нельзя было принимать “на казенное содержание и помещать с прочими студентами такого же содержания” размещать их “для жительства вместе с учениками христианского вероисповедания” и т.д.
Царизм явно опасался развития культуры и пробуждения национального самосознания татарского народа. Не зря апологет миссионерства, мракобес Н.И.Ильминский проповедовал, что “фанатик без русского образования и языка сравнительно лучше, чем по-русски цивилизованный татарин, а еще хуже аристократ, а еще хуже человек университетского образования” .
а фоне этого плачевного положения горькой насмешкой звучит известная фраза К.Насыри, которая до последнего времени расценивалась как образец патриотизма и интернационализма. Насыри писал: “В самой России имеются достаточные для нас знания и поскольку так, нечего по каждому поводу ехать за границу. Мы люди российские и то, что есть в России, нас вполне устраивает” .
Однако эти знания практически невозможно было получить. Поэтому молодежь стремилась выехать за границу. Понимая это, Ш.Марджани отмечал: “Для будущности нашего народа, обеспечения ему возможности управления собственными делами и избавления его от вечного гнета на арене жизни мы нуждаемся в европейских знаниях, просвещении, культуре и промышленности. Весьма полезна для нас учеба в европейских школах. Учение и просвещение можно брать везде, где оно есть. Знание и просвещение не знают ни национальных, ни языковых границ” .
Татарские юноши учились в Бухаре, Самарканде, а позднее – в Турции, Египте и Сирии. Хотя в материальном плане они испытывали большие трудности, но пользовались известным покровительством как единоверцы. Однако царизм не только не поощрял данное явление, но и усматривал в нем сепаратизм, пренебрежение к России со стороны людей, которые просто вынуждены были отправляться за границу. Со временем среди татар усилилась тяга к образованию в западноевропейских странах, в Японии и т.д. Несколько подробнее об этом речь пойдет ниже.
К концу XIX столетия в татарском обществе наметился серьезный поворот к светскому образованию, несмотря на все препоны со стороны царизма и консервативных кругов нации. За реформу старометодного медресе прежде всего выступила наиболее радикальная часть татарской буржуазии, ее деловые круги. Ей нужны были люди с известным минимумом светских знаний, которые могли бы практически вести дело, развивая производство. Среди ревнителей светской образованности были такие крупные дельцы и промышленники-воротилы, как Ахмед и Гани Хусаиновы, Шакир и Закир Рамиевы, фабриканты Акчурины, Утямышевы, Азимовы и др. На этой почве процветало национальное меценатство. Легендарными покровителями татарской духовной^ культуры слыли те же братья Хусаиновы, в особенности Ахмед Хусаинов (“Ахмед бай”). Они пожертвовали сотни тысяч рублей на строительство мечетей, открытие мектебов и медресе, субсидировали десятки учебных заведений, на свои средства посылали наиболее одаренных шакирдов в заграничные вузы, стажировку и т.д. История сохранила имена и других меценатов, которые, не обладая особо внушительным состоянием, тем не менее внесли значительный вклад в дело развития национального просвещения, покровительствовали неимущим и т.д. Так, купец Дж.Сагдиев пожертвовал казанскому медресе “Касымия” 10 тыс., строительству школ и мечетей – 10 тыс.. Казанскому благотворительному обществу – 2 тыс., родильному отделению этого общества – 3 тыс. руб. [ 22 ] . На поприще придания национальной школе светского направления не покладая рук трудились И.Гаспринский, получивший высшее образование в Турции и Франции, который, кстати, в молодости работал в Париже секретарем у И.С.Тургенева, Г.Галеев (Баруди), Губайдулла и Габдулла Нигматуллины (Бобинские), Р.Фахретдинов, Ф.Карими, X.Максуди, И.Терегулов, Н.Амирханов, Н.Тюнтери (Шамсутдинов) и др., а в период и после первой российской революции также такие педагоги-просветители новой волны, как Г.Рафиков, Х.Забири, М.Курбангалиев, Н.Надиев, Д.Губайди, З.Шакиров, Г.Ибрагимов, М.Муштари, Шигап Ахмеров, Г.Сагди, Ш.Тагири, Г.Сайфуллин, Х.Файзи-Чистапули, Ф.Сулеймания, М.Муззафария, Ф.Аитова, Л.Хусаинова, Ф.Адамова, Багбостан ханум (Мукминева) и многие другие.
Возрастающая конкуренция на всероссийском рынке, а иногда и за границей, требовала от татарских деловых кругов высокого культурно-технического уровня. В этих условиях, несмотря на огромные препятствия со стороны царских властей и ревнителей национальной старины, на смену кадимистским медресе начали приходить джадидистские школы. Перекраивается учебно-воспитательный процесс, наносится удар по буквослагательному методу обучения. Азбучно-звуковой метод у татар начал внедряться в 80-х гг. XIX в.
Одна существенная деталь. Когда некоторыми “знатоками” истории бичуется старая татарская школа, где обучение основывалось на буквослагательном методе, начисто “забывается”, что и в русскую школу звуковой метод стал проникать лишь с 70-х гг. XIX столетия. Именно тогда К.Д.Ушинский, Н.А.Корф, Н.Ф.Бунаков и др. на основе изобретенного за границей метода разработали систему первоначального обучения для русских детей вместо прежнего церковного “аз”, “буки”, “веди”.
Естественно, в условиях жесточайшего запрета национальнойсветской школы и существования ее только в конфессиональном виде, в джадидистском медресе богословским дисциплинам также уделялось значительное место. Практически в каждом медресе в виде основных предметов преподавались: Коран, толкование Корана, хадис (изречения пророка Мухаммеда), история ислама, сведения о жизни пророка и его сподвижников, гакаид (вера), фикх (основы шариата) и др. Однако новая эпоха властно требовала ориентации на светские предметы, которые все шире включались в программы новометодных медресе. Стремление к новому было особенно сильно в крупнейших учебных заведениях, расположенныхна этнической территории татарской нации: “Мухаммадия”, “Касымия” (Казань), “Галия” (Уфа), “Хусаиния” (Оренбург), “Расулия” (Троицк), “Буби” (дер. Иж-Бобья Сарапульского уезда Вятской губернии) и др. В ряде новометодных медресе изучались практически все дисциплины своего времени, входящие в курс общеобразовательной средней школы (а иногда и больше в связи с необходимостью подготовки педагогических кадров). Так, в медресе “Мухаммадия” в начале XX в. преподавались: русский язык, арифметика, чистописание, рисование(черчение), счет, география, физика (природоведение), геометрия, история России, всеобщая история, история тюркских народов, история науки и классов, фараиз (наука о разделе наследства), этика, гигиена (медицина), юриспруденция, метрика, риторика, психология, логика, философия, методика преподавания, педагогика, арабский язык, персидский язык, арабская литература. Естественно, писались диктанты, изложения, сочинения, заучивались наизусть различные тексты. Что касается татарского языка, то он преподавался под названием “тюрки тель” (тюркский язык), а чтение на родном языке именовалось “кыраэте тюрки” (тюркское чтение) .
В медресе “Мухаммадия” огромное внимание уделялось изучению русского языка. Так, в начальных и средних классах шакирды в течение 11 лет (медресе имело с 1913 г. 14-летний курс) изучали русский язык ежедневно, т.е. по нему давалось 6 уроков в неделю, тогда как другим предметам уделялось максимум не более 2 часов. В свете этого злостной клеветой на татарскую новометодную школу является утверждение вышеупомянутого “Совещания” о том, что в медресе “под видом потребностей рационального изучения своей веры – ислама – как предметы преподавания вводились не имеющие с религией общего: арифметика, история Турции и география Турции; наряду с этим совершенно игнорировался русский язык, история России и география России; вместе с тем пропагандировался искусственно создаваемый пантюркский язык” . Обвинение джадидистских медресе в панисламистско-пантюркистских “замашках” были необходимы царизму для разгрома национальной школы, попрания всех национальных особенностей, обычаев, достижений. Не выдерживают критики обвинения медресе также в фанатизме, антирусских настроениях, и прочих “смертных грехах”. Именно из стен таких учебных заведений вышли люди, которые внесли наибольший вклад в пропаганду русской культуры, активно занимались переводческой деятельностью и т.д. Свидетельством тому являются сотни произведений русских классиков и мастеров пера, переведенных на татарский язык, многие из которых были опубликованы на страницах прессы в 1905-1917 гг. Что же касается соотношения светских и религиозных предметов в медресе “Мухаммадия”, то для наглядности следует привести пример из недельного расписания начальных и средних классов. Так, в пяти начальных классах “богословским” дисциплинам отводилось 39, светским – III часов, а в шести средних классах соответственно 43 часа и 131 час. [ 25 ] .
“Мухаммадию” по праву можно назвать татарским университетом дооктябрьской поры. Зa 36 лет существования в качестве новометодного учебного заведения (1882-1918) из ее стен вышли тысячи высококвалифицированных применительно к национальной жизни кадров, те, которых можно охарактеризовать как цвет и гордость нации. Среди них мы встречаем революционных деятелей и борцов за демократию (Х.Ямашев, М.Дулат-Али, К.Якуб, К.Туйбактин, С.Габбасов), замечательных художников слова (Г.Камал, Ф.Амирхан, М.Гафури, Ф.Бурнаш, К.Тинчурин, З.Башири, М.Укмаси, М.Гали, А.Исхак, А. Камал, Ф.Асгат, Ф.Туйкин), ученых и общественных деятелей (Г.Нугайбек, Г.Шараф, Х.Бадиги, А.Рахим, Г.Губайдуллин, Г.Мустафин), энцислопедиста-гуманитария (Н.Исанбет), просветителей-педагогов (Т.Ильяс, З.Шакиров), революционера, поэта, полиграфиста (М.Алмаев), археографа и педагога (С.Вахиди), журналистов и издателей (Б.Шараф, А.Хасани), дипломатов высокого ранга (Х.Биккенин, И.Амирхан), артистов (3.Султанов, Габдрахман и ГабдуллаКамал), композиторов (С.Сайдашев, С.Габяши), художника-скульптора (Б.Урманче) и многих других.
Заслуживают внимания внешние атрибуты медресе “Мухаммадия”. К 1907 г. оно состояло из трех больших каменных корпусов,имело столовую, кухню, больницу, мастерские по пошиву и ремонту обуви, по обработке дерева, здесь же работала переплетная мастерская. На территории медресе размещался сад, в которомзимой устраивался каток, где шакирды могли кататься на коньках.
Аналогичных успехов добилось сельское медресе “Буби”. Это медресе, как и “Мухаммадия”, пользовалось блестящей репутацией. Даже вышеупомянутый Я.Д.Коблов назвал его “выдающимся” медресе, учебным заведением “высшего разряда” . По его утверждению, в “Буби” приезжали учиться мусульмане из самых различных губерний, а за передовым опытом съезжались “любители магометанского просвещения” не только из “среднеазиатских владений”, но даже из Турции. Здесь получали образование мугаллимы, “вполне достойные и пригодные для занятия должностей учителей, могущие поставить образование в национальном духе”. Коблов даже заявил, что до той высоты, на которую поднялось медресе “Буби” в период своего расцвета, не доходило ни одно медресе Приволжского края .
Медресе “Буби” без учета начального отделения состоялоизвосьми классов, где занятия велись по 30 дисциплинам. Здесь 8 предметов относились к религии, 22 – имели светскую направленность. Вот перечень светских предметов: русский язык, тюркский язык, литература, чистописание и рисование, арифметика и теория счета, арабский язык и литература, геометрия, география и достижения географии, история природы, физика, юриспруденция, всеобщая история и история философии, этика и теория этики, алгебра и тригонометрия, наука о благосостоянии, астрономия, фараиз, методика преподавания, гигиена, логика. На добровольных началах изучались бухгалтерское дело и, что очень знаменательно, западноевропейские языки: немецкий и французский . Огромное место отводилось русскому языку. Кроме трех последних, в 1-5 средних классах русский язык преподавался 12 раз (!) в неделю, т.е. шакирды изучали его ежедневно по 2 часа, тогда как родному языку и литературе отводилось всего 2 урока в неделю.
Выдающееся место в системе национального образования занимало также крупное медресе своего времени “Хусаиния”, в котором преподавались 8 религиозных и 20 светских предметов. Среди светских дисциплин были: тюркский, т.е. татарский язык, тюркская (татарская) литература, арабский, персидский, русский языки, арифметика, география, история, геометрия, зоология, гигиена (медицина), природоведение, химия, логика, этика, фараиз, арабская риторика, методика преподавания и др. В 1906 г. для медресе “Хусаиния” было построено великолепное трехэтажное здание со всеми современными удобствами: с электрическим освещением, паровым отоплением и т.д. Только строительство корпуса (без внутреннего оснащения) обошлось Ахмеду Хусаинову в очень крупную по тем временам сумму – 97 тыс. руб. В 1907/08 учебном году в “Хусаинии” обучаюсь 310 шакирдов (днем 150, вечером – 160). Персонал медресе состоял из 14 учителей, заведующего, заместителя заведующего, 2 надзирателей, секретаря и 11 технических служащих. Каждый этаж выполнял определенные функции. Так, на первом этаже располагались начальные учебные классы, столовая, комнаты для питания, специальные помещения для служебного персонала. На втором размешались учебные комнаты средних и подготовительных в высшие (игдадия) классов. Третий этаж занимали спальни и пристроенная особым образом к зданию медресе мечеть .
Громадным успехом пользовалась уфимская новометодная “Галия”, из стен которой вышла целая плеяда татарских, башкирских, других тюркоязычных писателей, поэтов, журналистов, деятелей культуры и искусства. Не случайно тот же Коблов отмечал, что “вследствие изучения этих наук хотя бы при элементарном преподавании общеобразовательных предметов, умственное развитие учащихся достигает значительной высоты” .
В I911 г. английский журнал “The M oslem World” (“Мусульманский мир”), анализируя учебные планы некоторых новометодных медресе татар, отмечал, что они сходны с учебными планами классических гимназий, где место латинского и греческого языков занимают арабский и персидский языки .
Весьма символично, что постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 10 февраля 1948 г. медресе “Мухаммадия” и “Касымия” в Казани, Галия” и “Усмания” в Уфе, “Хусаиния” в Оренбурге, “Расулия” в Троицке, “Буби” в дер.Иж-Бобья приравнивались к педагогическим училищам, т.е. к средним специальным учебным заведениям в смысле официального признания образовательного уровня и прав выпускников этих дореволюционных учебных заведений .
Огромен перечень учебников, бывших в употреблении в татарских медресе с незапамятных времен до Октябрьской революции. Так, в 1917 г. в Казани цензурным комитетом был издан “Обзор учебников”, принятых к употреблению в татарских школах за I9II-I9I3 гг. В “Обзоре” анализировались 394 “общепринятых учебника” на татарском языке, издаваемых давно и выдержавших несколько изданий. 70 проц. этих учебников составляли книги по светским наукам. По всеобщей и российской истории анализировались работы Х.Муслими, Ш.Марджани, К.Насыри, М.Рамзи, Х.Габяши, Г.Ахмарова, Ш.Хамидуллина, А.Забирова, Х.Мухаммедова, Н.Надиева и др., по географии – Г.Файзи, Х.Файзи, Ш.Абдулгазизова, М.Курбангалиева, А.Камалетдина, М.Идрисова и др., по русскому языку – Х.Максуди, Ш.Халиди, Ш.Тукави и многих других. Издавались и методические пособия. Так, в I9II г. Г.Кулахметов издал труд “Методика преподавания математики”. В дооктябрьский период выпускали учебники многие татарские ученые: Х.Курбангалиев, Я.Айманов, И.Хамиди – по естествознанию, Д.Абызгильдин, М.Бахтияр, Р.Ибрагимов – по астрономии, Г.Фахретдинов, И.Хамиди – по ботанике, Г.Шнаси – по химии, Г.Гисмати, Х.Забири – по физике, И.Хамиди, Д.Габидуллин, X. Гайнельгибад – по анатомии и гигиене, Г.Махдуми – по логике, К. Насыри, Г.Салихов, И.Сулеймани – по этике и многие другие .
Естественно,не все татарские мектебы и медресе находились на должной высоте как в материальном, так и в учебно-воспитательном аспектах. Нередко, особенно в деревнях, они влачили жалкое существование, во многом завися от покровительства меценатов и пожертвований со стороны прихожан. Не хватало квалифицированных мугаллимов, добротных школьных зданий, не было покончено со схоластикой, механической зубрежкой, рукоприкладством и т.д. В учебно-воспитательный процесс то и дело вмешивались некомпетентные толстосумы, консервативно настроенное духовенство, фанатичные прихожане – ревнители патриархального уклада жизни. Мектебы и медресе находились под бдительным надзором местных чиновников русской администрации, которые действовали методами всяческих запретов, ограничений и др.
Тем не менее успехи народного образования были налицо. Поворот к светскому образованию принял необратимый характер. Новое пробивало себе дорогу, несмотря на ожесточенное сопротивление консерваторов и силовое давление царской администрации. Европеизация учебного процесса вылилась в целое движение за реконструкцию всего школьного дела. Одним из показателей такого прогресса явилось то, что к 1910 г. до 90 npoц. всех мектебов и медресе Казанской губернии примкнули к звуковому методу .
В 1905 г. только в Казанской губернии татарских мектебов и медресе насчитывалось 845, в которых обучалось 54 549 учащихся, в том числе 34 860 мальчиков и 19 599 девочек . Количество национальных учебных заведений в губернии неуклонно увеличивалось: в 1907 г. их стало 877 (при 66 787 учащихся) , а в 1913 г. – 967 (79496) .
Царизм не хотел допускать, чтобы судьба “инородческого” просвещения находилась в руках татарской интеллигенции, выступающей за европеизацию образования, прогресс и национальное возрождение. В XIX и начале XX вв. правительство усиленно насаждало среди татарского населения русские школы для татар, русские классы при медресе, сельские русско-татарские школы. Согласно “Правилам” 26 марта 1870 г. и “Инструкции инспекторам башкирских, киргизских и татарских школ” (1878), новые мектебы и медресе могли открываться лишь при обязательстве о содержании русских классов приних. Это была попытка подавления национального образования, раскола нации на две враждебные части, ибо из подобных “гибридных образований” должны были выходить (а нередко и выходили) люди, содействующие правительственной политике русификации своего собственного народа. Выпускников русско-татарских училищ охотно принимали в Татарские учительские школы (Казань, Оренбург, Симферополь), которые были призваны готовить учителей тех же начальных училищ, создаваемых в целях денационализации “инородцев”. Создавался, таким образом, порочный заколдованный круг.
В 1905 г. только в Казанской губернии имелось 11 городских русских школ для татарских детей и русских классов при медресе, а также 8 сельских русско-татарских школ . Их число постоянно росло. В 1907 г. насчитывалось уже 13 городских школ и русских классов, а также II сельских школ. В них обучалось I155 человек . В 1914 г. в губернии уже стало 69 русско-татарских училищ и русских классов при медресе . Они состояли в ведении Министерства народного просвещения. В силу принудительной организации русских классов и русско-татарских школ сверху, к тому же и организуемые на средства татарского населения, они не встречали сочувствия народа и тем более мусульманского духовенства. Насильственно внедряя русский язык в среду татарского населения, царизм не имел в виду интересы ни татар, ни русского населения, а стремился подавить родной язык, приглушить национальную культуру, игнорировать национальные и исторические особенности татар.
Тем не менее, вопреки интересам и реакционным стремлениям самодержавия, русские классы и русско-татарские школы в определенной мере сыграли положительную роль в смысле изучения татарами русского языка, в приобщении их к русской, общечеловеческой культуре.
Несмотря на огромные трудности, развивалось и набиралось опыта женское образование. В течение столетий целью обучения было “исключительно религиозно-нравственное воспитание будущих матерей мусульманских семейств, послушных носительниц вековых традиций и нравов ислама” . Однако старые традиции стали давать трещину еще в середине 50-х гг. XIX в. Так, с 1857 г. в деревне Иж-Бобья Бадрельбанат Иманкулова-Бобинская обучала девочек не только молитвам и чтению книг религиозного содержания, но и письму, что по тем временам считалось нарушением исламской морали. Некоторых, наиболее способных девочек, знакомили и с основами арабского и персидского языков . В 1890 г. в результате усилий, приложенных Г.Галеевым (Баруди) и его женой Магруй была открыта первая женская новометодная школа у татар , получившая название “Магруй абстай мектебе”.
Революция I905-I907 гг. оказала благотворное воздействие на развитие и татарского женского образования. В этот и последующие периоды в целом ряде населенных пунктов с татарским населением появились новометодные школы. Наибольшую известность приобрели школы Лябибы Хусаиновой, Магруй Музаффарии в Казани, Ф.Адамовой в Оренбурге, успешно работали также школы Рабиги Амирхании (матери Ф.Амирхана), Сагадат Амирхании (сестры Ф.Амирхана) в Казани, Ф.Гайнутдиновой в Чистополе и др. В них были такие светские предметы, как татарское письмо и чтение, арифметика, география и история, которые вводились в программу за счет сокращения религиозных дисциплин.
Событием в жизни татарской общественности стало открытие первой татарской гимназии 29 октября 1916 г. в Казани. Ее создание было связано с именем Фатыхи Яушевой-Аитовой. В гимназии Аитовой преподавались вероучение, татарский и арабский языки, русский язык, история всеобщая и отечественная, география общая и российская, математика (арифметика, алгебра к геометрия), физика, естествознание, анатомия, физиология человека, гигиена, педагогика, чистописание русское и татарское, рисование и рукоделие. Кроме уроков русского языка, на русском языке велись уроки отечественной истории и географии Российской империи. Все остальные предметы преподавались на татарском языке. Программа по предметам была составлена в объеме государственных женских гимназий . Борьба за создание женских светских школ явилась одним из проявлений борьбы за национальное возрождение и развитие самобытной культуры.
Основой татарского национального образования являлись мектебы и медресе, которые функционировали не только в городах и крупных селениях, но даже в глухих деревушках, поскольку там, где стояла мечеть, неизменно существовала и школа. Количество мектебов или медресе обычно соответствовало числу мехелле (приходов), а были селения, в которых существовало до 5-7 таких мехелле.
При этом надо особо подчеркнуть тот факт, что царское правительство, всячески препятствуя внедрению светского образования среди татар, по существу лишало какой-либо поддержки (в том числе материальной) татарскую национальную школу. В одной из русских газет читаем: “Почти половину населения Казанской губернии составляют магометане. Эта часть населения несет тяготу обложения наравне с русскими и другими народностями, однако земство для образования магометанского населения не сделало почти ровно ничего” . А газета “Дума” (Петербург), выходившая на татарском языке, отмечала, что, “хотя казанские татары в земскую и городскую управу платят огромные налоги, за исключением миссионерских школ, на дело просвещения татар не расходуется ни ломаного гроша” . Указывая на отношение царизма к татарской школе, газета “Эль-Ислах” (“Реформа”) писала: “Хотя старый строй в России являлся препятствием прогрессу в любой сфере жизни, никто в этом вопросе не смог превзойти министерство народного просвещения” . Официальная статистика также вынуждена была признать, что “татарские школы содержатся почти исключительно на мирские деньги, и возникновение их исключительно связано с инициативой самого населения” .
Итак, татарские мектебы и медресе существовали в первую очередь, как уже отмечалось, на средства татарского населения, которое в тяжелых экономических условиях стремилось приобщить своих детей хотя бы к самым элементарным знаниям. Понятно, что этих скудных средств не хватало для поддержания даже более или менее сносного существования большинства татарских учебных заведений, особенно в деревне. Между тем царская администрация так пренебрежительно относилась к татарским мектебам и медресе, считая их “рассадником невежества и фанатизма”, что они даже не включались в общее число учебных заведений при составлении губернских годовых отчетов. В конце отчета в скупых выражениях указывалось лишь число учебных заведений и общее количество обучающихся в них шакирдов.
Тем поразительнее, что татарский народ в дооктябрьский период был одним из самых грамотных народов Российской империи. Указывая на умение татар читать и писать на родном языке, казанский губернатор заявил в 1905 г.: “Они по-своему почти все грамотны” . Официальное земское издание отметило в том же году: “Татарское население в насаждении грамотности далеко ушло вперед... Наша (опять “наше” и “ваше”! – Авт.) русская грамотность в большинстве случаев не выше татарской, а часто и ниже” . Как известно, к Казанскому учебному округу относились Казанская, Вятская, Симбирская, Саратовская, Самарская, Астраханская губернии. Инспектор этого обширного учебного округа Я.Д.Коблов, основываясь на своих наблюдениях и подсчетах, писал в I908 г.; “Среди народностей, населяющих восточную часть России, татары магометане занимают первое место (подчеркнуто нами –Автор). Процент грамотных среди них очень велик даже по сравнению с русскими. Из какого бы класса не происходил татарин, он непременно знает начатки вероучения, умеет читать и писать по-татарски. Объясняется столь обширное распространение грамотности среди татар тем, что у них в каждой деревне, не исключая самых незначительных по количеству населения, есть школы, в которых муллы занимаются обучением детей, за самую ничтожную плату или даже бесплатно” .
Свои мысли Я.Д.Коблов подтверждает и в 1916 г.: “В России трудно указать народность, среди которой была бы так широко распространена грамотность, как у казанских татар. Безграмотного татарина можно встретить очень редко. И это обуславливается полною возможностью для каждого магометанина научиться грамоте, потому что в каждой деревне, как бы она ни была бедна и малочисленна, есть школа” .
Этим мыслям вполне созвучны высказывания ректора Казанской духовной академии П.Знаменского (I9IO): “Низшее образование (грамотность) впрочем значительно распространено между всеми татарами, не исключая женщин... Немудрено, что благодаря своим многочисленным школам и печати татарское население в настоящее время почти сплошь все грамотно (подчеркнуто нами – Автор)... По своей привычке к книге, татарин довольно легко выучивается и русской грамоте, как это замечено в полках: солдаты из татар скорее делаются грамотными, чем русские. Любопытно, что в университетской типографии татары считались одними из лучших работников для местных ученых журналов университета и духовной академии” . Таких примеров можно привести множество.
Здесь возникает необходимость в прояснении некоторых существенных деталей. В научной и научно-популярной литературе нередко встречаются фразы такого типа: утверждения вроде “татары почти сплошь грамотны” якобы далеки от истины. Сторонники подобного взгляда заявляют, что версия “сплошной грамотности” служила оправданием для различного рода гонений и притеснений в отношении татар, которые, якобы, пользуясь своим культурным превосходством, “совращали в магометанство” чувашей, удмуртов, марийцев и др. “инородцев”. Но в таком случае авторы подобной точки зрения вольно или невольно обвиняют в миссионерских “поползновениях”, заведомо ложной интерпретации фактов не столько миссионеров, сколько честных, добросовестных чиновников, ученых, для которых истина была дороже, нежели интриги, ложь, могущие ставить под удар их высокую гражданскую репутацию. Ведь в самом деле, кто заставил представителей местной элиты заявить, что новые идеи проникают в гущу татарского населения, “80 проц. которого по своему грамотно?” . Итак, степень грамотности татар оценивается в пределах 80 процентов.
Вот здесь возникает вопрос: как тогда быть с материалами земской статистики, которыеза 1905 г. давали следующие показатели: грамотность татар среди мужчин составляла 21,67 проц., женщин – 17,73 проц.? . Получается, что в среднем уровень грамотности равнялся 19,7 проц. Это грамотность не на русском языке, как иногда пытаются представить отдельные исследователи, ана родном, татарском, потому что тот же источник относительно грамотности татар по-русски дает следующие данные: для мужчин 4-5, для женщин 2-З проц. Процент только умеющих говорить на русском языке не выведен.
Как же соотносятся цифры 80% и 19,7% в отношении грамотности татарского населения? Ведь в вышеприведенных цитатах грамотность татар оценивалась очень высоко даже по сравнению с русским населением (24,5%), а здесь получается почти 5%-ный разрыв в пользу именно людей русской национальности. Этот парадокс объясняется достаточно просто. Во-первых, способы выявления степени грамотности татарского населения были далеки от совершенства, на что в виде оговорки указывается в самих источниках статистического характера. Во-вторых, и это самое главное, у татар было сильное предубеждение в отношении всяких переписей, учетно-статистических операций, т.е. мероприятий, так или иначе связанных с выявлением количественных показателей. Наученные горьким историческим опытом, татары по мере возможности уклонялись от всяких “ревизий”, проводимых русской администрацией, усматривая (и не без основания) в них скрытый “подвох”, покушение на их религиозно-национальную самобытность, попытку русификации и.христианизации. Татарское население крепко запомнило “кредо” графа Д.А.Толстого, министра народного просвещения России, который заявил: “Конечною целию образования всех инородцев, живущих в пределах нашего отечества, бесспорно, должно быть обрусение и их слияние с русским народом” . Нет ничего удивительного в том, что во время переписи татарин намеренно занижал свой образовательный ценз, а то и вовсе прикидывался безграмотным. А ведь некто А.Сперанский не зря в 1914 г. писал, что “татарин, не умеющий читать и писать, презирается своими земляками и, как гражданин, не пользуется среди них уважением... и между татарами мало найдется таких, которые не умеют надлежащим образом читать и писать’’ . Крестьянину не надо было особо изощряться в способах сокрытия своего интеллектуального уровня. Во время сбора недоимок он точно таким же способом прятал от местного начальства свои скромные пожитки, которые еще могли сгодиться для продажи с молотка.
Таким образом, путем комплексного изучения множества источников и сопоставления целого ряда соответствующих данных, можно определить, на наш взгляд, грамотность татарского населения в пределах 80 процентов.
Разумеется, здесь следует иметь в виду, что речь в абсолютном большинстве случаев идет о грамотности лишь на родном языке. Это вполне закономерно. В условиях царской России, даже умение читать и писать на родном языке было великим достижением. Особенно это касается угнетенных наций, к числу которых относились и татары. Грамотные люди потенциально могли и в нередких случаях действительно смогли гораздо быстрее, чем неграмотные, через книги, брошюры, газеты, прокламации и т.д. воспринимать передовые идеи эпохи, включиться в активную общественную жизнь, четче определить свои позиции в отношении происходящих событий. Эта особенно ярко проявилось в годы трех российских революций.
Проблема грамотности неразрывно связана и с уровнем образования, степенью овладения известным минимумом светских знаний. Здесь мы как раз подходим к вопросу о том, как в конце XIX – начале XX вв. обстояло дело со средним, средним специальным и высшим образованием у татар, с подготовкой учительских кадров обоегопола. Что касается среднего образования, то его получение было связано с обучением в медресе, которое, как правило, состояло из двух, трех, а то и из четырех отделений: I) начального (ибтидаия), 2) среднего (рушдия), 3) выше среднего (игдадия) и 4) высшего (галия). Были и другие варианты: начальное (ибтидаия), среднее (санавийя) и высшее (галия), что с I9I3/I4 учебного года практиковалось, например, в медресе “Мухаммадия”. Окончившие рущдию получали среднее образование, а игдадия готовила шакирдов не только в высшее отделение, но и давала право на преподавательскую деятельность, что было равнозначно получению среднего специального, т.е. педагогического образования. О типе и объеме светских предметов, об эффективности их преподавания можно судить по программам медресе, рассмотренным выше (“Мухаммадия”, “Буби”, “Хусаиния”), и по оценкам деятельности учебных заведений как в дореволюционное (Я.Д.Коблов), так и в советское время (постановление 1948 г.). Что касается высшего образования, то его давала “галия”, но это было преимущественно религиозное образование по образцу многих медресе восточного типа. Так, в медресе “Мухаммадия” существовала “галия” с трехлетним сроком обучения, которая в основном готовила религиозных деятелей высшей квалификации. Однако и здесь помимо чисто религиозных дисциплин (ислам и другие религии, мусульманская юриспруденция, священные хадисы, вера, толкование Корана) довольно широко преподавались светские предметы (тюркский язык, арабская литература, риторика, философия, история науки и классов, методика преподавания, педагогика). Многие выпускники “галии” становились мударрисами, т.е. преподавателями, и самоотверженно работали в области народного образования.
В конце XIX – начале XX вв. довольно широкое развитие получил процесс подготовки учителей непосредственно на специальных педагогических курсах. Так, в 1897 г. усилиями промышленника-мецената Г.Хусаинова и молодого педагога Ф.Карими были открыты первые педагогические курсы в Оренбурге, а в 1899 г. – в татарском селении Каргалы близ Оренбурга. На Каргалинских педагогических курсах, например, кроме педагогики и методики изучали математику, историю, географию, ботанику, зоологию, мусульманскую религию и др. предметы. Целью курсов было подготовить образованных учителей, способных обучать детей в новометодных мектебах к медресе.
За 3 года существования на этих курсах получили образование более 200 учителей. В их числе были Х.Атласи, Н.Надиев, Х.Файзи др. ставшие впоследствии крупными учеными-педагогами. Хотя курсы вскоре были запрещены или разгромлены полицией, они оставили след в истории национального просвещения и дали импульс к созданию новых курсов. В конце XIX в. И.Гаспринский организовал курсы для молодых мугаллимов в Ялте, куда стекалась татарская молодежь с разных концов Российской империи. К началу XX столетия в ведущий научный и педагогический центр подготовки татарских учителей превратилось медресе “Буби”, возглавляемое высокообразованными педагогами братьми Губайдуллой и Габдуллой Нигматуллиными. Здесь получали образование и педагогические навыки многие представители тюркских народов, съезжавшихся со всех концов страны . За 3 года, т.е. с 1908 по I9II гг. на педагогических курсах при этом медресе получили учительское звание 274 человека, среди них 106 женщин.
В мае 1907 г. в Новотатарской слободе г.Казани при медресе “Мухаммадия” по инициативе просветителей-педагогов Галимджана и Салихжана Галеевых были открыты педагогические курсы для татарских учителей. Они должны были служить основанием для будущего Дома учителей (Дарельмугаллимина). На курсы прибыли, главным образом, сельские мугаллимы из Казанской, Уфимской, Вятской и др. губерний, всего 60 человек. В программу курсов, кроме религиозных дисциплин, были включены история, география, арифметика, геометрия, педагогика и др. предметы. Однако вскоре курсы были подвергнуты разгрому по распоряжению губернатора.
Педагогическую подготовку своим ученицам с 1898 г. давала частная женская школа Ф.Адамовой в Оренбурге, которая выпускала учительниц для начальных школ. В 1915 г. в Уфе работали “повторительные курсы” для учительниц из татар и башкир. В том же 1915 г. в г. Троицке была организована частная женская семинария (Дарельмугаллимат) для татарок, руководителем которой была педагог Г.Яушева .
Учительниц из татарок выпускала и частная женская школа Фатыхи Аитовой, открытая в 1909 г. в г. Казани, впоследствии (1916) превратившаяся в гимназию. В 8-м классе этой школы преподавали педагогику, методику ведения урока. Девушки, готовящиеся стать учителями, давали пробные уроки в младших классах школы. Один из современников писал: “Школу Фатыхи Аитовой можно ститать самой приличной школой для татарских девочек. Девочки. Окончившие эту школу, вполне могут стать учительницами по преподаванию знаний” .
Образовательный ценз татарского населения определяли естетвенно, не только мектебы, медресе, педагогические курсы различных типов. В начале ХХ в. все более интенсивный характер принимал процесс обучения в русских средних и высших учебных заведениях, иначе говоря, в государственных школах. Среднее образование государственного типа становится все более доступным для одаренной части татарской молодежи. Так, по данным 1908 г., только в Казани в различных гимназиях обучалось 17, в Коммерческом училище – 14, Реальном училище – 11, Художественном училище – 2, Фельдшерской школе – 2, Речном училище – 1 человек, а в Татарской учительской школе – 90 человек . Казанская Татарская учительская школа ежегодно выпускала десятки кадров со специальным средним образованием. Кстати, из ее стен вышли крупные деятели общественного, революционного, демократического движения (С.Максуди, Г.Исхаки, М.Султан-Галиев, Г.Терегулов, Х.Ямашев, Ф.Туктаров, Г.Сайфутдинов, Г.Кулахметов, Ш.Мухамедьяров), видные писатели, ученые, педагоги (Г.Ахмаров, М.Курбангалиев, М.Фазлуллин, Г.Рафиков, Г.Сайфуллин, Г.Камай, Р.Газизов), крупные военачальники советского времени (Я.Чанышев, Х.Мавлютов), один из создателей профессионального татарского театра И.Кудашев-Ашказарский и др. С 1876 по 1917 гг. Учительская школа выпустила свыше 350 преподавателей, немалое число которых с честью служило своему народу, несмотря на реакционные установки и устремления официальных властей, организаторов школы.
Любопытен факт о том, что один из сыновей симбирского купца М.Тенишева окончил Казанское Реальное училище, а четверо других – Симбирскую Торговую школу . Достаточно высокой образованностью отличалась семья известного татарского историка Г.Ахмарова, старший сын которого окончил Казанский университет, дочь – гимназию (работала учительницей), второй сын – русскую гимназию, третий – медресе “Усмания” .
Обучение татарских юношей в русских гимназиях и других средних учебных заведениях становилось обыденным явлением. чего нельзя сказать о татарских девушках. Однако после революции 1905-1907 гг. все больше татарок стали поступать в гимназии или экстерном сдавать экзамены на аттестат зрелости. Так, в одном из своих номеров газета “Аль-Ислах” сообщала, что в 1908/09 учебном году в казанской Мариинской женской гимназии (она считалась самой престижной в губернии) обучалось 4, в гимназии Шумской – 5, Котовой – 6 татарских девушек, 4 из которых поступили в текущем году . Эта же газета не без гордости заявила, что, “выдержав экзамен на аттестат зрелости в мужской гимназии, получила соответствующее свидетельство Суфия туташ Кулахметова . В 1912 г. Уральскую гимназию с золотой медалью окончила Ф.Кулахметова . В 1913 г. такого же “золотого” успеха в Казани добилась А.Мухитдиния, в 1915 г. – Ум. Апакова. Русскую женскую гимназию окончили А.Терегулова, З.Амирхания, М.Мансурова и многие другие татарские девушки.
Перестало быть недосягаемой мечтой высшее образование, получаемое в государственных учебных заведениях России. В 1908 г. на различных факультетах Казанского университета обучалось 13 студентов-татар . В 1913 г. их число достигло 27. Газета “Вакыт” (“Время”) сообщала имена татар, которые в 1912 г. поступили в высшие учебные заведения Петербурга: Д.Еникеев и Акчурин (Уфа), Р.Рамиев (Оренбург), Г.Гирфаров (Уфимская губ.), Ф.Бикбулатов (Касимов), М.Курдыев (Крым), Г.Абызов (Ростов), из женщин – М.Акчурина (Уфа), Яхина (Ташкент) . Та же газета называла имена студентов-татар, обучавшихся в различных вузах России: Ю.Бикбов, К.Каримов (Казанский университет), Ш.Мухамедьяров (Петербургский), Г.Юсупов (Томский), Г.Каримов (Московский) и др. [ 69 ]
В различных вузах Петербурга учились также Б.Ахтямов. М.Вахитов, Г.Фахрутдинов и др., в Казанском университете – Х.Ямашев, Ф.Туктаров, Г.Мустафин, Н.Хальфин и т.д. Казанский университет с дипломом первой степени окончил в 1912 г. А.Терегулов, в будущем – первый профессор медицины из татар. В 1916 г. такого же успеха добился Г.Губайдуллин, впоследствии ставший первым профессором-историком.
Высшее образование стало доступным и для женщин-татарок, хотя это были единицы. В 1914 г. медицинский факультет Петербургского университета окончила С.Кулахметова-Агеева. Высшее медицинское образование получили также М.Ахмарова-Давлеткильдеева, Х.Ямашева, Г.Батталова и др. Среди татарок были люди, окончившие Высшие Женские курсы г. Казани.
В конце XIX и особенно в начале ХХ в. довольно большие масштабы приняло обучение в зарубежных средних и высших учебных заведениях. По свидетельству журналиста И.Рамиева, десятки татар получили образование в Париже, Женеве, Льеже, Лейпциге, Фрайбурге, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Вальпараисо и Токио, а также в университетах и колледжах Турции, Египта и Сирии . Например, в различных учебных заведениях Стамбула в 1909 г. обучалось 63 представителя из татар, в том числе: в университете – 14, учительских семинариях – 12, средних учебных заведениях – 20, в училищах султана – 4, в городских училищах – 10 и т.д.
Знаменитый Каирский университет “Аль-Азхар” окончили два ученика Ш.Марджани: К.Сайфутдинов и А.Яхуди. Они не только прошли университетский курс, но в разные годы преподавали восточную философию в нем . Сайфутдинов несколько лет состоял преподавателем тюркского отделения университета и по возвращении в Казань в течение 10 лет вел курс исламской философии в медресе “Мухаммадия”. В “Аль-Азхаре” учился С.Галимов, впоследствии преподаватель медресе “Хусаиния” в Оренбурге. Учились в Каире крупные татарские философы, историки, общественные и религиозные деятели З.Кадыри, Г.Баттал, М.Бигиев, З.Камали, И.Камалов и др. Ю.Акчура, крупный общественный деятель, член ЦК кадетской партии России, вначале учился в военной академии в Турции, затем окончил знаменитую Сорбонну в Париже. Вернувшись в Россию, в медресе “Мухаммадия” читал курс истории, географии, турецкой литературы, а старшим шакирдам негласно еще и курс истории французских революций.
С.Максуди вначале окончил Стамбульский университет, затем Сорбонну, стал юристом международного класса. Выпускником Стамбульского университета был и Ф.Карими. Габдулла Буби окончил философский факультет Бейрутского университета, а его брат Губайдулла – естественный факультет Парижского университета. Вернувшись в Россию, оба возглавили медресе “Буби” и стяжали славу крупных педагогов-просветителей. Американский колледж в Бейруте окончил родной брат Ф.Амирхана – И.Амирхан, в совершенстве овладев английским, арабским и турецким языками, что позволило ему стать впоследствии одним из первых советских дипломатов из татар.
И.Рамиев учился во Фрайбурге (Германия), Х.Байбулатов в Сан-Франциско, М.Кыримбаев в Париже, студент Московского университета Г.Каримов для усовершенствования знаний поехал в Лейпцигский университет. За границей обучались такие известные деятели национальной культуры, как Г.Максудов, Г.Сагди, Х.Файзи и др.
По сообщению газеты “Вакыт”, в 1912 г. в Женевском университете обучались С.Сыртланова и М.Габдрахманова . Выдающегося успеха достигла С.Шакулова, одна из первых татарских женщин с высшим математическим образованием. В 1913 г. Шакуловой был выдан диплом об окончании факультета точных наук Сорбоннского университета. Столкнувшись с дискриминацией у себя на родине, она вновь сдает свыше 25 экзаменов и в 1915 г. становится обладательницей еще одного диплома, теперь уже об окончании физико-математического факультета Московского университета .
Как уже отмечалось, достижения татарского народа в области духовной культуры, и прежде всего в сфере просвещения, долгие десятилетия игнорировались, исходя из “святых” побуждений. Надо было изобразить Октябрьский переворот как новую эру в истории человечества, а значит и в истории культуры. Но при этом начисто “забывалось”, а вернее отрицалось то, что уже задолго до Октября татарский народ, консолидировавшийся в нацию, имел богатые национальные традиции, находился на достаточно высокой ступени духовного и интеллектуального развития.
И еще один важный момент. Татарская.национальная школа, в течение столетий изнывавшая в тисках самодержавия, функционировала под постоянной угрозой уничтожения. Предлогов для разгрома мектебов и медресе было более чем достаточно. Например, епископ Андрей в докладной записке П.Столыпину от 17 января 1908 г. вещал о том, что “завоевание татарами-магометанами Казанского и всего Прикам-ского края происходит на наших глазах тихо, мирно, постепенно, но твердо и неуклонно” . Столыпин отреагировал на подобное “предостережение”’ не только докладом в Совет министров “О мерах для противодействия панисламистскому и пантуранскому (пантюркскому) влиянию среди мусульманского населения”, но и стал инициатором созыва нескольких “Особых совещаний” в I9IO-I9II гг., направленных на широкомасштабное подавление национальной культуры и, в первую очередь, новометодных мектебов и медресе. Царизм не чурался при этом самых отвратительных методов, пытаясь использовать для своих грязных целей религиозный раскол и духовную разобщенность народа. Власти серьезно рассчитывали на крещеных татар, которые в количестве 100 тыс. человек, по мнению царских сановников, “представляют в настоящее время важную опору в деле борьбы с магометанством, так и для осведомления учителей народных школ и духовенства со всеми явлениями, происходящими в мусульманском мире” . Это был курс на насаждение доносительства, на противопоставление одной части нации другой в самой грубой форме.
Властям всюду мерещилось, что в новометодных школах общеобразовательные предметы изучаются в “тенденциозном, зачастую враждебном России и всему русскому, направлении”, что медресе имеют целью “подготовлять татарско-мусульманских учителей для начальных школ, проникнутых религиозно-национальной автономностью внутри государства и стремления панисламского и пантюркского единения” .
Вначале царизм, видимо, надеялся на естественный развал и затухание татарской старометодной школы, не соответствующей духу времени. Характерно в этом отношении заявление попечителя Казанского учебного округа: “Мусульманским школам надо предоставить процесс естественного вымирания. Но чтобы эти школы тем не менее не оказали никакого вредного влияния на мусульманское население, необходимо установить за ними надлежащий контроль” . Однако, когда стало набирать силу новометодное обучение, и татарская школа взяла направление к светскому образованию, власти обрушили на мектебы и медресе, педагогические курсы целую серию ударов. Уже 16 июня I901 г. по приказу Оренбургского губернатора полиция разгромила педагогические курсы в Сеитовском посаде (Каргалах), готовивших светских учителей из татар, казахов, башкир и др. тюркоязычных народов . Депутат III-IV Государственной Думы Г.Х.Еникеев в 1909 г. с думской трибуны заявил, что “школа, созданная подчас на последние крохи населения, подвергается набегу полиции и торжественно закрывается”. В качестве примера он привел татарские школы в деревнях Шяльшали, Менглибай, Чупай Бугульминского уезда Самарской губернии. Тяжелые гонения выпали на долю новометодных мектебов и медресе в Мамадышском уезде Казанской губернии: в 1910 г. были закрыты 2 школы по распоряжению директора народных училищ, 3 – по приказу попечителя Казанского учебного округа, до 10 школ – по решению окружного суда. Всего же по Казанской губернии в 1910 г. было закрыто 97 новометодных школ .
“Вершиной” колониальной политики самодержавия в области национального просвещения начала XX в. явилось уничтожение медресе “Буби” в I9II г. В ночь с 29 по 30 января сюда прибыл жандармский ротмистр Будогосский с конным отрядом вооруженных стражников (около 100 чел.), 7 становыми приставами и исправником. 10 мугаллимов из 14 были привлечены к судебной ответственности, была вывезена масса книг, рукописей и т.д. 28 мая 1912 г. состоялся суд над руководителями медресе братьями Нигматуллиными (Бобинскими), который вылился в суд над идеей национального просвещения.
Мектебы и медресе находились под неусыпным надзором царских чиновников различных рангов, а то и жандармерии, которые грубо вмешивались во внутренние дела учебных заведений, зорко следили за каждым шагом прогрессивно настроенных муддаррисов и мугаллимов, держали в медресе платных осведомителей, поощряли доносительство на учителей, организовывали травлю преподавателей по самым разным поводам.
Тучи над татарским национальным просвещением сгущались. Не счесть числа общих заседаний подкомиссий “Межведомственного совещания по вопросу о постановке школьного образования для инородческого, инославного и иноверного населения”, неоднократно проводились “Особые совещания по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Поволжском крае” и т.д. Все они представляли собой звенья единой цепи ассимиляторской политики, уничтожения татарской светской школы как основы возрождения и развития нации. Даже 300-летний юбилей дома Романовых, пышно отмеченный в феврале 1913 г., на который татары возлагали большие надежды, не облегчил участь национального просвещения. Дискриминация и гонения продолжались. Они особенно усилились в период так называемой Балканской войны, когда в российском обществе сильно муссировались антитурецкие настроения. Началось новое массированное преследование татарской интеллигенции, мугаллимов, подвижников народного образования, якобы не скрывающих своих симпатий к “единоверной” Турции.
Весной 1914 г. в Петербурге по ведомству четырех (!) министерств состоялось новое “Особое совещание” по мусульманским делам. Основное внимание было уделено вопросам образования. Борьба с национальной школой поднялась на новую ступень и была возведена в ранг государственной политики. Совещание высказалось за “наилучшее обеспечение интересов русской государственности”. Светская национальная школа татар квалифицировалась как “в высшей степени нежелательное явление”.
Не подлежит сомнению: не разразись в августе 1914 г. первая мировая война, царизм без долгих колебаний вынес бы смертный приговор всему татарскому просвещению, перекрыл бы все “каналы”, которые в той или иной степени “подпитывали” национальную школьную систему, содействовали духовному развитию и возрождению нации. В условиях международной бойни самодержавие вынуждено было несколько ослабить петлю на шее татарского народа, поставщика “пушечного мяса” для царской армии.
Скоро грянула Февральская революция, а затем “свершился” большевистский переворот. Здесь начались мытарства уже другого рода, вытекающие из идеологических установок большевиков.
Примечания:
1 История Татарской АССР.–Казань, 1968.–С.49.
2 См.: Тинчэле авылы тарихы. Науч. б-ка КГУ. Отдел редких рукописей и книг.–№ 2389 Т.–С.88.
3 См.: Хэсэен бине Эмирхан. Таварихе Болгария...–Казан, 1883.–Б.3.
4 См,: Климовияч Люциан. Ислам в царской России. Очерки.–М., 1936.–С.12.
5 Насыри Каюм. Избранные произведения.–Казань, 1977.–С.14.
6 См.: История Татарской АССР.–Казань, 1973.–С.58.
7 НА РТ, ф.92, д.56, л.15.
8 Народное образование в Казанской губернии. Школы и учащиеся в них. Школьные помещения. Классные комнаты. Вып. 1.–Казань, 1905.–С.3.
9 См.: Там же.
10 Там же.–С.7.
11 См.: Отчет о состоянии и деятельности Казанских Высших Женских курсов за 1912/13 уч. год.–Казань, 1913.–С.27-29.
12 Пр. А.С.-овъ. Старая и новая школа.–Казань, Центр. тип., 1907. Извлеч. Из журн. “Церковно-общественная жизнь” за 1907. С.3-4.
13 Красный Архив.–1929. Т.5 (36).–С.80.
14 Красный Архив.,–1929. Т. 4(35).–С.119.
15 Там же.–С.122.
16 Стеногр. отчет о заседаниях первой сессии IV-го созыва Гос. Думы. № 2318.–С.2140.
17 НА РТ. ф.92, оп. 1, д. 1277, л.45.
18 Там же.–Л.21.
19 Письма Н.И.Ильминского к обер-прокурору Святейшего Синода К.П.Победоносцеву.–Казань, 1898.–С.178.
20 Каюм Насыйри. Сайланма эсэрлэр. 2 томда. Т.1.–Казан, 1974.–С.53.
21 Цит. по: Абдуллин Я.Г. Татарская просветительская мысль. /Социальная природа и основные проблемы.–Казань, 1976.–С.233.
23 См.: “Мухаммадия”, мэдрэсэсе программасы. 1913/14 уку елы.–Казан, 1913.–С.8,24,25.
24 См.: Красный Архив.–1929. Т.4 (35).–С.119.
25 Казан утлары.–1983.–№ 11.–Б.160.
26 Коблов Я.Д. Конфессиональные школы казанских татар. Казань, 1916.–С.93.
27 Там же.–С.95-96.
29 См.: Шура.–1908.–№ 5.–С.158
30 Коблов Я.Д. Конфессиональные школы...–С.103.
31 См.: Ханбиков Я.И. Педагогика джадидизма. Уч. зап. КГПИ, Вып. 193.–Казань, 1979.–С.62.
32 См.: Юлдашбаев Б.Х. История формирования башкирской нации.–Уфа, 1972.–С.250.
33 Казан утлары. -1989.–№ 8. Б.162-172.
34 См.: РГИА, ф.821, оп. 130, д.471, л.254.
35 См.: Обзор Казанской губернии за 1905 год, ведомость № 13.
36 См.: Обзор Казанской губернии за 1907 год, вед. № 13.
37 См.: Обзор Казанской губернии за 1913 год, вед. №16.
38 См.: Обзор Казанской губернии за 1905 год.–С.95.
39 См.: Обзор Казанской губернии за 1907 год.–С.83.
40 НА РТ, ф. 160, д. 1765, л. 48-61.
41 Цит. по: Махмутова А.Х. Становление светского образования у татар / Борьба вокруг школьного вопроса. 1861-1917.–Казань, 1982.–С.14.
42 См.: Там же.–С. 57.
43 См.: Там же.–С. 92.
44 См.: Там же.–С. 90.
48 Народное образование в Казанской губернии. Школы и учащиеся в них... Вып. 1. Казань, 1905.–С.19.
49 НА РТ, ф.1. оп.4, д.1622, л.10.
50 Народное образование в Казанской губернии... Вып. 1. 1905.–С.19.
51 Коблов Я.Д. Мечты татар-магометан о национальной общеобразовательной школе.–Казань, 1908.–С1.
52 Коблов Я.Д. Конфессиональная школа казанских татар.–Казань, 1916.–С.3-4.
53 Знаменский П. Казанские татары. – Казань, 1910.–С. 24, 29.
54 Великая Отечественная война. Казанская губерния. Краткий очерк за первый год.–Казань, 1916.–С.128.
55 См.: Народное образование в Казанской губернии. Вопросы внешкольного образования.–Казань, 1905.–С.5.
56 Цит. по: Аграрный вопрос и крестьянское движение 50–70-х годов XIX века /Материалы по истории Татарии второй половины XIX в. Ч.1.-М.-Л., 1936.–С.285.
57 Сперанский Аристарх. Казанские татары /Историко-этнографический очерк.–Казань, 1914.–С.9,28,30.
58 См.: ЦГА РБ, ф.187, оп.1., д.467, л.150.
59 См.: Учен. зап. кафедры педагогики КГПИ.–Вып. XIII, 1958.–С.418.
60 Там же.–С.419.
70 Казан утлары.–1966.–№ 23.–С.136.
71 См.: НА РТ, ф.1, оп.4, д.4485, л.7.
72 Сб. “Марджани”.–С.115-117.
74 См.: Идел.–1990.–№ 7.–С.35-36.
75 Красный Архив.–1929.–Т.4 (35).–С.107.
76 Там же.–С.125.
77 Там же.–С.115.
78 НА РТ, ф.92, оп.2, д.2246, л.76.
79 “Гани бай”. -Оренбург, 1913.–Б.222.
80 См.: НА РТ, ф.1. оп.4, д.5482, л.115, 135-136.
Выстраивание системы образования, отвечающей современным реалиям, сегодня является серьезной задачей для мусульманской общественности России. Ведь именно малограмотные в религиозном плане молодые люди в основном становятся приверженцами радикальных течений. Просвещение - одно из основных направлений деятельности и для Духовного управления мусульман РТ.
О том, что делает татарское духовенство, чтобы люди понимали ислам правильно, корреспонденту "РГ" рассказал муфтий Татарстана Камиль хазрат Самигуллин.
Мусульмане нашей республики, как и всей страны, воспитываются в рамках традиционного исламского образования. Однако можно сказать, что многие не до конца понимают этот термин. Каково его значение?
Камиль Самигуллин: Данное словосочетание легко объясняется - это обучение на основе многовекового духовного наследия. А татарская богословская школа считается одной из старейших и сильнейших не только в России, но и во всем исламском мире.
В целом в нашей стране два мазхаба - это правовые школы сохранения религиозных традиций. На Кавказе придерживаются Шафиитского мазхаба и ашаритской идеологии, в Поволжье и Центральной России - Ханафитского мазхаба и Матуридитского вероубеждения. Все это составляющие большого суннитского направления ислама.
Известный татарский ученый Мухаммад Мурад Рамзи аль-Казани еще в 1908 году писал, что "татарские имамы всегда были суннитами, матуридитами в убеждениях и ханафитами в действиях, и среди них не было тех, кто распространял нововведения".
Основой нашего образования является преемственность, то есть знания передаются по цепочке от учителя к ученику, далее его ученику... Это максимально исключает возможность искажения в толковании книжных трудов, нравственных и правовых норм.
По подсчетам специалистов, до революции татарским народом было издано свыше 30 тысяч наименований научных трудов. И затрагивали они не только религию, но и другие аспекты жизни: медицину, астрономию, географию, химию. И эти работы ценились в мире. Можно сказать, что у нас есть огромная научная база, не хватает единственного - изучать эти источники.
Богатое наследие оказалось потерянным?
Камиль Самигуллин: Философские воззрения Аристотеля или Платона до сих пор изучаются почти во всех университетах мира, эти знания не считают устаревшими или ненужными. А из изданий, отражающих нашу историю, лишь несколько сотен переведены на современный татарский и русский языки.
Немалую роль в этом, конечно, сыграл советский период, когда "священными" считались совсем другие книги. Несколько поколений наших сограждан выросли в антирелигиозной атмосфере. В Средней Азии или на Северном Кавказе данный процесс проходил менее болезненно - ислам там всегда сохранялся в народной среде.
Татарстану же, находящемуся в центре государства, был нанесен наибольший ущерб. Представьте, в 1991 году в Казани функционировала лишь одна мечеть и не было ни одного медресе. Все наше богословское наследие было утрачено. Но сегодня без преувеличения можно сказать, что система исламского образования в Татарстане переживает свое возрождение. Она уже сформирована содержательно, имеет достаточную материально-техническую базу, достойный преподавательский состав и соответствует принятым образовательным стандартам.
Знания по основам ислама в республике преподают более 1,4 тысячи специалистов. Курсы при мечетях ежегодно посещают около 30 тысяч человек. А в высших учебных заведениях обучается четыре тысячи шакирдов. Стратегической задачей этой системы является воспитание татарской мусульманской интеллигенции, которая сможет стать духовно-нравственным ориентиром.
С началом деятельности Болгарской исламской академии система религиозного образования в Татарстане стала четырехступенчатой и выполняет полный цикл задач: воскресные курсы при мечетях - медресе - институт - академия. И теперь, чтобы получить исламское образование, не нужно ехать в какую-либо страну, как это было раньше. У нас можно даже получить звание доктора наук.
То есть религиозное образование, полученное за рубежом, негативно сказалось на мусульманском сообществе в Татарстане и стране в целом?
Камиль Самигуллин: Оценивать, плохо это сказалось или хорошо, неверно. Но то, что у людей, получивших знания в другой стране, несколько меняется мировоззрение, это факт. Например, в 17 лет молодой человек уехал в Саудовскую Аравию - монорелигиозное государство. Возвращается он на родину 27-летним мужчиной, личность которого сформировалась в условиях, где нет межрелигиозного диалога. Он совершенно по-другому воспринимает нашу действительность, где сталкивается с другими реалиями и вопросами. Конечно, он может оказывать определенное воздействие как минимум на свое окружение.
Давайте вспомним 90-е годы, когда в нашей стране и появились зачатки многих сегодняшних проблем на религиозной почве. Тогда многочисленные эмиссары международных организаций, прикрывающихся религией, пришли и начали учить нас исламу. В тот период у нас был вакуум - не было собственных богословов, ученых не осталось. Мы, как губка, впитывали все, что говорилось. Лишь позже поняли, что действовали эти посланники не бескорыстно.
Преследуя какие-то цели, они распространяли радикальные идеи и искали новых последователей?
Камиль Самигуллин: Тогда в нашей стране действительно была благодатная почва для людей, которые несли чуждую нашему народу идеологию религиозной нетерпимости и крайности под видом богоугодной. Но если углубиться в историю, то можно сказать, что исламский радикализм зародился после XVIII века, когда европейские державы предприняли попытки колонизировать государства с преимущественно мусульманским населением. Может, прозвучит громко, но мусульмане были избраны своего рода мировой жертвой.
Самое страшное, что так оно и случилось: люди поверили в лжеценности, которые проповедовались. А как иначе бороться с мусульманами? Наркотиками или алкоголем их не возьмешь. Остается только вселить в их умы идею священной войны во имя Аллаха, пользуясь их безграмотностью.
Ислам очернили, но в действительности он не пропитан злобой, и история это доказала на протяжении многих веков. У мусульманских империй, занимавших в определенный период лидирующие позиции в мире, была возможность уничтожить другие конфессии. Но этого не было сделано, наоборот, создавались условия и возможности для их развития.
Кроме того, в исламе никогда не противопоставлялись религия и наука. Мусульмане понимали, что все на Земле создал Господь, а значит, любые научные процессы и явления не могут противоречить нашей религии, они естественные.
В качестве примера можно привести образцы греческой философии. Они дошли до наших времен во многом благодаря ученым Багдада, где сохранились в университете, именуемом в переводе на русский язык "Домом мудрости". В X веке эти труды переводились на арабский язык. Впоследствии европейцы восстанавливали их по переводам.
Культуру мусульмане также всегда превозносили. Тюркское слово "мэдэният", означающее "культура", пошло от названия города Мэдэни - известная нам Медина. В основе его существования были идеи равенства, люди различались лишь по своей богобоязненности.
В этом городе и сформировались многие устои настоящего ислама. Как, например, институт закята - ежегодный обязательный налог в пользу малоимущих. Закят призван утвердить в обществе принципы социальной справедливости и способствует снятию социальной напряженности в обществе между различными категориями населения. Ведь не только религиозная безграмотность служит почвой для терроризма и экстремизма, также здесь играет роль и социальное недовольство.
Вот почему помогать людям, страдающим наркоманией или алкоголизмом, а также оказавшимся в местах заключения, в наших же интересах. Они ведь ходят по одной с нами улице, бывают в местах, где играют наши дети. Не найдя поддержки в здоровом обществе, они получают ее от людей, обещающих величие и попадание в рай. Плачевных результатов здесь, к сожалению, много.
В чем именно заключается профилактическая деятельность ДУМ РТ по противодействию экстремистским взглядам?
Камиль Самигуллин: Ведется комплексная работа по многим направлениям. В первую очередь это информационное противодействие. В современном мире информацию практически невозможно локализовать или запретить. Ее можно победить лишь другой информацией. У нас организована духовно-просветительская кампания в СМИ, есть несколько медиапроектов.
Главным достижением в этой области стал мусульманский телеканал "Хузур ТВ", вещающий в кабельном формате на территории Татарстана и в Башкирии. Есть печатные СМИ, издаются книги, работают интернет-ресурсы. Конечно, они охватывают не всех, но общая аудитория уже приблизилась к миллиону человек.
Вообще нужно сказать, что идеологических террористов и экстремистов в действительности очень мало. Большинство из них недовольны социальным положением. Но ведь у человека просто не останется времени на какие-то радикальные мысли, если он будет занят делом и заботой о семье. Важно его направить к этому, что должны делать грамотные люди, ведь если врачебная ошибка может искалечить здоровье человека, то ошибка имама способна искалечить душу.
Кроме того, для руководителей практики от университета проводятся начальником отдела практики и факультетским руководителем систематические индивидуальные консультации по вопросам организации и проведения практики студентов, а также реализации цели и задач практики, содержанию программы практики, выполнению индивидуальных заданий, оформлению отчетных документов студентов, заполнению отчетных документов руководителя практики от университета, разрешению конфликтных ситуаций и др.
Выводы. Важным звеном в профессиональной подготовке специалистов сферы физической культуры и спорта является практика. При обучении студенты проходят целый ряд различных учебных и производственных видов практики, которые определены ФГОС ВО РФ. Каждая из них обеспечивает поступательный профессиональный рост будущих специалистов. От характера подготовки, организации практики, а также уровня подготовки руководителя практики студентов от университета во многом зависит ее успех.
Руководитель практики студентов от университета - это профессионально компетентный преподаватель, имеющий практический опыт работы в общеобразовательной организации (учреждении), готовый лично продемонстрировать то, что требуется от студентов, а не только рассказать им об этом, осуществляющий творческий подход к делу. Одновременно он ответственный, коммуникабельный, интеллигентный, толерантный, требовательный преподаватель.
Анализ многолетнего опыта позволяет обозначить следующие роли руководителя практики студентов от университета, который он выполняет в период практики, вытекающие из назначения и гуманистической сути его взаимодействия со студентом-практикантом:
- «методолог» (освещает практические действия с позиции различных концепций, демонстрирует интегративную связь теории и практики, рефлексирует теоретические основания технологических решений и способов взаимодействия);
- «дидакт, методист» (помогает студентам в реализации принципов общей и частной дидактики, владеет методическим арсеналом, поощряет продуктивную организацию учебной и воспитательной ситуаций);
- «психотерапевт, фасилитатор» (способствует оптимистичному творческому самочувствию студента-практиканта, осуществляет педагогическую поддержку с учетом его индивидуально-психологических особенностей);
- «аналитик» (сопровождает деятельность студента-практиканта на основе динамики его достижений и преодоления затруднений, стимулирует процесс самокоррекции и самореализации на основе индивидуальной и коллективной рефлексии, отрицает оценочность в собственных и чужих суждениях);
- «воспитатель» (формирует профессиональную позицию, поощряет авторство студента, принимает педагогически целесообразные решения, участвует в совместном поиске в ходе практики).
Литература:
1. Педагогическая практика в начальной школе / Г. М. Коджаспирова, Л. В. Борикова, Н. И. Бостанджиева и др. - М.: Издательский центр «Академия», 2000. - 272 с.
2. Психологические основы педагогической практики студентов: учеб. пособие / Под ред. А. С. Чернышева. - М.: Пед. об-во России, 2000. - 144 с.
Педагогика
доктор педагогических наук, профессор Мухаметшин Азат Габдулхакович
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Набережночелнинский государственный педагогический университет» (г. Набережные Челны); соискатель степени кандидата педагогических наук Миниахметов Рафикъ Радикович
Мусульманская религиозная организация «Профессиональная образовательная организация «Набережночелнинское медресе «Ак мечеть» Централизованной религиозной организации - Духовного управления мусульман Республики Татарстан (г. Набережные Челны)
РОЛЬ ТРАДИЦИОННОЙ СИСТЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ МЕДРЕСЕ В РАЗВИТИИ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА ТАТАРСКОГО НАРОДА
Аннотация. Статья посвящена выявлению роли традиционных медресе в развитии педагогического пространства татарского народа. Распространение радикальных течений и экстремизма в мусульманских сообществах в условиях глобализации требует от нас реабилитации и изучения многовекового опыта традиционной системы исламского образования. До появления новометодных (джадидистских) медресе в конце XIX в., вся система образования мусульман Поволжья являлась старометодной (кадимистской). Большинство татарских учёных-просветителей, таких как Ш. Марджани, К. Насыйри, Х. Фаизханов, Р. Фахрутдинов, Г. Баруди, получили фундаментальное образование в традиционных медресе. Уникальная культура мусульманских народов Поволжья также обязана своим происхождением и развитием старометодной системе образования и воспитания. Традиционная система образования медресе оказала огромное влияние не только на развитие мусульманского сообщества Поволжья, но и на укрепление стабильности и развитие Российского государства. Джадидизм, как просветительско-педагогическое движение, также обязан своим возникновением старометодной системе образования. Авторы пришли к выводам, что традиционная система образования медресе: 1) является неотъемлемой частью педагогического пространства татарского народа; 2) имеет хороший образовательный и воспитательный потенциал; 3) нуждается в изучении и реабилитации.
Ключевые слова: конфессиональная школа; татарские медресе; традиционные ценности; ислам; история педагогики.
Annotation. The article is devoted to the role of traditional (kadimistic) madrasas in the development of the pedagogical space of the Tatar people. The spread of radical movements and extremism in Muslim communities in the context of globalization requires us to rehabilitate and study the centuries-old experience of the traditional system of Islamic education. Before the advent of the new-method (jadidistic) madrasas in the late 19th century, the entire educational system of the Muslims of the Volga region was a traditional. The majority of the Tatar scholars and
educators, such as Sh. Marjani, K. Nasyri, H. Faizhanov, R. Fakhrutdinov, G. Baroudi received a fundamental education in the traditional madrasas. The unique culture of the Muslim peoples of the Volga region also owes its origin and development to the old method system of education and upbringing. The traditional system of madrasah education has had a huge impact not only on the development of the Muslim community in the Volga region, but also on the stability and development of the Russian state. Jadidism (modernism), as an educational and pedagogical movement, also owes its origin to the old method system of education. The authors concluded that the traditional system of madrasah education: 1) is an integral part of the pedagogical space of the Tatar people; 2) has good educational potential; 3) needs to be studied and rehabilitated.
Keywords: confessional school, Tatar madrasas, traditional values, Islam, history of pedagogy.
Введение. Актуальность исламского образования, изучение его истории не вызывает сомнений. Не только религиоведы и духовные лидеры признают это, но и государственные деятели нашей страны. Есть понимание важности воспитания мусульманской молодежи на традиционных исламских ценностях, констатируют большую роль мусульман и, прежде всего, духовных лидеров в укреплении межнационального и межрелигиозного согласия. Связь морали и нравственности с традиционными религиозными ценностями неоспорима. В интервью журналу «Тайм» 12 декабря 2007 года Президент РФ В.В. Путин сказал: «При решении управленческих вопросов, при формулировании управленческих задач мы, конечно, прежде всего, должны руководствоваться здравым смыслом. Но этот здравый смысл должен быть основан на моральных принципах. Нет, и не может быть, на мой взгляд, в сегодняшнем мире морали и нравственности в отрыве от религиозных ценностей» . На наш взгляд, секуляризация общества, потребительское отношение к жизни приводит не только к потере традиционных духовных ценностей, но создает проблемы личностного, общественного и глобального характера. Многие проблемы современности, как демографические, экологические и социальные, неразрывно связаны с потерей морально-нравственных устоев традиционного общества. Особую озабоченность вызывает распад института семьи, который приводит к деградации общества. Деградирующее общество, в котором широко распространены алкоголизм, наркомания, проституция, суициды, убийства, детские дома и дома престарелых вырождаются, не имеют перспектив дальнейшего развития. Наличие материальных благ при отсутствии духовно-нравственной составляющей не гарантирует обществу и личности безопасность от различных катаклизмов. Экономические кризисы в самых развитых странах (банковский кризис, ипотечный кризис) заставили переосмыслить нравственные устои потребительского общества, искать нестандартные решения современных проблем, путем возврата и изучения традиционных ценностей в том числе. Передовые страны занялись изучением, попыткой адаптирования и внедрения системы исламского банкинга, страхования, семейного права. Все это усиливает актуальность изучения роли мусульманского духовно-нравственного воспитания и образования.
Целью данного исследования является изучение роли традиционной системы образования татарских медресе в развитии педагогического пространства татарского народа.
Изложение основного материала статьи. Не создав хороших условий для мусульманского религиозного образования с учетом многовековых традиций старометодного обучения невозможно решить проблему усиливающегося давления на мусульманское сообщество радикальных идей, чуждых течений, человеконенавистнических идеологий. Возрождающееся религиозное самосознание нашего народа необходимо направить в правовое созидательное русло. Внутренний потенциал мусульманского сообщества Поволжья, понимание и помощь со стороны государства дают возможности для этого. Президент РФ В.В.Путин на встрече с муфтиями духовных управлений мусульман России в Уфе 22 октября 2013 года сказал: «Российский ислам имеет все возможности, опираясь на многовековой отечественный опыт в системе религиозного образования и богатейшее богословское наследие, сказать свое слово в развитие, поэтому одна из важнейших задач - воссоздание собственной исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства и, что принципиально важно, будет признана большинством мусульманских ученых мира. Эта школа должна откликаться на самые актуальные события и в России, и в мире в целом, давать свои оценки, которые будут понятными и авторитетными для верующих» . В свете вышесказанного, Президентом РФ Путиным В.В. было поддержано предложение руководства Татарстана и ведущих духовных управлений мусульман о создании Булгарской исламской академии. Для решения поставленных задач многовековой отечественный опыт в системе исламского религиозного образования требует комплексных исследований.
До распространения новометодных школ (яца ысул) джадидистского направления, вся система образования мусульман Поволжья основывалась на кадимистской платформе. Начиная со времен Булгарского государства (VIII - XIII вв.) и до переворота 17-го года XX века кадимизм, как общественно-педагогическое явление, создавал, развивал и распространял уникальную религиозно-просветительскую, философскую систему обучения и воспитания народов, проживающих не только на территории современной России (Поволжья, Приуралья и Северного Кавказа), но и в некоторых странах СНГ. Ошибочно мнение тех, кто считает кадимистское образование ущербным, следуя идеологическим клише советских времен. Не может быть ущербным система образования, которая не только выжила, но и развивалась, и распространялась, и воспитала целые народы, выдающихся ученых, дала им образование, культуру, науку, несмотря на свою автономность, в условиях многонационального и поликонфессионального окружения, без поддержки государства.
Практически все джадидисты получили фундаментальное образование в старометодных медресе, у старометодных мударрисов и входили в тарикаты через суфийских учителей. Среди них такие выдающиеся деятели татарского народа педагоги-просветители, как Ш. Марджани, К. Насыйри, Х. Фаизханов, Р. Фахрутдинов, Г. Баруди. Знаменитый Абуннаср аль-Курсави, который первым внес переполох в размеренную религиозную жизнь поволжских мусульман, был воспитанником татарских старометодных медресе и Бухары. Он получил образование в знаменитом медресе деревни Мачкара Малмыжского уезда у шейха Мухаммадрахима ибн Юсуфа. Потом в Бухаре, и обучался у бухарских ученых. Примкнул к суфийскому тарикату через шейха Ниязколый ат-турукмани. После возвращения изучал труды Газали «Ихйа гулюм ад-дин» . Другой великий представитель из отцов-основателей джадидизма Шигабуддин Марджани. Он до 20-летнего возраста обучался в деревне Ташкичу у своего отца, ученого мударриса. С 1838 года 5 лет обучался в Бухаре, а затем переехал в Самарканд. И как говорит Джамалюддин Валиди, именно в Самарканде совершился перелом в богословском мировоззрении Марджани . Он вернулся на свою
родину только в 1849 году из центра мусульманской схоластики с уже сформировавшимися джадидистскими взглядами. Каюм Насыйри один из выдающихся деятелей татар своего времени, который так же получил образование в старометодном медресе Казани, его отец был муллой-кадимистом. Каюм Насыйри преподавал татарский язык в учительской семинарии в г. Казани и составил татарско-русский словарь-разговорник для обучающихся учеников и шакирдов. Он автор учебников по многим отраслям знаний: по татарскому языку, арифметике, географии, геометрии, истории, ботанике и морали. Также с 1871 по 1897 годы издавал календари. И что примечательно, он написал на арабском языке руководство проповеди для мулл. У него также имеется сочинение по исламскому вероубеждению «Гакаид исламиййа» . Он является первопроходцем в создании татарского литературного языка. Много татар, получивших образование в старометодных медресе, работали в университетской типографии. П.В. Знаменский писал, что «по своей привычке к книге, татарин довольно легко выучивается и русской грамоте... Любопытно, что в университетской типографии татары считались всегда одними из лучших работников для местных ученых журналов университета и духовной академии» .
Галимзян Баруди, знаменитый мударрис, основатель медресе Мухаммадия и автор новометодных учебников, обучался в одном из медресе Казани. После окончания медресе, которое в то время естественно было старометодным, продолжил учебу в Бухаре. В 1881 году вернулся в Казань имамом и мударрисом и начал свою педагогическую и просветительскую деятельность. Будучи уже джадидистом он примкнул к суфийскому тарикату через Зайнуллу ишана Расулева, взял у него иджаза и занимался воспитанием мюридов, за что подвергся критике некоторых своих учеников .
Старометодные медресе являлись не только источником просвещения и воспитания татарского народа, но и источником культуры. Музыкальная культура татар до XX века развивалась в формах устного музыкального творчества. Одну из самых больших и распространенных групп эпических песен представляют баиты, мунаджаты и образцы так называемого книжного пения . Как возникло, распространялось и становилось народным это музыкальное и литературное творчество? Только через старометодные медресе и мектебе, посредством их учеников-шакирдов. Джамалюддин Валиди приводит в своей книге некоторые примеры об этом: «Даже эпизоды, имевшие значение только для внутренней школьной жизни, редко оставались без специальной песни. При переписке песен главное внимание обращалось на эстетическую сторону работы. Она состояла в разных украшениях всевозможными красками, для которых в ученическом сундуке имелась отдельная коробка, искусно прикрепленная к стенкам сундука» ; «Кроме того, некоторые из учеников разъезжали со своими песнями по деревням и распевали их, обходя дома» . Наиболее известные баиты, мунаджаты, салаваты, сказания (поэмы) начинаются с восхвалений Всевышнего, молитв за пророка. В них также упоминается медресе. Например, один из самых известных баитов «Сак-Сок» начинается со словами: «В медресе книжная полка. Услышать нам баит Сак и Сока». В татарской колыбельной песне имеются слова «когда вырастит он взрослым, пойдет он в медресе; когда пойдет он в медресе, станет он ученым». Все это указывает на то, что источником этих народных сокровищ являлись медресе. Шакирды занимались перепиской книг, переводом их с персидского и арабского языка на тюркские языки, составлением комментариев на учебные книги. В 1872 году инспектор татарских, башкирских и киргизских школ Казанского учебного округа В.В. Радлов писал: «Умственное развитие шакирдов довольно значительно и, несмотря на всю односторонность их знаний, шакирды стоят умственно гораздо выше наших учителей приходских, городских школ» .
Все достижения мусульманского сообщества Поволжья, особенно в духовной и культурной сфере, были результатом работы имамов и мударрисов. Вся жизнь мусульман текла вокруг мечети и медресе. Почти в каждой татарской деревне, махалле имелись мектебе и медресе. Мурад Рамзи приводит в своей книге перевод статьи «Христианство, ислам и язычество на востоке России» из журнала «Русский вестник» №3 за март 1883 года . Там указывается, что в Казанской губернии 418 мектебе, в которых учатся 20379 учеников. В Уфимской губернии 358 мектебе, в которых учатся 12866 учеников. Но если быть точным, то в Казанской губернии найдется 730 мектебе, а в Уфимской - более тысячи, в которых учатся более 40000 учеников. Таким образом, в Казанской губернии на каждые 730 человек приходилось одно мектебе с 13 учениками. А в Уфимской губернии на каждые 780 человек приходилось одно медресе с 20 учениками. Вследствие этого количество грамотных у татар составляло 60 процентов. Автор статьи призывал быть честными и признать, что не многочисленность мектебе являлось причиной стремления татар к грамотности, а то, что эти мектебе по сравнению с нашими школами имели прочные основы. И что их основой и предметом являлись религиозные и нравственные знания. Он также приравнивал выпускников татарских медресе, отправляющихся в Мавареннахр для продолжения учебы, с выпускниками высших школ русских, которые после этого отправлялись в высшие учебные заведения Европы . Ш. Марджани также приводит данные о количестве мечетей и медресе в ведении Духовного управления. По этим данным в 1856 году имелось 3850 мечетей и 1569 медресе . А в 1899 году имелось 4611 мечетей и 5782 имамов и мударрисов . Если учесть, что обычно в одной мечети работал только один имам, то 1171 мударрисов занимались только обучением. И каждый из них был профессионалом своего дела, ученым и педагогом.
Примечательно, несмотря на то, что все более-менее известные мударрисы обучались в медресе Бухары, возвращались и организовывали свои медресе, от них и от их воспитанников не исходило никакой угрозы государственности России. Даже наоборот, они были ярыми патриотами своей родины, государственниками, и в то же время ревностно придерживались религиозных устоев мусульманской религии согласно ханафитского мазхаба. Татарские мударрисы и шакирды пользовались уважением в Бухаре и среди киргизов (современных казахов). Летом некоторые ученики расходились по киргизским аулам читать Коран, чем тоже добывали себе деньги . Многие татарские ученые имели вес и среди Бухарских ученых, их принимали эмиры Бухары и Египта. Но они никогда не использовали свой авторитет и свое влияние для разжигания вражды или для политических целей. Хотя имели огромное влияние на умы и настроения народа. Свидетельством позитивной роли кадимистских медресе в развитии поволжских народов, стабильности и развитии Российского государства являются слова императрицы Екатерины II о построении мечетей и школ, подтвержденные указом о киргизских делах 27 ноября 1785 г. (пункт седьмой). Она выступала за создание «татарских школы по примеру казанских» и приглашение преподавателей-мударрисов из числа казанских татар . Кадимистская система образования и воспитания взрастила джадидизм как просветительское движение. Но нужно подчеркнуть, что джадидизм, как общественно-политическое движение, никак не
связано с традициями кадимизма, оторвано от вековых корней педагогического пространства татарского народа.
Почему кадимистская система образования смогла достичь прекрасных результатов, смогла завоевать умы и сердца большинства? Кадимистская система образования является конфессиональной мусульманской системой образования, основанной на традиционных ценностях исламской религии. Исламская религия не завоевывала жизненное пространство татарского народа, а завоевала умы и сердца людей. Чем же, какими качествами свойственными ей она добилась этого? Как мы знаем, ценности исламской религии укоренились в педагогическом пространстве татарского народа из-за таких качеств как стремление к телесной и духовной чистоте, просвещенности, социальной стабильности, гармонии с природой, окружающими людьми и самим собой. Под воздействием кадимистской системы образования мусульманское сообщество Поволжья постоянно находилось в процессе самосовершенствования. Когда в конце XIX начале XX века появилась возможность получить хорошее образование в таких центрах исламского образования как Каир, Стамбул, Мекка и Медина, родители начали отправлять своих детей туда на учебу. Через некоторое время, отучившись, они начали возвращаться на родину. Как свидетельствует современник М.М. Рамзи, некоторые из них вернулись «полностью лишенные религиозности, мусульманских нравов (нравственности, приличий) и правоверности» . Поэтому родители перестали направлять туда своих детей на учебу. Выражаясь современным языком, кадимистское образование удовлетворяло духовные потребности народа: образовательные, религиозные, воспитательные. Воспитательная функция кадимистских медресе и мектебе была доведена до совершенства.
Как нам видится, опыт кадимистской системы образования как никогда востребован в наше непростое и неспокойное время внутриконфессиональных, межконфессиональных и межцивилизационных угроз. Есть необходимость изучения основ кадимистской системы образования.
Выводы. В результате изучения роли традиционных татарских медресе в развитии педагогического пространства татарского народа можно сделать следующие выводы о том, что традиционная система образования медресе: 1) является неотъемлемой частью педагогического пространства татарского народа; 2) нуждается в изучении и реабилитации; 3) имеет хороший образовательно-воспитательный потенциал, и требует адаптации для применения в мусульманских религиозных профессиональных образовательных организациях.
Литература:
1. Алмазова А.А. Художественная культура Татарстана в контексте социальных процессов и духовных традиций: очерки / А.А. Алмазова. - Казань: Казан. ун-т, 2013. - 248 с.
2. Валиди Д. Очерк истории образованности и литературы татар / Д. Валиди. - Казань: Иман, 1998. - 160 с.
3. Знаменский П.В. Казан татарлары. Казанские татары (Алсу Зэйдуллина тэр^емэсендэ) / П.В. Знаменский. - Казан: «Миллэт» нэшр., 2015. - 80 с.
5. Исламское вероучение в учебных пособиях и трудах татарских авторов начала XX в.: хрестоматия / сост., введ. и примеч. Р.Р.Сафиуллиной - Аль Анси. Казань: Казан ун-т, 2013. Ч. 2. 168 с.
6. Мэр^ани Ш.Б. Местэфадел-эхбар фи эхвали Казан вэ Болгар (Казан hэм Болгар хэллэре турында файдаланылган хэбэрлэр). Кыскартып тезелде. - Казан: Татар. кит. нэшр., 1989. - 415 б. (на тат. яз.).
7. Мухаметшин А.Г. История развития педагогической мысли, просвещения и образования татарского народа в XVI - начале XX вв. Учебное пособие / А.Г. Мухаметшин. - Набережные Челны: ФБГОУ ВПО «НИСПТР», 2012. - 254 с.
8. Мухетдинов Д.В., Хабутдинов А.Ю. История духовных управлений мусульман России в XVIII -XXI веках: Учебное пособие / Под общ. ред. Д.В. Мухетдинова. - Н. Новгород. 2012. - 260 с.
9. Рамзи М. Тальфик аль-ахбар ва талькыйх аль-асар фи вакаиг Казан ва Булгар ва мулюк ат-татар [Расписывание сообщений и анализ (разбор) преданий о событиях Казани и Булгар и королей татар]. В 2 т. -Бейрут: Дар аль-кутуб аль-ильмия, 2002. Т. 2. - 528 с.
10. Стенограмма начала встречи Президента РФ В.В.Путина с муфтиями духовных управлений мусульман России в Уфе. 22.10.2013. Режим доступа: http://www.cdum.ru/news/44/3511/.
Педагогика
старший преподаватель кафедры информационных технологий и методики преподавания информатики Муцурова Залина Мусаевна
ФГБОУ ВО «Чеченский государственный педагогический университет» (г. Грозный)
МЕТОДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОДГОТОВКИ БУДУЩИХ УЧИТЕЛЕЙ СЕЛЬСКИХ ШКОЛ ДЛЯ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДИСТАНЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Аннотация. В статье рассмотрены данные об исследовании, проведённое в Чеченской республике, которая в основном, состоит из сельских регионов, удаленных друг от друга географически. Описывается, что проблемой, препятствующей интенсивному использованию информационно-образовательной среды является недостаточность кадров, готовых к применению таких технологий в профессиональной деятельности. Одной из особенностей основной школы, как городской, так и сельской, является наличие информационно-образовательной среды. Рассмотрены как посредством ИОС сельской школы могут быть решены интегративные задачи, связанные как с образовательным процессом, основанном на использовании традиционных технологий, так и с привлечением дистанционных технологий к обучению детей с ограничениями по здоровью и для реализации инклюзивного обучения.
Ключевые слова: дистанционное обучение, образовательные организации, информационно образовательная среда, сельские школы, малокомплектные школы, специфика обучения.