Каждая ушедшая эпоха оставляет после себя свои символы. Их очень много в нашей истории, в том числе и новейшей. Это могут быть и события, как, например, залп «Авроры» в 1917-м или красное знамя победы над Рейхстагом в мае 1945-го. Кто-то назовет август 1991 года и Бориса Ельцина на танке. Символами могут быть и здания. Москву невозможно представить без сталинских высоток, индустриализацию – без Днепрогэса и Магнитки. В ряду символов советского времени выделяется здание Лубянки. С ним связано огромное количество слухов, небылиц, тайн. Это неудивительно – долгие годы здание было штаб-квартирой ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ – сильнейшей спецслужбы мира. А спецслужбы не подразумевают открытости. А еще на Лубянке была тюрьма. Тюрьма – это тысячи судеб, как правило, трагических. Сегодня тюрьмы на Лубянке уже нет давно и тайн практически не осталось.
{{direct}}
В ыйдя из здания КГБ СССР на Лубянской площади, я испытал жгучее желание как можно быстрее оказаться подальше от этого мрачного места. Прямо напротив парадных дверей – возможно ли это до 1992-го! – остановил таксомотор. Заметив, с каким облегчением я опустился на сиденье, водитель заговорщицки подмигнул:
– Ну что, командир, правду люди говорят, что из тех подвалов, – кивок в сторону здания, – Колыму хорошо видно?
– Почему?
– Почему-почему. Во-первых, видок у тебя такой, будто ты, в натуре, месячишко на нарах валялся. А во-вторых, говорят, подвалы-то десятиэтажные!
– Шести... Шестиэтажные...
Ты милосердья, арестант, не проси
Выщербленные ступени, железные двери, тесные лестничные клетки. Мы долго поднимались в подвалы Лубянки. Я не оговорился. Именно поднимались. В те самые камеры особо секретной «всероссийской кутузки» ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, что расположены во внутреннем дворе дома № 2 на Лубянской площади. Отсюда и название – «внутренняя», или проще – «нутрянка».
В прошлом это двухэтажное строение, отличавшееся изяществом пропорций фасада и оконных проемов, служило гостиницей страхового общества «Россия». Сразу после Октябрьской революции 1917 года здание дополнили четырьмя этажами с гладкими стенами и подслеповатыми квадратными окошками. В итоге получилось шестиэтажное архитектурное творение в духе нарождавшегося сталинско-казарменного стиля «баракко».
Одними из первых арестантов, обживавших «нутрянку», были некие Сергей и Ольга, родные брат и сестра. Однако прославить свою фамилию им было не суждено. За них это сделал другой.
* * *
В 1900 году будущий вождь мирового пролетариата Владимир Ульянов, вернувшись в Петербург из сибирской ссылки, решил продолжить политическую деятельность за границей. Да-да, именно за пределами Российской империи! А все потому, что царский режим никогда бы не позволил ему заниматься подготовкой революции в России.
Фото: РИА НОВОСТИНо для выезда из страны нужен был заграничный паспорт. Выдаст ли его департамент полиции неблагонадежному Ульянову – вопрос вопросов!
Известно, что количество заборов увеличивает число лазеек. И архиосторожный Ильич нашел таковую.
С помощью Надежды Константиновны, своей жены, он разыскал бывших соратников по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» Сергея Ленина и его сестру Ольгу. Они согласились помочь своему экс-наставнику выбраться на европейские просторы.
Первое, что пришло им в голову: позаимствовать заграничный паспорт у своего отца – Николая Егоровича Ленина.
Ильич с восторгом принял эту идею.
Но, во-первых, Николай Егорович почти на полвека старше Ульянова. Во-вторых (что важнее!), не было уверенности, что настоящий Ленин, крупный землевладелец ультраконсервативных взглядов, согласится отдать свой документ на нужды международного пролетарского движения. И тогда будущего вождя осенило: надо просто украсть паспорт!
Вскоре Сергей Ленин передал Владимиру Ульянову паспорт своего отца. В документе были произведены соответствующие подчистки, и Владимир Ульянов, став Николаем Лениным, выехал в Германию.
До самой смерти Крупская категорически отрицала свою причастность к истории присвоения Ильичем чужих документов. Но факты – вещь упрямая.
Парадокс, а может, закономерность истории состоит в том, что в 1920 году Сергей Ленин, «крестный отец» и соратник «Володеньки» по социал-демократическому движению, после недолгого пребывания в «нутрянке» был расстрелян по приказу председателя Совнаркома Владимира Ленина.
Система угнетения психики
Из инструкции по управлению внутренней (секретной) тюрьмой управления делами особого отдела ВЧК, утвержденной 29 марта 1920 года: «Внутренняя (секретная) тюрьма имеет своим назначением содержание под стражей наиболее важных контрреволюционеров и шпионов на то время, пока ведется по их делам следствие, или тогда, когда в силу известных причин необходи мо арестованного совершенно отрезать от внешнего мира, скрыть его местопребывание, абсолютно лишить его возможности каким-либо путем сноситься с волей, бежать и т. п.».Мешкообразное здание внутренней тюрьмы наверху оканчивается прямоугольником неба вместо потолка. Это был прогулочный двор, поделенный глухими перегородками на шесть равных площадок. Находясь здесь, не слыша городского гула, не видя ничего, кроме неба и стен, трудно поверить, что ты в центре мегаполиса и под ногами не земля, а плоская крыша и внизу шесть этажей тюрьмы.
 |
Узников сюда поднимали на грузовом лифте, двигавшемся умышленно долго и с оглушительным лязганьем, или вели мрачными лестничными маршами – словно из преисподней, наверх, к солнцу.
Огромный проем посередине, между лестницами, был затянут проволочной сеткой – во избежание попыток заключенных покончить жизнь самоубийством, бросившись вниз на бетонный пол.
Ягода, Ежов и лубянский маршал Лаврентий Берия владели системой угнетения психики заключенных, которая делала их сговорчивыми. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что они лично отдавали распоряжения, кого из узников вывести на прогулку по лестнице, а кого для пущей острастки поднять на лифте.
Так из мистификации родился миф о «лубянских подвалах». Миф, который в советские годы передавался из поколения в поколение.
Еще одна тюремная хитрость. Номера камерам присваивались не по порядку, а вразнобой, и заключенные не могли узнать не только их общее количество, но даже определить место своего застенка. В 1983 году, во время краткого андроповского правления, когда камеры начали переоборудовать в кабинеты, пришлось сломать несколько внутренних стен. Оказалось, что все они внутри имели ничем не заполненные полости. Таким образом узники лишались своей извечной привилегии – возможности перестукиваться друг с другом, используя «тюремный телеграф».
Отсюда никогда не было побегов.
В шести камерах-музеях, оставленных нетронутыми в назидание грядущим поколениям, нетленный запах карболки, параши, грязного белья и кислых щей.
Гнетущая тишина затаила в себе оцепенение, ужас и отчаяние тех, кто дожидался здесь своей участи.
Здесь начинаешь верить в то, что каменные стены обладают энергоинформационной памятью...
* * *
Режим «нутрянки» существенно отличался от условий обычных тюрем. Не допускалось получение информации с воли или передача каких-либо сведений из тюрьмы. Подследственным были категорически запрещены переписка с родственниками, чтение свежих газет и журналов. За исключением особо разрешенных случаев запрещалось пользоваться письменными принадлежностями.
Вопреки расхожему мнению в камерах не избивали и не пытали. Тела и души подследственных увечили на допросах, которые проводились в кабинетах следователей, где стояли только столы и наглухо прикрученные к полу табуреты. Специальный инструментарий для получения признания подследственного – как это было в застенках гестапо – не применялся. В ходу были рукоприкладство и пытка бессонницей.
Это когда поочередно сменяющиеся следователи тебя допрашивают в течение нескольких суток кряду с перерывами на краткий, не более часа, сон. После трех суток интенсивных допросов, в промежутках между которыми ты погружаешься не в сон – тревожное забытье – утрачивается чувство времени. Грань между кошмарной явью и ужасом сновидений, более схожих с галлюцинациями, стирается напрочь. Появляется всеоблемлющий гнетущий страх, переходящий в панику. Еще через двое суток ты, лишенный полноценного сна, уже не ориентируешься не только во времени, но и в пространстве, как бы перемещаясь в виртуальный мир. А дальше... Дальше ты согласишься на все, только бы вновь обрести самого себя и оказаться в реальном мире!
К следователям арестованных водили надзиратели под мерный, в такт каждому шагу, звон тюремных ключей. Этот аккомпанемент – не случайный атрибут тюремного быта. Услышав его в коридоре или на лестнице, один из конвойных поворачивал своего арестанта лицом к стене или вталкивал его в специально оборудованный короб и ждал, пока проведут мимо встречного арестанта. Бывали случаи, когда шедшая на допрос жена проходила мимо стоявшего в коробе мужа и они не могли узнать друг друга.
Репрессированная элита
Сегодня об условиях содержания заключенных во внутренней тюрьме, о царивших в ней законах и нравах могут беспристрастно рассказать лишь документы, сохранившиеся в правовом управлении ФСБ. Например, учетный журнал регистрации заключенных Лубянской (внутренней) тюрьм ы за 1937 год.
Это толстое, в пятьсот листов дело с картонными обложками под серо-коричневый с красными прожилками мрамор. Красновато-бурую паутину можно сравнить с подтеками крови, запекшейся на тюремном полу.
Из учетного журнала заключенных внутренней тюрьмы за 1937 год
Арестованный № 365 Бухарин Николай Иванович, 1888–1938 гг. (Отметки о фотографии нет. Видимо, в этом не было никакой надобности – редактора «Правды» и «Известий» знали все.) Прибыл 28 февраля 1937 г., выбыл в Лефортово 14 марта 1938 г.
Арестованный № 1615 Рудзутак Ян Эрнестович, 1887–1938 гг. (участник революции 1905–1907 гг. в Риге, революции 1917 г. в Москве, нарком путей сообщения, генеральный секретарь ВЦСПС). Прибыл 5 сентября, убыл 5 октября 1937 г. в Лефортовскую тюрьму.
Арестованный № 2068 Туполев Андрей Николаевич, 1888–1972 гг. (выдающийся советский авиаконструктор, в будущем академик АН СССР, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий. В Лубянской тюрьме находился дважды: с 23 октября 1937 г. по 8 октября 1938 г. и с 18 января по 17 июня 1939 г.). Выбыл в Бутырскую тюрьму.
Арестованный № 2631 Вацетис Иоаким Иоакимович, 1873–1938 гг. (командарм 2-го ранга, в Гражданскую войну – главком Вооруженных Сил Республики). В «нутрянке» с 10 декабря 1937 г. по 9 января 1938 г., выбыл в Лефортовскую тюрьму.
Отметка в учетном журнале об убытии арестанта в Лефортово или Лефортовскую тюрьму означала расстрел. Все последующие годы советской власти это была единственная в Москве тюрьма, где казнили приговоренных к смерти.
В тот роковой год в лубянских застенках оказались сотни известных на всю страну людей.
Видные государственные и партийные деятели – распространитель «Искры» и организатор подпольной бакинской типографии «Нина» Енукидзе Авель Сафронович; связной скрывавшегося в Разливе Ленина – Шотман Александр Васильевич; деятель венгерского и международного коммунистического движения Бела Кун...
Выдающиеся конструкторы и ученые – создатель тяжелых бомбардировщиков Петляков Владимир Михайлович; автор теории воздушно-ракетных двигателей Стечкин Борис Сергеевич; основатель советского ракетостроения Королев Сергей Павлович...
Писатели и деятели культуры – создатель детского театра Сац Наталья Ильинична, бытописатель революционной эпохи Пильняк Борис Андреевич, драматург Киршон Владимир Михайлович...
Решетки и камни Лубянской тюрьмы стали уделом сотрудников ВЧК-ОГПУ и их родственников. Участник трех революций, сотрудник ВЧК со дня ее основания Павлуновский Иван Петрович; начальник Разведупра штаба РККА Берзин Ян Карлович; первый руководитель ИНО ОГПУ РСФСР Давтян Яков Христофорович; руководитель внешней разведки НКВД Артузов Артур Христианович; резидент ИНО ОГПУ РСФСР в Вене Запорожец Иван Васильевич; легендарный разведчик Быстролетов Дмитрий Александрович и многие-многие другие.
Всего с 1 января по 31 декабря 1937 года в Лубянскую тюрьму были помещены 2857 человек. Всех допросили, составили протоколы и через некоторое время вручили подорожную – кому в Бутырку, а кому в Лефортово, то есть в вечность. Лишь 24 человека были отпущены домой. Хотя кто знал, надолго ли...
Даже в дни революционных праздников не останавливался набравший обороты маховик репрессий. 1 мая 1937 года в «нутрянку» были помещены 4 узника. 7 ноября – 5. 21 декабря, в день рождения Сталина, – 6 «врагов народа». Это не выходило за пределы среднесуточной нормы Лубянской тюрьмы: от 2 до 20 человек. Когда же наступил последний день этого смертельно страшного года, тюрьма, будто спохватившись о двух дюжинах отпущенных на волю заключенных, тут же поглотила еще 24 человека.
* * *
В «нутрянке» бывали узники, помнившие еще царские тюрьмы, каторги и ссылки. В сентябре 1937 года туда была доставлена Мария Александровна Спиридонова. В прошлом боевик, лидер партии левых эсеров – она еще в начале века уничтожила подавлявшего крестьянские восстания в Тамбовской губернии генерала Луженоского Г. Н. За этот теракт царское правительство приговорило ее к повешению, но заменило смертную казнь вечной каторгой.
Октябрьская революция 1917 года освободила подпольщицу. Однако в 1918 году Спиридонова – вдохновитель левоэсеровского мятежа и убийства германского посла Мирбаха – опять за решеткой. Потом амнистия ВЦИК и вновь застенок. Всего за годы советской власти ее общий арестантский стаж составил 10 лет тюрьмы и 12 лет ссылки.
Лубянская и Казанская тюрьмы. Аналогии и контрасты
Последним постояльцем «нутрянки» стал Виктор Ильин, тираноборец-одиночка. 21 января 1969 года он разрядил две обоймы, стреляя из двух пистолетов Макарова в генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.
Гримаса судьбы: 16 пуль впились в «Чайку» с космонавтами, где на переднем сиденье находился дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Георгий Береговой, имевший поразительное внешнее сходство с генсеком...
* * *
Территория ограждена каменной стеной с колючей проволокой. По углам – вышки с автоматчиками. Предзонник с контрольно-следовой полосой и еще одним ограждением из колючей проволоки. Внутренний глухой забор с колючей проволокой. Сигнализация. Овчарки. Телекамеры.
Это не из фильмов о войне или о фашистских концлагерях. Это Казанская спецпсихбольница (читай: тюрьма для диссидентствующих элементов), куда в 1970 году попал Ильин и где провел восемнадцать лет заточения в одиночной камере.
Во внутренней охране помимо надзирателей (вольнонаемных прапорщиков) за больными наблюдают расконвоированные уголовники, отбывающие сроки за тяжкие преступления. Уголовников именуют «санитарами», антисоветчиков – «больными» или просто «дураками». Отдежурив смену, уголовники – все в белых куртках и белых пилотках – смотрят телевизор, жрут отобранную у больных снедь, переданную с воли, играют в волейбол, ходят в школу...
Режим у «дураков» жесткий – даже по малой нужде их не всегда выпускают из камер, они мочатся в ботинок и выливают в окно.
«Санитары» избивают «дураков» по любому поводу, иногда за экзекуцией наблюдает кто-нибудь из медперсонала. Бьют безжалостно, стараясь наибольшие повреждения нанести внутренним органам, в особенности почкам и печени. Цель: отправить всякого прибывшего на излечение диссидента с «уткой» по жизни...
В таких условиях Ильин пробыл около двух лет, пока не закончили строительство нового корпуса с одиночными камерами.
«Санитары», узнав из официальной хроники, что поступивший «больной» покушался на жизнь космонавтов, устроили ему «тестирование в барокамере». Эта экзекуция, как, впрочем, и все остальные, была не только согласована с тюремной администрацией, но ею же и освящена.
Подопытному объясняли, что «тестирование в барокамере» проводится в целях выяснения его психофизических возможностей для работы космонавтом.
Орущего благим матом «больного», игнорируя его рост и комплекцию, «санитары» заталкивали в прикроватную тумбочку и, затащив ее на второй этаж, сталкивали вниз.
Когда уголовники попытались «тестировать» Ильина, он зубами впился в нос одному из атакующих и не отпустил его до тех пор, пока совсем не откусил.
После этого инцидента подготовка Ильина в космонавты пошла по другому плану: настоящие санитары стали превращать ягодицы террориста в решето, вкалывая избыточные дозы аминазина.
* * *
12 июня 1988 года Ильина этапировали из Казанской спецпсихбольницы на Лубянку, где он в течение трех часов общался с руководителями Следственного управления КГБ СССР. После подписания соответствующих бумаг последний узник «нутрянки» был отпущен на все четыре стороны.
С расстрелом Берии закончился золотой век «нутрянки». К декабрю 1953-го из 570 кроватей в ней были заняты лишь 170, а на 1 января следующего года в Лубянской тюрьме содержались лишь 97 человек.
В годы горбачевской перестройки, когда началось движение от развитого социализма к недоразвитой демократии, шесть камер Лубянской тюрьмы, этого атрибута лагерно-социалистической государственности, вслед за высочайшим повелением Политбюро ЦК КПСС были превращены в музей. С декабря 1989 года он открыт для посещения лицами, имеющими допуск к секретным документам...
Здание органов госбезопасности на Лубянке - основное здание органов государственной безопасности РСФСР и СССР в период с 1919-го по 1991-й год. В разные годы здесь располагалась штаб-квартира ВЧК, НКВД, ОГПУ и КГБ СССР, сейчас здание занимает ФСБ РФ.
Здание занимает целый квартал на Лубянке и фактически представляет собой результат самой радикальной перестройки и реконструкции существовавшей на его месте застройки.
В 1897-1902 годах по проекту архитекторов Александра Иванова и Николая Проскурина на участках, выходящих на Лубянскую площадь и разделённых улицей Малая Лубянка, по заказу страхового общества "Россия" были построены 2 доходных дома в стиле неоклассицизма с необарочными деталями. Оба здания сдавались под квартиры и торговые помещения.
Фото: доходные дома страхового общества "Россия" на Лубянской площади в 1910-1911 году, pastvu.com
После Революции все частные страховые общества были ликвидированы, а их имущество национализировано. Изначально передать дома страхового общества "Россия" планировали Московскому совету профсоюзов, однако, в 1919 году здания отдали Центральному аппарату ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при СНК РСФСР). Помимо домов страхового общества "Россия", ведомство получило и ряд других зданий, расположенных в квартале. С этого момента комплекс и стал обителью органов госбезопасности - впоследствии здания на Лубянке использовались только преемственными ВЧК ведомствами: ОГПУ, НКВД, МГБ и НКГБ, КГБ.
Вскоре разросшийся аппарат спецслужб потребовал расширения помещений, и в 1928-1933 годах со стороны Фуркасовского переулка к существующему зданию (которое между делом надстроили на 2 этажа) пристроили Ш-образный корпус, возведённый по проекту Аркадия Лангмана и Ивана Безрукова в стиле конструктивизма. Этого оказалось мало, и в 1939 году Алексей Щусев по заказу ведомства представил новый проект расширения, предусматривающий объединение существующих строений и подведение их под единый фасад со стороны Лубянской площади. Часть Малой Лубянки при этом становилась внутренним двором комплекса.
Осуществлению нового проекта помешала война, и к его реализации вернулись в 1944, причём полная реконструкция здания заняла почти 40 лет: его правую часть перестроили в 1944-1947, а левую завершили лишь в 1986 - всё это время здание имело асимметричный вид.
Фото: здание КГБ СССР на площади Дзержинского (Лубянской площади) в 1972-1973 году, pastvu.com
Единый фасад обновлённого комплекса решён в большем масштабе, чем фасады зданий страхового общества "Россия", и выглядит менее декоративным, однако, не лишён элегантности: нижние этажи отделаны серым гранитом, верхние выполнены в желтоватом цвете и украшены пилястрами. На вершине здания размещены часы, кроме того, в разных местах на фасаде размещены медальоны и барельефы с советской символикой.
Дурная слава здания
Будучи штаб-квартирой органов госбезопасности РСФСР и СССР от ВЧК до КГБ, здание на Лубянке в конечном итоге получило плохую репутацию и стало символом советских репрессий, сделав нарицательным сам топоним "Лубянка".
С 1920-х годов здесь располагалась внутренняя тюрьма, где держали заключённых, подозреваемых в преступлениях против советской власти. Высказываются мнения, что в подвалах здания - в случаях, если заключённому выносился смертный приговор - осуществлялись расстрелы, но доподлинно это неизвестно; на крыше, согласно распространённой городской легенде, располагался прогулочный двор. В 1961 году внутренняя тюрьма была закрыта и переоборудована под столовую, а из камер сделали новые кабинеты для сотрудников.
Закрепившаяся за комплексом на Лубянке дурная слава выражалась и в народном фольклоре. Например, в советские годы в народе ходила такая шутка: "Какое здание самое высокое в Москве? На Лубянке - с его крыши видно Сибирь и Колыму".
На сегодняшний день здание принадлежит органам госбезопасности Российской Федерации - в нём размещается ФСБ - однако, уже не является основным зданием службы: эта роль перешла к серому корпусу, построенному в 1980-х годах на противоположной стороне улицы.
Здание органов госбезопасности на Лубянке находится на улице Большая Лубянка, 2 (выходит на Лубянскую площадь). Добраться до него можно пешком от станции метро "Лубянка" Сокольнической линии.
Бывший жилой дом спортивного общества «Динамо» с клубом и магазином.
Построен в 1928–1932 гг. Архитекторы И.Я. Фомин и А.Я. Лангман.
В XVIII – первой половине XIX в. владение принадлежало известным фамилиям (Голицыны, Бородины, Гиппиус), а в 1855 г. было куплено Московской 3-ей мужской гимназией.
После 1917 г. участок перешёл в ведение ОГПУ. В 1928–1930 гг. историческая застройка XVIII–XIX вв. была разобрана и на её месте по проекту архитекторов И.А. Фомина и А.Я. Лангмана построен комплекс административных и жилых зданий общества «Динамо», где разместились клуб им. Ф.Э. Дзержинского и гастрономический магазин.
Новый разноэтажный административно-жилой комплекс, зафиксировавший исторические рубежи, занял практически всю территорию участка. Архитектура фасадов выполнена в соответствии с принципами конструктивизма.
Согласно первоначальному проектному предложению Фуркасовский переулок должен был застраиваться с двух сторон симметрично расположенными зданиями, акцентированными четырнадцатиэтажными башнями, но была осуществлена застройка лишь одной стороны переулка. Наибольший интерес представляет корпус, расположенный на пересечении ул. Большая Лубянка и Фуркасовского пер. (бывшее здание универмага).
Здесь И.А. Фомин впервые реализовал выдвинутые им принципы «реконструкции классики». В статье «Из моего творческого опыта», напечатанной в 1935 г, в журнале «Архитектура СССР», Фомин пишет относительно здания универмага: «...В универмаге я проверял свою выдумку, перехватил в погоне за монументальностью и сделал композицию тяжеловесной...»
Действительно масштаб семиэтажного дома здесь не прочитывается - колонны подавляют всё здание. На стыке административно-торгового и жилого корпусов поставлена четырнадцатиэтажная башня, которая усиливает контрастную тему в архитектуре комплекса. Южный фасад башни акцентирован угловыми балконами. Композиция фасадов жилого здания решена предельно лаконично: оконные проёмы с горизонтальными тягами разбивают плоскости стен - ровных со стороны Фуркасовского пер. и ул. Малой Лубянки и изящно выгнутой на восточном (дворовом) фасаде.
В скруглённом крыле жилой зоны размещались детский сад и столовая. Верхний ярус отводился для зимнего сада с выходом на плоскую кровлю.
Здание предназначалось для служебных помещений и квартир сотрудников ОГПУ и получило название по находившемуся в его нижнем этаже спортивному магазину «Динамо». В 1940 г. жильё и магазин были переведены в новый дом на 1-й Тверской-Ямской, 11.
За проект комплекса административных и жилых зданий общества «Динамо» архитекторы И.А. Фомин и А.Л. Лангман были удостоены первой премии на конкурсе 1928 г.
С 1994 г. до настоящего времени помещение гастронома занимал супермаркет «Седьмой континент». Во время ремонта новые владельцы сохранили исторический облик советского магазина: не тронули гранитный пол и стены. В соответствии с проектом были отреставрированы: живописное панно с видом ВДНХ, лепные карнизы сложного профиля с растительным орнаментом, цветочные лепные розетки, медальоны с серпом и молотом в обрамлении дубовых листьев, деревянная стойка-прилавок винного отдела, потолочные светильники и настенные бра, колонны и стены, отделанные мрамором, лепной декор, входные двери и двери администрации, гранитные полы.
Ныне здание принадлежит ФСБ.
Объект культурного наследия регионального значения.
Главной достопримечательностью и визиткой Лубянки является монументальное старое здание ФСБ. Эта могущественная организация не раз меняла свое название и обросла, как и само легендарное здание, множеством слухов и легенд. Иностранцы увлеченно слушают рассказы гида о замученных в застенках тысячах людей, а россияне по привычке с опаской поглядывают на серую громадину, называя ее за глаза “проклятый дом” или “госужас”. История “Большого дома”, вошедшего в легенду, известна немногим, а ведь она не менее колоритна, чем летопись отечественных спецслужб.
КРОВАВАЯ ПАМЯТЬ МЕСТА
Территория между Лубянской площадью и Сретенскими воротами известна с XII века под именем Кучкова поля и связана с именем непокорного боярина Кучки, который встретил великого князя Юрия Долгорукого “зело гордо и недружелюбно”, за что и был предан смерти. Так что первое упоминание о Москве последовало вслед за казнью, и отрубленная голова боярина упала на место будущей столицы. Старожилы уверяют: тень гордого боярина до сих пор бродит по улицам и переулкам Лубянки. Время от времени здесь наблюдаются странные “шаровые молнии, вылетающие прямо из-под земли”. С тех пор место это зловещее и пугающее.
О названии Лубянка историки спорят и поныне. Согласно преданию, после насильственного присоединения Новгорода, чтобы уничтожить чересчур независимый дух новгородцев, Иван III переселил более трех сотен наиболее знатных новгородских семей в Москву, на территорию нынешнего лубянского квартала. В память о своем родном городе, где была улица Лубяница, переселенцы принесли в столицу это название.
Здесь в Смутное время ополченцы князя Пожарского дали два победоносных сражения польским интервентам.
Крови пролилось много, зато те навсегда забыли к нам дорогу. Через 200 лет на месте двора князя Пожарского разместилась усадьба московского генерала-губернатора графа Ф.В.Ростопчина. В 1812 г., в день оставления Москвы, здесь был растерзан озверелою толпою неповинный юноша Верещагин. Граф испугался собравшейся перед его домом толпы и перевел стрелку, принеся в жертву невиновного. Пока толпа расправлялась с жертвой, градоначальник удрал с заднего крыльца.
В 1662 году Лубянка стала эпицентром Медного бунта. Восстание было жестоко подавлено, а 30 зачинщиков бунта были казнены на Лубянской площади - расплата настигла бунтовщиков на том же месте, где они провинились. Снова на этом месте пролилась кровь.
На Лубянке при Варсонофьевском монастыре было устроено “убогое” кладбище, где хоронили безродных, нищих и самоубийц. В подвале “мертвецкого” сарая была устроена глубокая яма со льдом, куда складывали тела безвестных покойников. Дважды в год приходил священник, служил панихиду по всем умершим, и их сообща хоронили в общей могиле.
На углу Кузнецкого моста и Большой Лубянки в XVIII в. начиналось огромное владение Салтычихи - “мучительницы и душегубицы”, замучившей до полутораста крепостных. В глубине двора стоял ее дом-застенок, охраняемый свирепыми караульными и голодными псами. Обыкновенно она начинала “наказывать” дворовых девок сама, нанося побои скалкой, палками, поленьями, раскаленным утюгом. Затем по ее приказанию конюхи били провинившуюся кнутом и плетьми. В случаях особого исступления она морила голодом, привязывала голых девок на морозе, обливала кипятком, пытала горячими щипцами. “Урод рода человеческого”, - написала Екатерина Великая на приговоре Салтычихи.
После суда и заточения Салтычихи в Ивановский монастырь это залитое кровью владение кочевало из рук в руки, пока не перешло к прославившемуся своим милосердием к беднякам доктору Гаазу. Четверть столетия “отбеливал” эту землю святой доктор, искупая чужое преступление.
Поговаривают, что именно в лубянских подвалах Салтычихи спрятаны ее несметные сокровища. Сегодня на месте легендарной усадьбы - владения ФСБ.
ГЛАЗА И УШИ РЕЖИМА
На углу Мясницкой и Лубянки располагалось страшное детище Петра I - Тайная канцелярия. В 1762 году воцарившаяся Екатерина II учредила Тайную экспедицию, которая помещалась здесь же в начале Мясницкой.
Обер-секретарем Тайной экспедиции был назначен сыскных дел мастер Степан Иванович Шешковский. Его боялись и люто ненавидели, называя за глаза “вездесущим”. Он создал такую агентурную сеть, что мог в любой час доложить Екатерине о поступках и замыслах ее подданных. Темными потайными переходами обер-секретаря провожали в личные апартаменты императрицы, где она выслушивала его доклад. Екатерина при всей ее терпимости иногда выходила из себя, слыша от Шешковского сплетни о своей особе. Ею был даже издан особый “Указ о неболтании лишнего”, в котором категорически запрещалось распространять слухи, “порочащие честь и достоинство” государыни. Но порой и это не помогало обуздать языки. И тогда Екатерина посылала за Шешковским.
Он создал целую систему допроса с пристрастием, про которую рассказывали ужасы. “Вежливого” голоса Степана Ивановича боялись все: болтуны и светские дамы, либералы и картежники, масоны и должники. Все имели грехи и все верили, что Шешковский об этих грехах знает. Говорили, что даже великосветские дамы за сплетни пробовали кнут из его рук. Допрос обер-секретарь производил в комнате, уставленной иконами, и во время стонов и раздирающих душу криков читал молитвы. Злые языки шептали, будто за взятки он освобождал от наказаний и нажил таким путем несколько домов в обеих столицах. В этих зданиях он приказал оборудовать подвалы и пыточные.
Молва гласила, что в кабинете “вездесущего” находилось кресло особого устройства. Как только гость усаживался в него, тайный механизм защелкивался, и пленник не мог освободиться. По знаку Шешковского кресло опускалось под пол. Только голова и плечи виновного оставались наверху, а все прочее тело висело под полом. Там слуги отнимали кресло, обнажали наказываемые части и усердно секли. Исполнители не видели, кого наказывали. Все заканчивалось тихо и без огласки. Ни один вельможа не посмел пожаловаться императрице, ведь для этого пришлось бы сознаться, что он был выпорот как последний мужик. После такой унизительной экзекуции гость выкладывал все, что требовалось обер-секретарю.
Но нашелся человек, сумевший отомстить за свою поруганную честь. Он силой усадил Шешковского в страшное кресло, захлопнул его, и кресло с хозяином провалилось. Слуги привыкли к душераздирающим крикам, и с “честью” выполнили свою работу. Слух о конфузе “вездесущего” облетел всю Россию. Суеверные москвичи уверяли, что это отомстили ему за невинно пролитую кровь подземные духи Москвы, раздосадованные зверствами грозного вельможи.
ЛУБЯНСКИЕ ДУХИ
Незадолго до революции знаменитый археолог Стеллецкий проводил раскопки в подклете церкви Гребневской Божией Матери, что стояла на Лубянской площади, и обнаружил там подземную галерею и белокаменные тайные ходы. Под каменными полами были найдены замурованные кирпичные склепы, гробы, женские парики, шелковый саван, туфли и золотой крест. Под верхним рядом погребений XVIII в. обнаружили еще два уровня могил (XVII и XVI вв.).
Король репортажа Гиляровский рассказывал, что при сносе “дома ужасов” в начале XX в. открылись мрачные подвалы со скелетами на цепях, в стенах - каменные мешки с останками узников. Забитый землей подземный ход привел его в одну из тюрем Тайного приказа, где были обнаружены темницы и пыточные. Своды, кольца, крючья. Когда в этих застенках пытали с пристрастием, то крики несчастных доносились до Кремля. По ночам москвичи видели на стенах здания какие-то светящиеся блики. Знатоки объясняли, что это духи темницы, не выдержав страданий людей, выходят наружу. Поговаривали, что по ночам здесь можно было увидеть привидения замученных и тайно погребенных арестантов.
Храм снесли спешно, ночью, приурочив его гибель к 1 мая 1935 г., аккурат в Вальпургиеву ночь. Шахта №14 Мосметростроя прошла через подземелье церкви. Были обнаружены подземные ходы к подвалам на Лубянку (в том числе к легендарному зданию чекистов). При строительстве подземного гаража КГБ неподалеку от места, где стояла церковь, нашли сразу два тайных хода, выложенных из белого камня, каменные мешки и пыточные застенки. В 1980-х годах на месте храма выстроили огромное здание для Вычислительного центра КГБ. Охранники центра не раз жаловались на непонятные полночные звуки, раздающиеся словно из-под земли, и необъяснимые светящиеся блики в лабиринте лубянских подвалов.
Согласно народным преданиям, при каждом новом переезде грозного учреждения следом перебирались старые привидения и духи. Поговаривали, что вывелся особый вид нечисти, которая не просто откликается на стоны и крики мучеников, но и набирается от их звуков силы. После того как сломали старое здание, духи “на крик и стон” переселились в соседнее здание ВЧК-ГПУ. Хоть и заявляли громогласно чекисты, что не верят во всякую чертовщину, а по ночам иногда вздрагивали от доносившихся из подвалов стонов. Рассказывают, как “крошка нарком” Николай Ежов, заслышав по ночам подозрительные шорохи, палил из нагана в темные углы своего кабинета. Когда Ежова арестовали, то обнаружили пулевые отверстия в полу и на стенах кабинета.
Известный чекист Генрих Ягода был яростным врагом суеверий и “мистического дурмана”, однако, по слухам, и он боролся с “лубянскими духами”, тайком от подчиненных плескал на пол и на стены кабинетов изготовленную самолично отраву. Еще в 1933-1934 годах Ягода, в прошлом фармацевт, организовал в недрах ОГПУ-НКВД секретную лабораторию по производству ядов для устранения “врагов народа” сначала за границей, а затем и внутри страны. На Лубянке создавались специальные яды, приводящие к моментальной или быстрой смерти с имитацией симптомов других болезней. Поговаривали, что за несколько часов до ареста ему вдруг послышался таинственный тихий голос: “Бей свои склянки, они тебе уже не понадобятся”. После его ареста в кабинете обнаружилось множество стеклянных осколков.
Лаврентий Берия проявил себя несгибаемым атеистом. Таинственные стоны, вздохи и шорохи не смущали нового наркома. В таких случаях он начинал читать стихи или громко петь. А с генералом Виктором Авакумовым у лубянской нечистой силы установились панибратские отношения. Тот любил по ночам в одиночку выпивать у себя в кабинете и всегда оставлял на шкафу недопитую бутылку водки или коньяка. Утром это бутылка, разумеется, была пуста.
В знаменитом доме на Лубянке и сегодня отмечаются необъяснимые странные явления: то непонятные тени ползают по стенам, то не своим голосом звонит телефон или деловые бумаги неожиданно оказываются не в той папке. Ушедшие в запас сотрудники по секрету рассказывают, как некоторые их бывшие коллеги тайком обрызгивали свой кабинет “на четыре угла” спиртными напитками или святой водой: так, на всякий случай.
ГОССТРАХ ИЛИ ГОСУЖАС?
В марте 1918-го ВЧК вместе с правительством перебралась из революционного Питера в Москву. Вскоре слово “Лубянка” приобрело зловещее звучание. Верные стражи революции - чекисты вселились в здание бывшего страхового общества (СО) “Якорь” на Большой Лубянке, 11. Здесь же на 2-м этаже находился кабинет ее первого председателя - Ф.Э.Дзержинского, в котором стоял огромный неподъемный стальной сейф. Он и поныне стоит на прежнем месте. Однажды напряженную работу первого чекиста прервала внезапно влетевшая в окно ручная граната. Дзержинский резво выскочил из-за стола и моментально скрылся в металлическом сейфе. Прогремевший вслед за этим взрыв выбил стекла, повредил мебель и стены. Но сейфу не причинил никакого вреда. Согласно легенде, именно после этого чудесного спасения соратники стали называть своего шефа “железным”. А уже потом биографы обосновали этот псевдоним железной стойкостью рыцаря революции.
С легкой руки чекиста-мистика Глеба Бокия в 1920 г. ВЧК и позднее КГБ обосновались в Москве на Лубянской площади в здании бывшего страхового общества “Россия”. Здесь в бывшей гостинице, спрятанной в глубине двора, расположилась знаменитая “Нутрянка” - Внутренняя тюрьма ВЧК-ОГПУ-НКВД. Москвичи стали неосторожно шутить: “Был Госстрах, а стал Госужас”. Здание, прежде принадлежавшее СО “Россия”, держало в страхе всю Россию.
К концу 20-х г. в стенах легендарного дома чекистам становится тесно, и здание реконструируется. Прямо за ним, со стороны Фуркасовского переулка, было построено новое здание, имеющее в плане форму буквы Ш, как бы говорящее “Ша!” всем сюда попавшим. Была реконструирована и Внутренняя тюрьма - к ней надстроили еще 4 этажа. Проблему прогулки заключенных архитектор решил оригинальным способом, устроив шесть прогулочных дворов с высокими стенами прямо на крыше здания. Узников поднимали сюда на специальных лифтах.
В Москве в 30-е годы, как ни странно, продолжали шутить. Например, так: “Какое здание выше всех в Москве? Ответ: Лубянская пл., 2. С его крыши видно Колыму”.
В соседних флигелях располагались трактир Гусенкова и магазин Генералова, известный своими свежайшими продуктами. Рассказывают, что впоследствии следователи поглощали на глазах голодных допрашиваемых бутерброды с черной икрой и ветчиной, клятвенно заверяя их, что стоит только все подписать - и им принесут все то же самое.
В 1940-1947 годах чекистам снова стало тесно, и началась очередная реконструкция по проекту маститого архитектора, создателя ленинского Мавзолея А.В.Щусева.
В 1961 году прекратила свое существование Внутренняя тюрьма. Последним арестантом, которого видели ее стены, стал американский летчик-шпион Гарри Фрэнсис Пауэрс. Затем часть тюрьмы была переоборудована под столовую, а из остальных камер сделали кабинеты для сотрудников КГБ. На закате эры Андропова окончательно оформляется Лубянская площадь. Слева, на месте кровавой усадьбы Салтычихи, было построено новое монументальное здание КГБ СССР, куда переехало руководство ведомства. А справа - вырос ВЦ КГБ.
В 1926 году, сразу же после смерти Ф.Э.Дзержинского, площадь и улица Большая Лубянка были переименованы в его честь. В 1958 г., в самый разгар “оттепели”, в центре площади, носившей имя первого чекиста, был установлен памятник Дзержинскому. Памятник простоял ровно 30 лет и 3 года - в августе 1991 г. он был низвергнут под ликование толпы. Стоит теперь себе на Крымском Валу в окружении поверженных соратников. Площади было возвращено старое название - Лубянская.
В следующем выпуске “Зазеркалья” мы расскажем о страшных тайнах Лубянки, лабиринте “ужаса и крови” и тайне смерти “железного Феликса”.
Улица Большая Лубянка на панораме Яндекса
Улица Большая Лубянка – улица в Красносельском и Мещанском районах Центрального административного округа Москвы. Находится между Лубянской площадью и площадью Сретенские ворота . Длина улицы – 750 м.
Улица Большая Лубянка в Москве – история, название
В XII-XIV вв. здесь проходила дорога во Владимиро-Суздальскую Русь. Образовавшаяся улица называлась Сретенка и составляла с нынешней Сретенкой одну улицу. В середине XIX в. часть улицы от центра до Бульварного кольца стала именоваться Большой Лубянкой. Тогда же появилась и Малая Лубянка .
Полагают, что в XV в. сюда переселили из Новгорода "лубяных дел мастеров", изготовлявших из луба – коры липы и берёзы – посуду для хранения продуктов, коробы, кошели и др. Но, судя по документам, в московские земли из Новгорода "выводились" не рядовые ремесленники, а знатные роды, которые и принесли с собой новгородское название Лубяница, получившее впоследствии московскую "окраску" – окончание "-ка".
В 1926-1991 гг. – улица Дзержинского.
Дома на Большой Лубянке
Большая Лубянка, 2/1/2 . Мясницкая, 1 / Большая Лубянка, 2 . Дом "Россия" .
Большая Лубянка, 11. Дом страхового общества "Якорь" . В середине XIX в. стоявший здесь дом купца Лухманова купило страховое общество "Якорь". В 1879 г. его перестроили под сдачу квартир внаём. После 1917 здание заняла ВЧК. В 1918 г. в кабинет Дзержинского, доставили Н.Д. Стахеева . Из него он вышел с пожизненной пенсией и дожил до 81 года.
Большая Лубянка, 12/1. Дом "Динамо" . Здесь была усадьба князя Дмитрия Пожарского. Угловой дом до 1917 г. занимала 3-я Мужская гимназия. В 1928-1931 гг. на её месте по проекту И.А. Фомина построили жилой дом спортивного общества "Динамо". Руководил строительством Лангман . В 1940 г. верхние этажи здания перешли в ведомство НКВД, а на первом этаже открылся ставший известным жителям столицы гастроном № 40.
Среди выпускников гимназии – поэт Ходасевич, писатель Ремизов, историк Богоявленский .
Большая Лубянка, 13/16. Дома Трындиных . По адресу Б. Лубянка 13 расположены два дома. Один – расположен на углу с Большим Кисельным переулком , второй – выходит на Большую Лубянку. Дома построены по проектам А.Е. Вебера в 1877 и 1902-1904 гг. по заказу братьев Трындиных .
Угловое трёхэтажное здание занимали магазины и квартиры для сдачи в аренду. В начале 1900-х дом надстроили на один этаж.
Здание, выходящее на Лубянку, внешне было трёхэтажным. На самом деле в нём можно насчитать шесть этажей или уровней. Огромные пролёты нижних окон покрывают два этажа. Первый – занимал магазин Трындиных, продававший оптические, физические, геодезические приборы, учебно-наглядные пособия и медицинские инструменты. Второй, оформленный в виде бельэтажа магазина, – аудитория для проведения опытов с новейшими физическими приборами. Третий этаж – конторы. Четвёртый – квартиры для сдачи внаём. Пятый этаж – астрономическая аудитория. Из неё витая лесенка вела в обсерваторию.
В 1918 г. дом забрали для нужд ВЧК: в нём разместились клуб, столовая и прочее. В 1919 обсерваторию национализировали, и открыли для посещений. В 1998 г. помещение обсерватории передали Министерству внутренних дел, которому принадлежала остальная часть здания. Оборудование демонтировали, обсерватория прекратила существование.
Большая Лубянка, 14. Дом "Московского страхового от огня общества" . Барочная усадьба перестроена в середине XVIII в. по проекту Ф.И. Кампорези. В 1811 г. её приобрел граф Ф.В. Ростопчин . Усадьба пережила пожар 1812 г. В 1826-1842 гг. она принадлежала его сыну – А.Ф. Ростопчину .
Сменив ряд владельцев, усадьба в 1883 г. перешла к "Московскому страховому от огня обществу", учрежденному в 1858 г. Л.Г. Кнопом, А.И. Хлудовым и К.Т. Солдатёнковым . В советское время она принадлежала органам государственной безопасности, в 1990-2000-х гг. – различным коммерческим организациям. В 2009 г. усадьба стала собственностью государства.
Большая Лубянка, 15/17. Многоквартирный дом И.С. Романова . Дом для сдачи квартир внаём построен Каминским в 1887 г. по заказу И.С. Романова. Современный вид приобрел в 1914-1915 гг., когда был надстроен тремя этажами и перелицован Остроградским .
Большая Лубянка, 22/1 . В первом этаже построенного в 1900 г. двухэтажного кирпичного дома располагались магазины. Одним из них был популярный магазин "Рыба". Второй этаж занимали квартиры, которые сдавались в аренду. После 1917 квартиры стали коммунальными. В середине 1920-х здесь в небольшой комнате жил Ильф . В 2002 г. дом снесли, на его месте появилось здание Всероссийской федерации волейбола.