Скажи-ка, дядя, ведь не даром...
М. Лермонтов, «Бородино».
Петра Григорьевича Здоровец я знал, как мне казалось, хорошо. Крепко помню его и теперь. Да и как не знать и не помнить, если был он моим родственником, роднёй. Он приходился родным дядей моей жене Екатерине Васильевне, был старшим братом моей тёщи Марии Григорьевны Беда, в девичестве Здоровец. Широколицый, чернявый, с полными щеками и подбородком. Внимательный, проницательный взгляд. Рассудительный, немногословный, но ни одно слово его, казалось, не отпускалось просто так, без какого-то потаённого смысла. Видно, природа долго трудилась над тем, чтобы явился такой красивый, южно-русский, истинно кубанский облик. Неведомо по каким полям и плавням собирался такой цельный, обаятельный человеческий характер.
Знал же я о нём то, что был он участником Великой Отечественной войны и инвалидом. Без правой ноги, выше колена. А потому ходил он на протезе, доставлявшем ему немало хлопот.
Помню его на лавочке перед домом, который он выстроил после войны. Помню его троих сыновей, моих ровесников, с которыми мы учились в одной школе.
Был Пётр Григорьевич человеком грамотным, хотя и закончил всего шесть классов школы. Пока в станице было несколько колхозов, он работал бухгалтером в колхозе «Красная Армия». Потом, когда все колхозы объединили, был счетоводом, учётчиком в бригаде. Видимо, ему непросто было добираться ежедневно в правление, в центр станицы.
Многие годы спустя я как-то увидел его послевоенную фотографию. Фотографию солдата Великой войны, победителя 1945 года! В гимнастёрке с сержантскими погонами. Он сидел у небольшого столика с букетом цветов. На столике раскрытая книга. Полное осознание всей значимости момента. Исполненный какого-то поразительного достоинства. А на груди - орден Красного Знамени и медаль «За отвагу». Я немало удивился этому и не мог не задаться вопросом: за какой подвиг он, сержант был удостоен столь высокой награды?
С началом Великой Отечественной войны жизнь Петра Григорьевича, как и всех станичников, мгновенно переменилась. Он, девятнадцатилетний юноша был мобилизован в бригаду по строительству аэродрома под станицей Крымской. Остатки этого аэродрома с ангарами, укрытиями для самолётов можно увидеть и теперь.
9 января 1942 года призывается в Красную Армию. А 15 января, как значится в его документах и наградных листах, уже участвует в боях. Насколько обстановка на Кубани становилась угрожающей можно судить по тому, что только что призванных, совершенно необученных новобранцев на шестой день бросили в бой... Да и что это были за бои, когда бронированная вражеская армада пёрла, казалось, неостановимо, ровняя наспех вырытые окопы и рассеивая мечущихся по полям людей. Оставшиеся в живых пробирались к своим или попадали в плен.
В Краснодар немецкие войска вошли 9 августа 1942 года. К середине августа вся равнинная часть края и предгорья были захвачены противником. А в Краснодаре захватчики устанавливали новые оккупационные порядки. Зловещей приметой стали лагеря для наших военнопленных, устроенные в городе. Было их, кажется, восемь. За высоким двойным забором из колючей проволоки, в грязи и пыли - тысячи пленных. На каждого приходилось менее метра родной земли, меньше, чем надобно для могилы... Охраняли лагерь полицаи, румыны и солдаты вермахта. У входа в лагерь с утра до вечера толпились женщины, пытаясь найти среди заключённых своих родных. Глядя на унылые колонны пленных, на грязных, чумазых и оборванных красноармейцев, каждый день направляемых на работы по восстановлению дорог, мостов и заводов, каждый думал: неужели уже всё потеряно и так будет теперь всегда?.. Неужели ничто во всём свете не может перебороть эту тёмную тупую силу, явившуюся сюда по какому-то попущению?..
Как известно, поначалу немцы заигрывали с кубанцами, наивно полагая, что в казачьем краю их встретят как «освободителей». И действительно, находилось немало выродков, побежавших в услужение завоевателям, в полицаи. А кое-где встречали захватчиков с хлебом-солью. Немцы даже открывали православные храмы, закрытые при советской власти. Но большинство людей встретили непрошенных гостей угрюмо, с надеждой на то, что когда-нибудь этот ад закончится. И захватчики вскоре убедились в этом. Видимо, неслучайно, что именно на Кубани немцы впервые применили адское изобретение по массовому уничтожению людей - газовые машины - душегубки...
Вход в лагерь военнопленных № 132 находился на углу улицы Красной и Хакурате. Сюда и попал где-то в конце августа красноармеец Пётр Григорьевич Здоровец. Смириться со своей неволей он не мог, но и что делать пока не знал. И всё же ему удалось передать на волю записку.
Какой-то незнакомый человек пришёл в станице Старонижестеблиевской к его матери Анне Ефимовне и передал эту записку. В ней Пётр Григорьевич сообщал, что находится в лагере ваоеннопленных в Краснодаре и просил передать хлеба и хоть каких-то продуктов. Анна Ефимовна снарядила в дорогу младшую дочь, сестру Петра Григорьевича, - Марусю. И та пошла в Краснодар пешком искать и спасать своего брата. Это расстояние в семьдесят километров от станицы до города рейсовый автобус преодолевает теперь почти за полтора часа. Трудно представить как преодолевала этот путь Маруся, как вообще не убоялась семнадцатилетняя девушка идти в захваченный противником город... А она, найдя брата в концлагере, ходила к нему из станицы несколько раз...
Однажды Пётр Григорьевич сказал сестре, чтобы она принесла ему одежду и спрятала в условленном месте.
Я видел по интернету фотографии этого лагеря для военнопленных. Высокое двойное ограждение из колючей проволоки. Где и каким образом можно было спрятать одежду, представить сложно. И всё же Марусе удалось передать брату гражданскую одежду. А он, переодевшись в дощатом туалете, под видом обслуживающего лагерь, вышел на улицу...
Идти было некуда, кроме как в родную Старонижестеблиевскую. В конце сентября он был уже в станице. Никто его не выдал, не донёс немцам или румынам, что он - красноармеец. Хотя были в станице свои полицаи, прислуживавшие противнику, имена которых помнятся и теперь...
Пётр Григорьевич бежал из лагеря военнопленных вовремя, так как с наступлением холодов положение военнопленных резко ухудшилось, стало по сути невыносимым. А, может быть, ухудшилось их положение потому, что немцы окончательно убедились в том, что «освободителями» их не считают.
А когда под натиском наших войск 11 февраля 1943 года немцы стали оставлять Краснодар, в городе, во многих его местах вспыхнули страшные пожары. Город был, по сути, подожжён. В лагере военнопленных запирали в деревянные сараи и поджигали. В подвалах заживо было сожжено триста человек. За шесть месяцев оккупации в городе было убито около семи тысяч мирных жителей. А сколько погибло военнопленных, точно не известно и до сего дня...
Станицу Старонижестеблиевскую в начале марта 1943 года освобождали части 58 и 50 Армий, 19-й и 131 бригад и 140-й танковой бригады. При освобождении станицы погибло 184 воина. А всего из станицы ушло на фронт около трёх тысяч станичников. Из них 816 погибло, 200 пропало без вести, то есть в большинстве случаев тоже погибли, гибель которых оказалась ничем не подтверждённой.
Когда наши части вошли в станицу, Пётр Григорьевич пошёл в штаб и представился, что он - красноармеец, стрелок ОА 37 стрелковой бригады.
По суровости военного времени в наказание за плен он был направлен в отдельную армейскую штрафную роту, которая была брошена под станицу Крымскую, в район села Молдаванское, где шли страшной жестокости бои. По условиям того времени в штрафном подразделении солдат оставался «до первой крови». То есть, те, кто уцелел, но был ранен, переводились в обычные подразделения.
Из отдельной армейской штрафной роты под селом Молдаванское уцелело всего два человека, в том числе и Пётр Григорьевич. Его спасло то, что осколок впился ему в правую лопатку и ранение оказалось не смертельным. Надо полагать, что сражался Пётр Григорьевич самоотверженно, так как за бой у села Молдаванское он был не только помилован, но и награждён медалью «За отвагу». Жене моей Екатерине Васильевне удалось разыскать в архивах этот документ, как и другие важные документы, свидетельствующие о том, как сражался её дядя - Пётр Григорьевич Здоровец. И в частности, этот приказ № 09/н по 696-му стрелковому полку 383 стрелковой дивизии от 17 июня 1943 года. От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР наградить медалью «За отвагу»: «Связного отдельной армейской штрафной роты красноармейца Здоровец Петра Григорьевича за самоотверженность и отвагу, проявленные в период боёв северо-западнее станицы Крымской в районе села Молдаванское. Тов. Здоровец, не считаясь с интенсивным огнём противника, поддерживал связь. Днём и ночью он доставлял боевые приказания в подразделения и тем способствовал успешному управлению боем... Командир 696 стрелкового полка майор Кордюков. Начальник штаба 696 СП майор Артюшенко».
Надежды немцев на лояльное к ним отношение жителей Кубани, якобы изнывающих под советским «игом» не оправдались. Сошлюсь на свидетельство из дневника немецкого офицера, лейтенанта, которое приводит в своей книге генерал армии Иван Владимирович Тюленев: «Против нас кубанские казаки. Мой отец как-то рассказывал о них, но как его страшные рассказы далеки от того, что вижу я. Их не возьмёшь ничем. Они жгут наши танки... Сегодня моя рота была брошена на помощь стрелковому полку, попавшему в очень тяжёлое положение. И я вернулся с поля боя с четырьмя солдатами. Что там было! Как я остался невредимым?! Прямо чудо, что я жив и могу писать. Они атаковали нас на лошадях. Солдаты бежали. Я пытался их остановить, но был сбит с ног и так ушиб колено, что ползком пробирался назад к реке. Говорят, что наша бригада перестала существовать. Если судить по моей роте, то это правда». Надо полагать, что какое-то время Пётр Григорьевич находился на излечении в медсанбате. В октябре 1943 года, как видно из документов, он является командиром отделения 10 стрелкового корпуса, 953 стрелкового полка, 257 стрелковой дивизии, получившей потом почётное наименование Сивашской...
В ходе Мелитопольской наступательной операции войска 51 армии (командующий Герой Советского Союза генерал-лейтенант Я.К. Крейзер), совместно с 4 гвардейским Кубанским казачьим кавалерийским корпусом генерал-лейтенанта Н.Я. Кириченко стремительно вышли к Перекопу. О, этот неприступный Перекоп, известный со времён, вроде бы, совсем недавней войны Гражданской: «Красен, ох красен кизил на горбу Перекопа!» (М. Цветаева). О, этот гнилой Сиваш, снова представший непреодолимой преградой, как и перед красноармейцами 1920 года...
10 стрелковый корпус под командованием генерал-майора К.П. Неверова, 257 стрелковая дивизия под командованием Героя Советского Союза генерала А.М. Пыхтина вышли к Сивашу. Стало совершенно ясно, что ничего другого не остаётся, как проводить разведку, искать броды, переходить этот гнилой Сиваш, чтобы захватить плацдарм на Крымском берегу.
Каково же было наше удивление, восторг, а потом и печаль, когда нам удалось разыскать в архиве наградной лист, подписанный 11 ноября 1943 года. Согласно этому листу Здоровец Пётр Григорьевич, сержант, командир стрелкового отделения, 953 стрелкового полка, 257 Краснознамённой стрелковой дивизии, 1922 года рождения, русский, беспартийный, в рядах Красной Армии с 9 января 1942 года, на Отечественной войне с 15 января 1942 года, ранее награждённый медалью «За отвагу», за форсирование Сиваша представляется к присвоению звания ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА...
В графе «Краткое конкретное изложение личного подвига или заслуг» описание подвига было действительно кратким: «Тов. Здоровец смелый, бесстрашный сержант, энергичный командир отделения. В ночь на 2 ноября 1943 г. по приказу командования вместе со своим отделением успешно форсировал вброд Сиваш, неся на себе ящик винтовочных патрон, одновременно помогая отстающим бойцам нести боеприпасы и этим самым воодушевляя остальных бойцов на успешное форсирование Сиваша.
4 ноября 1943 г. когда противник перешёл в контратаку, тов. Здоровец во главе своего отделения первый бросился в атаку на врага и отбросил противника на свой рубеж.
За мужество, отвагу и личное геройство, проявленное при форсировании Сиваша и за стойкость при контратаке противника достоин присвоения звания «Героя Советского Союза».
Наградной лист подписали: командир 953 стрелкового полка майор Б.В. Григорьев-Сланевский 11 ноября 1943г. : «Достоин присвоения звания «Герой Советского Союза». Командир 257 Краснознамённой стрелковой дивизии генерал Пыхтин 11 ноября 1943 г. Заключение вышестоящих начальников: «Достоин присвоения звания «Героя Советского Союза», командир 10 стрелкового корпуса гвардии генерал-майор К.П. Неверов, 11 ноября 1943 г, заключение Военного Совета Армии: «Достоин присвоения звания «Героя Советского Союза». Командующий 51 Армией, Герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер, член Военного Совета, начальник штаба армии генерал-майор А. Е. Халезов. 12 ноября 1943 г.
Заключение Военного Совета фронта. Командующий, член Военного Совета (неразборчиво); Заключение наградной Комиссии НКО (неразборчиво). В графе «Отметка о награждении» значится: «Приказом Войскам 4 Украинского фронта № 37/н от 7.12.1943 г. награждён Орденом Красного Знамени».
Командующим 4 Украинским фронтом был генерал Ф.И. Толбухин. Почему он не утвердил единодушное представление всех предшествующих инстанций, неизвестно...
Потом уже племянница Екатерина Васильевна припомнит, как в кругу родни, среди своих ровесников и фронтовиков дядя Петя, Пётр Григорьевич что-то взволнованно и обиженно доказывал, и тогда непременно возникало это шипящее слово Сиваш...
При форсировании Сиваша был проявлен массовый героизм. Как вспоминал начальник политотдела 51 Армии С.М. Саркисьян, подробности вступления 51 Армии в Крым стали известны Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину, который дал указание особо отличившихся участников этой операции представить к званию Героя Советского Союза.
Но среди представленных к высшей награде был не только сержант П.Г. Здоровец, но и начальник разведки 10-го стрелкового корпуса подполковник Поликарп Ефимович Кузнецов (1904-1944), отец выдающегося русского поэта, нашего современника Юрия Кузнецова (1941-2003).
31 октября 1943 г. начальнику разведки 10 стрелкового корпуса подполковнику П.Е. Кузнецову командиром корпуса генералом К.П. Неверовым была поставлена боевая задача: отобрать отряд охотников, форсировать Сиваш, захватить плацдарм на крымском берегу, обеспечить переправу через Сиваш основных сил 257 и 216 стрелковых дивизий.
Утром 1 ноября 1943 г. П.Е. Кузнецов, отобрав тридцать бойцов, в 10 часов начал форсирование Сиваша. В 11.45 отряд был уже на крымском берегу. Кузнецов подал сигнал об этом костром. В тот же день Сиваш начали переходить подразделения стрелковых дивизий.
Отряду П.Е. Кузнецова была поставлена задача провести разведку на Крымском берегу в направлении Армянска. Совершив нападение на передовые части противника, было захвачено 18 немецких солдат и офицеров. А также легковая машина с двумя офицерами, от которых были получены сведения о группировке противника, а также то, что немецкое командование спешно выдвигает к Сивашу дивизию, усиленную танками и артиллерией. Именно с этого Сивашского плацдарма войска 4 Украинского фронта начали Крымскую наступательную операцию. За эту операцию по форсированию Сиваша и проявленные при этом мужество и героизм, подполковник П.Е. Кузнецов был представлен к званию Героя Советского Союза. 20 ноября 1943 г. П.Е. Кузнецов писал жене, что ждёт «результата утверждения на звание Героя Советского Союза». Однако представление утверждено не было. Конечно, он переживал, что его обошли высокой наградой. 6 февраля 1944 года он писал жене: «Всё же знай, что я войду в историю. Кто первый показал и провёл войска в Крым, это никто оспорить не может». П.Е. Кузнецов был награждён орденом Красного Знамени. Об отце Юрия Кузнецова и его фронтовых письмах к жене Раисе см. Вячеслав Огрызко «Через военное кольцо повозка слёз прошла...» («Литературная учёба», № 1, 2010).
Почему герои Сиваша не стали героями, сказать трудно. Говорили, что, мол, кадровики получили негласную разнарядку на героев оформлять солдат и сержантов, а не офицеров. Ну не кадровики это решали, а в нашем случае, в равной мере, не утверждены звания героев были сержанту и подполковнику. Значит, причины этого кроются в чём-то другом.
За эту же Сивашскую операцию так же был представлен к званию Героя Советского Союза начальник разведывательного отдела штаба 346-й Дебальцевской дивизии капитан, впоследствии подполковник Картоев Джабраил Дабиевич (1907-1981). Звание Героя ему тоже не было утверждено и он был награждён орденом Отечественной войны 1 степени. Это единственный случай, когда воин-ингуш был представлен во время Великой Отечественной войны к званию Героя Советского Союза.
Ингушские исследователи и историки полагают, что утверждение не состоялось по известным политическим причинам, так как в это время готовилось выселение ингушей в Казахстан и Киргизию, а потому, мол, командующий 4 Украинским фронтом генерал Ф.И. Толбухин не был свободен в своём решении, учитывал политическую ситуацию... А потому, необходимо ходатайствовать перед руководством страны о представлении Картоева Д.Д. к званию Героя Российской Федерации (посмертно). Тем более, что прецедент уже был, когда за заслуги в период войны в 1995 году Указом президента РФ Б.Н. Ельцына было присвоено звание Героя Российской Федерации трём участникам Великой Отечественной войны - М.А. Оздоеву, Ш.У. Костоеву, А.Т. Мальсагову. Двум последним - посмертно. К тому же память о Картоеве Д.Д. чтут в республике. Одна из улиц Назрани носит его имя. Указом президента республики М.М. Зязикова от 12 сентября 2002 г. Д.Д. Картоев награждён (посмертно) высшей наградой республики - орденом «За заслуги». Решением Волгоградской городской думы от 25 декабря 2016 г. одной из новых улиц Дзержинского района г. Волгограда присвоено имя Д.Д. Картоева, как участника Сталинградской битвы.
Мы можем лишь догадываться о том, почему звания Героя не утверждены. У Петра Григорьевича Здоровец отец Григорий Федотович был репрессирован в 1937 году. Реабилитирован в 1989 году. И были они из кубанских казаков. П.Е. Кузнецов был из терских казаков. Могли припомнить героям их принадлежность к казачеству. А П.Е. Кузнецову могли припомнить ещё довоенную опалу. Ведь он был начальником пограничной заставы на бессарабской границе. Но кто-то из земляков-ставропольцев села Александровского, видно из зависти к удачливому офицеру-пограничнику, написал совершенно нелепый донос, обвиняя его в принадлежности к кулачеству... Он был уволен из погранвойск. Но с началом Великой Отечественной войны направлен на учёбу в академию имени М.В. Фрунзе.
Видимо, эту сложную ситуацию надо исправить вне зависимости от того, как судьбы героев сложились в дальнейшем. Подполковник П.Е. Кузнецов погиб 8 мая 1944 г. на подступах к Севастополю, у Сапун-горы, попав под миномётный обстрел. Похоронен в с. Шули Балаклавского района в Крыму. На братском кладбище, возле школы, в первом ряду от улицы, могила № 7, слева направо (В. Огрызко). Там бывал его сын, поэт Юрий Кузнецов, много думавший об отце. Одно из самых пронзительных его стихотворений «Возвращение». Эти стихи положены на музыку В.Г. Захарченко. Песню исполняет Государственный академический Кубанский казачий хор.
Шёл отец, шёл отец невредим
Через минное поле.
Превратился в клубящийся дым -
Ни могилы, ни боли.
Мама, мама война не вернёт...
Не гляди на дорогу.
Столб клубящейся пыли идёт
Через поле к порогу.
Словно машет из пыли рука,
Светят очи живые.
Шевелятся открытки на дне сундука -
Фронтовые.
Всякий раз, когда мать его ждёт, -
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредёт,
Одинокий и страшный.
А Пётр Григорьевич Здоровец был ранен под литовским Шауляем, где шли страшные бои, 12 августа 1944 года. В архивной справке от 07.11.2016 г., полученной на имя Ткаченко Е.В. написано: «Командир орудия 953 стрелкового полка 257 стрелковой дивизии сержант Здоровец Пётр Григорьевич, 1922 года рождения, на фронте Великой Отечественной войны 12 августа 1944 года получил осколочное ранение правого коленного сустава, по поводу чего с 18 сентября 1944 года находился на излечении в СЭГ 1822. ...Операция (дата не указана): ампутация правого бедра в средней трети... Начальник отделения хранения И. Труханов».
Я верю в то, что на станичном кладбище, на надгробии Героя, находящемся в двух десятках шагов от могилы сестры, когда-то спасшей его, Марии Григорьевны Беда (1924-1998) будет выбита звезда Героя России. А улица Западная в станице Старонижестеблиевской Красноармейского района Краснодарского края, на которой он жил, название которой ни о чём не говорит, кроме её географического положения, будет носить имя Героя Петра Григорьевича Здоровец.
Дело не только в том, что свою трудную не столь уж долгую жизнь он прожил с некоторой обидой. А в том, что по совершённым им на фронте подвигам он является Героем вне зависимости от того, утверждено это окончательно или нет. Жаль только, что его ровесники и современники об этом не знали. И этому помешало это официальное неутверждение...
Словно действительно Богом хранимый он оставался живым там, где, казалось, уцелеть было невозможно - и у села Молдаванское под станицей Крымской, и на Сиваше, и у Сапун-горы, и в литовском Шауляе. Надеюсь на то, что уцелеет он и в нашей благодарной памяти...
Может быть, только теперь когда прошло время и мы, поколение детей их оказались уже старше их, предстаёт во всём значении и величии их подвиг. Уже не только страдания и муки, ими перенесённые и не только сострадание им. Уже не только быт, но - бытие. Какая разительная перемена людей произощла в этом поколении. Они вышли из этой войны совсем иными, чем в неё входили... Всей своей жизнью они преподали нам драгоценный урок и пример того, как преодолеваются невзгоды, которые в каждом поколении свои. Как в этом преодолении сосредотачивается и растёт человеческая душа, как закаляется и становится неуязвимой пред любыми новыми невзгодами и вселенскими ветрами.
А потому теперь нам так дорога и необходима каждая подробность их жизни, наполняющаяся со временем новыми смыслами. И, конечно, память о них не должна и не может быть омрачена никакими их обидами... Они уже не могут ничего ответить. Подвиг их, память о них теперь уже всецело зависит от нас. Они могут надеяться теперь только на нас...
Последняя моя встреча с Петром Григорьевичем оказалась памятной и даже символической. Дело в том, что приезжая в родную станицу, я в то время сотрудник отдела литературы газеты «Красная звезда», непременно записывал народные песни. Старушки фольклорной группы станичного хора всегда меня ждали. Ждали, когда мы соберёмся или в Доме культуры, или у кого-то на дому, в хате, за столом, уставленном всевозможными яствами. Я включал свой простенький магнитофон, и начинались рассказы, воспоминания и песни. Хотя, какие это были старушки, ровесники моим родителям, просто пожилые женщины, которые, казалось, будут рядом всегда.
Видимо, эта моя фольклорная деятельность была довольно активной. На что тёща моя Мария Григорьевна, однажды, с обидой сказала: «Ты всех записываешь, а нас так до сих пор и не записал...». И она имела право на эту обиду, так как её род слыл в станице песенным, певучим. Я ответил смущённо нечто в том роде, что всегда готов писать, лишь бы собралась родня.
И вот решили собраться у младшей сестры Марии Григорьевны - Веры Григорьевны Фоменко, в её хате. Оповестили всю родню. Вера Григорьевна приготовила стол. Все собрались, но Петра Григорьевича почему-то не было. Он упорствовал, не хотел идти на эту встречу. Тогда послали за ним машину. Наконец, он появился со своей женой Марией Степановной. Я не понял тогда, почему он упорствовал. Может быть, неважно себя чувствовал. А, может быть, каким-то интуитивным чутьём, ему присущим, угадывал, что эта встреча будет последней. Так всё и вышло. Осенью того же 1985 года его не стало. Ушёл, так и не успев поседеть, в 63 года, «и успе вечным сном, не созрев сединами...».
А тогда, помолчав, переглянувшись и не сговариваясь, они запели именно эту песню: «Зибралыся вси бурлакы до риднои хаты. Тут нам мыло, тут нам любо журбы заспиваты...». Уже потом, годы спустя, когда их голоса отзвучали на этой земле, и когда они нигде более не оставались, кроме как на моих магнитофонных кассетах, я издал диск народных песен родной станицы «Казацкая доля». И теперь, вспоминая их, вслушиваясь в их голоса, печальные и весёлые, ясно различаю глуховатый, как бы обиженный бас Героя - Петра Григорьевича Здоровец - сохранившийся и не затерявшийся.
Пётр ТКАЧЕНКО, литературный критик, публицист, прозаик
Comment by legendaryw8forit
From Anshlun"s guide:"Nether Disruptor
The Nether Disruptor unlocks the Epic Hunter perk, which provides the following:
Four new World Bosses unlock on the Broken Shore: Si"vash, Apocron, Malificus, Brutallus. These bosses drop ilvl 890 loot.
Unstable Nether Portals spawn across the Broken Shore; use a Nether Portal Disruptor to summon the elite.
Crafters earn Armorcrafter"s Commendation which are related to the new crafted legendaries."
TLDR: the Nether Disruptor needs to be up (this is one of the 3 buildings that you can contribute to) to fight against this boss
Comment by JackLenY
Feel the Velvet.damn that bis relic mmm
Comment by JackLenY
This is Chivas Life.damn that bis relic mmm
Comment by antoniofari
Um dos 4 world bosses que aparece quando o disruptor esta ativo.Vi dois deles no mapa mas nao duraram nem 10 minutos qd olhei novamente ja tinham sumido. E depois nao vi mais infelizmente.
Comment by zeitgeist99
Defeating her grants 500 rep with the Armies of LegionfallComment by lucidfox
Interesting that this boss is a naga wearing an armor set available to players – specifically, .Testing the waters for playable naga in the future, perhaps?
Brutallus /way Broken Shore 59.1, 28.4 Brutallus
Apocron /way Broken Shore 60.0, 62.7 Apocron
Malificus /way Broken Shore 59.3, 28.5 Malificus
Note that this boss, like the other Broken Shore World Bosses, only spawn while the Nether Disruptor is active.
For defeating Si"vash , you also receive 500 Armies of Legionfall reputation
.
Comment by Cheatndeath
Got my first legendary from this NPc last night (Sephuz’s Secret) - prot spec’d!Comment by Pangolin
The drops are not guaranteed. I never got any drop from her, only reputation points. However everytime I did kill her I was in a LFG raid and a legendary dropped for someone, among epic quality items for others. All the items of epic quality had an item level of at least 900.СИМФЕРОПОЛЬ, 8 апр - РИА Новости (Крым). Весна победы для Крыма наступила за год до Великой Победы Советского союза в Великой Отечественной войне, которую вел советский народ с 22 июня 1941 года.
Семьдесят два года назад, 8 апреля 1944 года советские войска начали победоносную операцию по освобождению Крыма от немецко-фашистских захватчиков. Но Крымская наступательная операция, по сути, началась еще осенью-зимой 1943 года захватом плацдармов в районе Армянского базара (ныне город Армянск - ред.) и Перекопа.
Информация об освобождении Крымского полуострова — в материале .
"Вгрызались в землю"
Освобождение Крыма началось с Нижнеднепровской стратегической операции, в ходе которой была освобождена большая часть правобережной Украины, в частности Запорожье, Днепропетровск, Днепродзержинск, Кривой Рог, Мелитополь, Геническ и занято побережье Сиваша. Сам залив был форсирован 5 ноября 1943 года.
На плацдарм было переброшено несколько частей и подразделений, которые, несмотря на огромные потери, недостаток воды, пищи, регулярные обстрелы, выстояли в течение почти шести месяцев. В частности там практически полностью погиб один из стрелковых полков и кавалерийский эскадрон Красной армии. Бойцам из-за перекрестного обстрела приходилось копать так называемые "лисьи норы" — протяженные углубления в окопах для безопасности. Это было установлено в 2001 году в ходе раскопок, которые проводили крымские следопыты. Кавалерийских лошадей пришлось отправить "в общий котел", поскольку с доставкой пищи были большие проблемы.
Расклад сил и средств
В составе привлекавшихся к операции 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии было около 470 тысяч человек, 560 танков и самоходно-артиллерийских установок, почти 6 тысяч орудий и минометов и свыше одной тысячи самолетов.
По данным, которые приводит главный редактор журнала "Милитари Крым" Сергей Ченнык, ссылаясь на воспоминания лейтенанта артиллерийской разведки Льва Черняховского, "личный состав не раз проявлял мужество, отвагу, выдержку и выносливость при выполнении воинского долга".
Примером может служить форсирование Сиваша зимой 1943-1944 года. Батарея в порядке очереди в полном составе переходила 18 раз его соленые воды (2800 метров), перенося на себе технику, боеприпасы, имущество. Немцы вели прицельный огонь, бомбили переправу, а люди по пояс в соленой холодной воде, до предела нагруженные, шли, проваливаясь в воронки от бомб и снарядов.
Противостоявшая советским войскам 17-я армия вермахта под командованием генерал-полковника Эрвина Йенике и румынские части насчитывали в своем составе более 200 тысяч человек. Группировка имела на вооружении 3600 орудий и минометов, около 200 танков и 148 самолетов. Штаб располагался в Симферополе.
Иван, но не Сусанин
Житель Херсонщины Иван Оленчук стал проводником войск Красной армии через Сиваш, показав наиболее доступные места для форсирования. Интересно, что в 1920 году Оленчук был проводником для армий Южного фронта Михаила Фрунзе, которые в годы Гражданской войны также "брали Крым" барона Врангеля.
И в 1944 году Иван Оленчук показал советскому командованию наиболее выгодный и безопасный путь в Крым.
"Даешь Крым!"
Листовки и газеты с такими заголовками выходили в армейской и фронтовой печати, образцы которых сохранились и в Центральном музее Тавриды в Симферополе.
Крымская операция началась ровно в 8 часов утра 8 апреля с артиллерийской подготовки, длившейся 2,5 часа, с использованием резерва ставки Верховного главнокомандования — мощных 280-мм мортир.
Исследователь этого периода освобождения Крыма Сергей Ченнык отмечает, что прорыв немецко-румынской обороны в "воротах" Крыма прошёл на удивление быстро и результативно. На этот период пришлась меньшая часть и потерь личного состава 4-го Украинского фронта (3923 человека убитыми и 12 166 ранеными), и расхода боеприпасов (с 8 по 10 апреля 1944 года фронт израсходовал их 677 вагонов).
Наступление Красной армии было настолько стремительным, что, когда танки 19-го танкового корпуса ворвались в Джанкой, немцы загружали на железнодорожной станции имущество. Такого натиска они не ожидали.
Штурма Севастополя немцы не выдержали
11 апреля Джанкой был освобожден. Стремительное продвижение 19-го танкового корпуса поставило керченскую группировку противника под угрозу окружения и вынудило командование противника начать поспешный отход на запад.
В ночь на 11 апреля одновременно с 19-м танковым корпусом в наступление перешла Отдельная Приморская армия, которая при поддержке авиации 4-й воздушной армии и Черноморского флота к утру овладела Керчью.
Развивая наступление, советские войска 13 апреля освободили Феодосию, Симферополь, Евпаторию и Саки, 14 апреля — Судак и 15 апреля Алушту, а 16 апреля вышли к Севастополю. Попытка взять город с ходу потерпела неудачу и советские армии стали готовиться к штурму города.
Генеральный штурм Севастополя начался 5 мая, и 9 мая город был освобожден. Последние подразделения оккупантов сложили оружие 12 мая на мысе Херсонес.
Для сравнения: советские войска, демонстрируя мужество и стойкость, защищали Севастополь 250 дней с октября 1941 по июль 1942 года.
В своих воспоминаниях немецкий генерал Курт Типпельскирх отмечал, что остатки трех немецких дивизий и большое число разрозненных групп немецких и румынских солдат бежали к Херсонесскому мысу, подступы к которому они обороняли с отчаянностью обреченных, ни на минуту не переставая надеяться, что за ними будут присланы суда.
"Однако их стойкость оказалась бесполезной. 10 мая они получили ошеломляющее известие, что обещанная погрузка на корабли задерживается на 24 часа. Но и на следующий день напрасно искали они на горизонте спасительные суда. Немецкие войска, потерявшие всякую надежду избавиться от этого ада, не выдержали. Переговоры с противником о сдаче положили конец ставшему бессмысленным ожиданию помощи", — отмечал немецкий генерал.
По оценкам офицеров вермахта, 17-я армия потеряла убитыми и пленными более 100 тысяч человек.
В результате освобождения Крыма была снята угроза южному крылу советско-германского фронта, а также возвращена главная военно-морская база Черноморского флота — Севастополь. Отбив Крым, Советский Союз восстановил контроль над Черным морем, что резко пошатнуло позиции Германии в Румынии, Турции, Болгарии.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости (Крым) и открытых источников
Сивашские тайны, покрытые илом
/НАТАЛЬЯ ЯКИМОВА/
Уже четыре года Сергей 7 ноября приезжает в одно и то же место - на полуостров Литовский, с трех сторон окруженный мутно-свинцовыми водами Сиваша. Он и летом проводит там немало времени, но 7 ноября - особенный день, он «не для работы». Сергей просто стоит на берегу и как бы теряет ощущение времени: 2 - 3 часа на пронизывающем ветру проходят незаметно. Думает, что где-то здесь, под липким черным илом, лежит его двоюродный дед Федор Сушков, пропавший без вести в 1920 г. И родной дед, младший брат Федора, Григорий Сушков в Великую Отечественную тоже, наверное, остался где-то у Сиваша.
«Можете называть меня мародером»
Трудно подобрать подходящие слова для занятия, которому Сергей посвящает все свободное время. Здоровенный тридцатипятилетний мужик с весны начинает делать вылазки к Гнилому морю, что-то раскапывает у берега, несколько раз совершал безумные рейды вброд с берега на берег. Безумные - это потому что до сих пор на дне лежат неразорвавшиеся боеприпасы со времен Гражданской и Великой Отечественной войн. Потому что достаточно неосторожного шага, чтобы попасть в подводную яму с липкой грязью, - и засосет, проглотит, а рядом нет никого, кто бы протянул руку…
Несколько лет назад была у нас, трех энтузиастов-журналистов, идея перейти Сиваш в районе Литовского полуострова - как красноармейцы 15-й и 52-й армий в 1920 году, но так она и увяла на корню. Не решились мы соваться в воду, не зная броду. И потом решили - незачем. Все равно как они - не сможем. Они шли морозной ноябрьской ночью, нагруженные боеприпасами, местами по пояс в ледяной воде, ждали приближения берега - и боялись его. Потому что с берега уже вели огонь, и не всем суждено было ступить на крымскую землю. Этот страшный путь очень скупо описывали в мемуарах, а сейчас и выживших нет на этом свете. «Вначале у берега дно было твердым. Потом оно начало все сильнее расползаться под ногами. Нередко попадались ямы, которые трудно было миновать даже при наличии вешек. Слышался плеск и лошадиный храп. Люди же не издавали при этом ни единого звука: ни стона, ни зова о помощи» - так вспоминала переход Александра Янышева, которая шла вместе с головным отрядом.
Сергей ходит через Сиваш. И с Литовского, и в районе полуострова Русского (там форсировали залив бойцы Советской Армии в 1944 г.). «Если очень хочется, можете назвать меня мародером», - подсказывает, когда вынимает коробки со своими трофеями. Ну да, мародером - как взрослые люди, нанимающие команды подростков, чтобы рыться в перекопской степи, где до сих пор лежат останки тысяч не похороненных солдат. Только с содержимым своих коробок Сергей связан накрепко, это все не для продажи. Да и вряд ли какой-то коммерческой ценностью даже среди любителей истории обладает эта фантастическая коллекция, как бы связавшая два поколения погибших, бившихся за Крым. Вот хрупкий, ломкий какой-то кусок. Оказывается - от голенища сапога. Его Сергей зацепил щупом во время одного из своих переходов. На отвороте можно нащупать пальцами вырезанную хозяином метку: «Митр…» Пуговицы от шинели - это уже с Великой Отечественной. Ложка. Портсигар с датой выпуска: 1913 год. Обломок бинокля. Изъеденные ржой круглые очки без стекол.
Солдаты до Крыма не добрались
Первый раз на Литовский полуостров Сергей попал со школьной экскурсией лет в 12. Потом несколько раз приезжал сам - семья жила в Джанкойском районе, родители переехали сюда из Курской области в 60-х годах. На переезде настояла мама, она помнила, что где-то в этих местах пропал без вести ее отец, Григорий Сушков. Он ушел на фронт в сентябре 1941, оставив жену и годовалую дочку. Последнее письмо было датировано 8 апреля 1944, он писал: «Не верится, что через несколько дней я буду снова там, где мы с тобой провели незабываемое лето, за год до того, как поженились». Так, намеками, солдаты давали понять своим близким о месте, где находятся. То лето, которое упоминает Григорий, он провел в Крыму, в санатории. С будущей женой познакомился в поезде.
Так что родные поняли: Григорий совсем рядом с Крымом.
11 апреля 1944 г. Сталин объявил благодарность войскам 4-го Украинского фронта за успешный прорыв обороны врага в Крыму и освобождение Джанкоя и Армянска. А от Григория Сушкова больше писем не было. Через несколько месяцев пришло извещение: пропал без вести. Этой бумажки тогда боялись даже больше похоронки, хотя и утешали себя чудесными историями о вернувшихся. Ведь в большинстве случаев «пропал без вести» означало «убит, и неизвестно, где похоронен». Пенсию, поскольку кормилец официально в числе погибших не значился, семья не получала. Сергей уверен: дед погиб в бою у Сиваша. Возможно, что он лежит в одной из братских могил, а может, так и остался где-то на дне, у берега. Вот такое совпадение: в Гражданскую войну при форсировании Сиваша пропал без вести старший брат деда, у них было девять лет разницы. В альбоме сохранилась старинная фотография большой крестьянской семьи Сушковых. Прабабка с сурово сжатыми губами, прадед в стесняющем его «парадном» пиджаке, и дети их, выстроившиеся по росту: три брата и четыре сестры. Подросток Федор стоит возле табурета, поддерживая четырехлетнего Гришу. Кто бы подумал тогда, что старшему осталось жить шесть лет, а младший через 32 года повторит его судьбу?
Останки Сергей хоронил на берегу
Я рассказываю Сергею от знакомого услышанную историю, как друг его друга, бродя в Сиваше неподалеку от берега - уже не помню, по какой надобности, наткнулся на мумифицированное тело в военной шинели. Подробности торопливо комкаю, до этого времени история казалась мне не больше чем страшноватой выдумкой. «И что? - пожимает плечами Сергей. - Их там еще много лежит. Сотни? Тысячи? Никто не знает, сколько. Полководцы же никогда не считались с потерями рядовых. От большинства солдат и имен не осталось. Не всем же так повезло, как Прохору…» Да, к Прохору Иванову имя вернулось через пятнадцать лет.
Летом 1935 года кузнец присивашского колхоза «Красный полуостров» вышел на необычный промысел: в обмелевшем Сиваше он собирал картечь и осколки снарядов. Газеты потом писали, что кузнец проявлял сознательность, изыскивая дефицитный металл для колхоза. Старожилы же рассказывали, что многие умельцы так зарабатывали, продавая «левые» лопаты, ножи и прочие нужные в хозяйстве вещи. Поддев очередной пласт грязи, кузнец вывернул… человеческое тело. Сиваш хорошо сохранил погибшего 15 лет назад человека, даже документы частично сохранились. По ним и удалось установить, что останки принадлежат 19-летнему уроженцу Казанской губернии Прохору Иванову, «приказом Советской власти мобилизованному на военную службу в ряды Красной армии». Прохора Иванова похоронили в Армянске с воинскими почестями. В отдельной могиле. Другим достались братские. Или вовсе никакие.
Сергей бережно разворачивает бумажку, освобождая очередной экземпляр своей коллекции - осколок примерно с ладонь величиной. «Перед тем как в первый раз отправиться через Сиваш, я несколько лет прокладывал маршрут, искал броды. Ну, конечно, рылся, как тот кузнец, в обмелевших местах. Придумал себе даже инструмент: металлическую сетку на длинном шесте. Идешь - и осторожно ее за собой по дну тащишь. Почти всегда «улов» какой-то есть. Так вот, застряла моя сетка на дне. Я щупом окопал вокруг, подцепил - вроде что-то мягкое. На берегу начал рассматривать: тряпка негнущаяся, в руках не расползается, а ломается. Догадался - это рукав от шинели, а в нем что-то тяжелое запуталось. Вот этот осколок и… кусок человеческой ладони. С тремя пальцами. Просоленный, твердый, как деревянный. Я его похоронил на берегу».
С останками в Сиваше Сергей столкнулся еще раз, выкатив своей сеткой из грязи череп. Он потом долго шарил в этом месте, нашел несколько костей и похоронил подальше от воды. Видимо, убитого солдата закопали на берегу, даже не поставив отметку, а потом Сиваш подгрыз берег, вымыв останки.
Что он имеет от своих походов
Однажды к Сергею, собирающемуся в очередной поход с берега на берег, подошли несколько парней, чуть моложе его. Долго вокруг да около ходить не стали. Поинтересовались: что он имеет от своих походов. То бишь какие трофеи можно найти в Сиваше. Сергей догадался: «коллеги», мародеры. Но находки показал. Те были разочарованы - действительно, это не продашь. А какой смысл тогда так рисковать?
Вот на этот вопрос Сергей и сам ответить не может. Жена его тоже долго не понимала: другие мужики из воды рыбу тянут, а этот - железяки. Один раз даже выбралась с ним «на промысел». Долго стояла возле памятника погибшим на Литовском полуострове, подержала на ладони ржавую гильзу, застрявшую в сетке, - и, видимо, тоже что-то почувствовала.
Книг, где хоть строчка есть о переходе через Сиваш в Гражданскую и Великую Отечественную войны, Сергей собрал несколько полок, переписывается с коллегами по увлечению. Он, не единожды пересекавший Сиваш, ни разу не оставался там в ночь с 7 на 8 ноября. Не потому, что уже в палатке холодно и нельзя пройтись хоть вдоль берега со своими инструментами. Говорит - страшно. Несколько раз, оставаясь ночевать на берегу, Сергей ощущал, что вдруг исчезает тихий плеск мелких волн залива. Тишина спокойная сменяется тишиной настороженной. И слышится чавканье грязи. Как будто множество ног месят липкую грязь Сиваша.
| Создан 19 мар 2009 | |||||||||
Немцы мало веря в подобную операцию и надеясь на непроходимость Гнилого моря на всякий случай приготовились к отражению вероятного удара советских войск на .
Это было большим просчетом гитлеровского командования. Советские войска прошли через Сиваш и на этот раз на двадцать километров восточнее Литовского полуострова: между на севере и мысом Джангара на юге, ширина Сиваша достигает почти трех километров, а глубина местам доходит до одного метра. Знаменательно, что путь советским воинам указал Иван Иванович Оленчук, двадцать три года назад служивший в проводником фрунзенцам. Разыскал его бывший солдат - посыльный штаба М. В. Фрунзе, а теперь офицер штаба армии лейтенант Черкасов.
Преодолеть его теперь было сложнее, чем в 1920 году. По пояс, а местами и по горло, шли в ледяной воде воины. Понтоны с орудием. Боеприпасами, продовольствием тянули тянули по мелководью волоком, на лямках, на веревках, а кое-где просто на руках.
Немцы заметив продвижение советских войск, открыли бешеный огонь. Но было уже поздно. Передовые отряды, вступив на Крымскую землю за Сивашом на остров Русский, прочно закрепились. Отбив все контратаки, они создали на на острове Русском «Малую землю» — второй плацдарм для штурма крымской группировки врага в восемнадцать километров по фронту и четырнадцать километров в глубину. Эти небольшие клочки земли на Перекопе и острове Русском завоеваны кровью героев, стали исходными районами мощного удара по врагу. Более пяти месяцев здесь велись тяжелые бои.
«Малая земля» на острове Русском была очень важным плацдармом. Отсюда весной 1944 года был нанесен сокрушительный удар войск 4-го Украинского фронта. Бои на этом плацдарме были суровым испытанием даже для тех кто участвовал в Волжской битве.
Чтобы надежно обеспечить войска, боровшиеся на Сивашском плацдарме, и перебросить туда тяжелую артиллерию и танки, потребовалось строительство двух капитальных переправ через Сиваш. Первую переправу саперы начали строить 4 ноября, а 9 декабря она была уже готова. 25 декабря приступили к сооружению второй переправы на мыс Джангара. Саперам приходилось на только по 12-14 часов работать в ледяной воде под артиллерийским обстрелом, под бомбежкой, но и показать небывалые строительные темпы, чтобы переправы были готовы к сроку.
За 135 дней немецкая авиация произвела на переправы 205 групповых вылетов и сбросила свыше 11 тысяч бомб. Однако переправы работали. 44 раза разрушалась одна из них, и столько же раз восстанавливалась. Когда в феврале 1944 года заканчивалось сооружение второй переправы, разразился шторм силою в 10 баллов. Из в Сиваш нанесло массу воды. Огромные волны в три ряда размыли, свели на нет пятидесяти дневную работу тысячи людей. Чтобы ликвидировать последствия стихийного бедствия, солдаты и командиры трудились по 15-18 часов. В марте переправа была восстановлена. По этим артериям на плацдарм шло подкрепление.
Боевые действия советских войск по захвату и удержанию плацдармов в были подготовительным этапом операции по полному освобождению полуострова от немецко-фашистских захватчиков.
Сейчас мемориал на месте переправы заброшен и находится в плачевном состоянии.
Фото
Забытый мемориал
Въезд
Братские могилы
Памятник героической переправы через Сиваш
Воинам 4го украинского фронта
Могила героя советского союза Павлова А.Г.
Остров Русский
Тут была переправа