Великая печаль, по словам летописи, была в Москве 6 января 1598 года: "Последний цвет Русской земли отходил от очей всех", – умирал царь Федор.
Патриарх Иов и бояре были при нем.
– Кому сие царство и нас сирых приказываешь и свою царицу? – спросил у царя патриарх.
– В сем моем царстве и в вас волен Бог, наш Создатель, как Ему угодно, так и будет, а с царицею моею Бог волен, как ей жить, и о том у нас уложено, – отвечал умирающий.
Одно лицо теперь оставалось на престоле – вдова покойного государя, Ирина. Ей спешили присягнуть думные бояре, чтобы избежать междуцарствия.
Утром, когда разнесся по городу слух о кончине царя, москвичи сильно горевали, горько оплакивали его. Добродушного и набожного царя, по словам летописи, народ высоко чтил и любил.
В 9-й день по кончине Федора Ирина изъявила желание постричься. Напрасно челом били ей и умоляли ее святители, бояре и народ не оставлять царства: она была непреклонна, не вняла народным мольбам и постриглась под именем Александры. За сестрой удалился в Новодевичий монастырь и Борис. Теперь во главе государства остался патриарх Иов. Ему принадлежал и первый голос при избрании государя на осиротелый престол.
Когда узнали об отречении Ирины, духовенство и бояре не знали, что делать. Государственный дьяк Василий Щелкалов вышел к народу, наполнявшему Кремль, и требовал присяги на имя боярской думы.
– Не знаем ни князей, ни бояр, знаем только царицу! – кричал народ в ответ.
Когда же дьяк сказал народу, что уже нет царицы Ирины, а есть инокиня Александра, то в народе раздались крики:
– Да здравствует Борис Федорович!
Среди московской черни было немало доброхотов щедрого Годунова.
Всем собором пошли в Новодевичий монастырь. Патриарх от имени народа молил инокиню Александру благословить брата на царство, а Бориса – принять скипетр.
– Мне и на ум никогда не приходило, – отвечал Годунов, – о царстве, как мне и помыслить о такой высоте?!
По-видимому, самая мысль о престоле пугала Годунова, и он, казалось, решительно отказывается от него, но при этом все-таки прибавлял: "А если работа моя где пригодится, то с боярами радеть и промышлять я рад не только по-прежнему, но и свыше".
Эти слова показывали, что он не боится власти и царских трудов, к которым привык, а страшит его лишь высота царского сана...
Между тем государством управлял патриарх Иов с боярской думой; указы писались от имени "царицы Александры". Патриарх неоднократно упрашивал Годунова и наедине вступить на престол. Уже начинались от безначалия неурядицы. В народе разносилась страшная весть о том, будто крымский хан собирается нагрянуть на Москву.
Патриарх созвал в столицу собор из выборных людей; всего собралось 474 человека: тут были духовные лица, бояре, служилые люди, купцы и горожане. Большею частию выбраны были, по старанию друзей Годунова, его доброхоты. 17 февраля открылся собор. Патриарх, рассказав о пострижении царицы и об отказе Бориса, предложил собору решить вопрос: "Кому на великом преславном государстве государем быть?" Но, не дожидаясь ответа, продолжал:
– А у меня, Иова-патриарха, и у митрополитов, и архиепископов, и епископов, и у архимандритов, и у игуменов, и у всего священного вселенского собора, и у бояр, и у дворян, и у приказных, и у служилых всяких людей, и у гостей (купцов), и у всех православных крестьян, которые были на Москве, – мысль и совет единодушный, что нам мимо Бориса Федоровича иного государя никого не искати и не хотети.
После этих слов собору оставалось только беспрекословно согласиться с патриархом.
20 февраля, после молебствия о том, чтобы Господь даровал православному христианству царя Бориса Федоровича, патриарх снова с духовенством, боярами и народом отправился в монастырь, и опять слезно просили Годунова принять царскую власть.
От Годунова последовал снова решительный отказ. Все были в недоумении и скорби великой.
По совету патриарха, решено было, совершив торжественные молебствия Пречистой Богородице в Успенском соборе, а также по всем церквам и монастырям, идти в Новодевичий монастырь всенародно с иконами и крестами. А с духовенством патриарх тайно приговорил, в случае нового отказа со стороны Годунова, отлучить его от церкви, а самим снять с себя святительские саны, одеться в простые монашеские рясы и запретить по всем церквам службы.
21 февраля крестный ход с чудотворными образами Пречистой Богородицы Владимирской, Богородицы Донской и другими святыми иконами двинулся к Новодевичьей обители. Когда процессия подходила к монастырю, навстречу ей была вынесена чудотворная икона Смоленской Богоматери. Следом вышел и Борис Федорович. Дошедши до образа Владимирской Богородицы, он воскликнул;
– О милосердная царице, мати Христа Бога нашего! Почто толикий подвиг сотворила еси?.. Пречистая Богородица, помолися обо мне и помилуй мя!
При этом он пал на землю и долго орошал ее слезами. Затем, проливая слезы, обратился к патриарху и спросил, зачем он воздвиг святые иконы. Святитель благословил Бориса Федоровича крестом и сквозь слезы сказал ему:
– Богородица с Предвечным младенцем возлюбила тебя... Устыдись пришествия Ея, покорись воле Божией и ослушанием не наведи на себя праведного гнева Господня!..
Годунов молчал и плакал.
Отслужена была обедня. Прямо из церкви в полном облачении патриарх Иов и все духовенство с крестами и образами пошли в келью к царице, били ей челом, долго молили ее со слезами. Народ толпился на дворе. Некоторые из доброхотов Годунова стояли у окон кельи и подавали народу знаки руками, когда кричать, а иные пристава слишком уже усердствовали в пользу Годунова и "пхали людей в шею", заставляя их плакать и вопить.
Царица долго была в недоумении, как поступить. Наконец, обратилась к Борису и сама стала увещевать его.
– Это Божие дело, – говорила она, а не человеческое: как будет воля Божия, так и сотвори!
Тогда Борис с видом глубокой скорби и со слезами воскликнул:
– Господи Боже, Царь царствующих и Господь господствующих! Если Тебе то угодно, да будет святая воля Твоя!
Иов, святители и бояре пали на землю и со слезами радости благодарили Бога, а когда было объявлено народу о согласии Бориса Федоровича, то долго не умолкали радостные крики...
"Богоизбранный царь", как величал Бориса патриарх, побывал во всех кремлевских соборах, кланялся святыне, затем провел весь пост и всю Пасху в монастыре с сестрою.
Первым делом царя было дать приказ собираться ратным силам в Серпухов для отпора крымскому хану (слухи о его намерении вторгнуться в русские владения росли и волновали народ). Сам Борис уехал к войску. Большая рать была собрана под Серпуховом. Щедрость нового царя была безгранична: воевод и знатных людей дарили дорогими парчами, бархатами и шелковыми тканями, воинов – деньгами. В течение шести недель войску давались великолепные пиры под шатрами на серебряной посуде; никогда еще такой благодати воинам не приходилось видать. Убедились они тут воочию, что служить Борису выгодно. Вскоре явились от хана послы с дарами царю: хан желал быть с ним в мире и дружбе.
Так Борису Федоровичу и не довелось показать свою военную доблесть, но богатство и щедрость свою он показал и сердца служилых людей себе покорил. Радовались они, "чаяли и впредь себе от царя такого жалованья".
Когда Борис Федорович возвращался в Москву, его торжественно встречал патриарх с духовенством и народом. В своей приветственной речи Иов сказал Борису:
– Подвиг великий сотворил ты: освободил христианский род от пленения... Услышав о скором твоем ополчении, недруг крымский устрашился и прислал к тебе челом бить...
Таким образом, Борис являлся в глазах народа избавителем русской земли от татарского погрома. Торжественное венчание на царство Борис отложил до 1 сентября – дня сладких надежд и добрых желаний (в те времена новый год начинался с 1 сентября).
Венчание на царство было совершено патриархом в Успенском соборе очень пышно. По окончании обряда царь громогласно при всем народе, наполнявшем собор, воскликнул, обратившись к патриарху:
– Отче, великий патриарх, Бог свидетель тому, что никто в моем царстве не будет нищ и беден.
Затем, взявшись за ворот своей рубахи, прибавил:
– И сию последнюю разделю со всеми!
Велика, видно, была радость царя Бориса, если давал он такие обещания!.. Три дня продолжались народные празднества и придворные пиры. Награды без конца сыпались на царских приближенных. Щедротам царя, казалось, не было ни меры, ни конца...
Твердо, крепко сел на престол этот "богоизбранный" царь. Сослужили ему свою службу и патриарх, и духовенство, и служилые люди, облагодетельствованные им. Все дело было обделано очень ловко. Не принял Борис царского венца от патриарха и бояр, а выждал решения земского собора, на котором устами своих излюбленных людей весь русский народ избрал его, своего правителя, на царство. Но и тут он не хотел брать царского венца, долго и упорно отказывался, и если взял наконец, то лишь по Божьему изволению, по настоянию патриарха, по мольбам духовенства, выборных людей и московского народа. Словно против воли принимал на себя Борис бремя царской власти, но еще до венчания на царство сослужил великую царскую службу своему отечеству – спас его от вражьей силы; еще до венчания показал он служилым людям, что и службы от них требовать и жаловать по-царски за эту службу сумеет, что если не по крови, то по нраву, по широкой размашистой щедрости ему место на русском царском престоле. Борису в эту пору было сорок семь лет, но он еще был полон жизни и сил. Высокий ростом, плотный, плечистый, круглолицый, с черными волосами и бородой – он имел внушительный вид и царскую осанку; речь его была очень мягка, порою даже льстива, но глаза внушали страх и повиновение.
И умом, и наружным видом, и тороватостью – всем взял Борис, и, казалось бы, лучшего царя и не надо было; но в народе упорно держалась молва, что он сгубил последнюю отрасль царского дома, добиваясь престола. Крепко сел он теперь на этот престол – окрепла и злая молва... Цареубийцу видел народ в Борисе, и никакими щедротами не мог он купить народной любви. Невыносима была и многим знатным боярам мысль, что Годунов, человек незнатный родом, да вдобавок потомок мурзы Чета, природного татарина, – царь, а им, потомкам Рюрика и Гедимина, приходится преклоняться пред ним. Князья Шуйские, Вельские, Голицыны могли считать себя по своей родовитости более достойными, чем Годунов, занять престол, но более всего на него имел прав в глазах народа Федор Никитич Романов. Народ особенно любил Романовых: они не запятнали себя никаким дурным делом, в опричнине никакого участия не принимали, а добродетельная Анастасия, которую считали ангелом-хранителем царя, направлявшим его на все доброе, была памятна народу. При вступлении Бориса на престол во главе рода Романовых стоял Федор Никитич, племянник царицы Анастасии и двоюродный брат царя Федора. Не было в Москве в то время другого такого красавца и щеголя, как Федор Никитич! Им любовались все, когда он ехал на коне... Красота его и щеголеватость вошли даже в поговорку. Когда хотели похвалить молодцеватую наружность или изящество одежды какого-нибудь щеголя, то говорили ему: "Ты совершенно Федор Никитич!"
Но не одной красотой привлекал к себе Федор Никитич: он был очень умен от природы, со всеми приветлив и любезен, любознателен и, что представляло, тогда большую редкость, был начитан и знал даже немного по-латыни. Народная любовь к Романову была, конечно, известна Борису, а также и неприязнь многих к себе, и ему, достигшему желанной царской высоты, все-таки было кого бояться, было кому завидовать...
Болезненный Федор Иванович достиг только сорокалетнего возраста. Он скончался 7 января 1598 года. С ним прекращался царствовавший род, и все ожидали, какое распоряжение он сделает относительно престолонаследия. На этот счет существуют различные известия. По одним, перед смертью на вопросы патриарха и бояр, кому приказывает царство и царицу, он отвечал: «в сем моем царстве и в вас волен создавший нас Бог; как Ему угодно, так и будет». Но прощаясь наедине с Ириной, он, по тому же сказанию, «не велел ей царствовать, а повелел иноческий образ принять». По другим, более достоверным известиям, наоборот, он завещал престол Ирине, а исполнителями своей духовной назначил патриарха Иова, двоюродного брата своего Федора Никитича Романова-Юрьева и стоявшего во главе правления шурина - Бориса Годунова. При вести о кончине Федора, народ толпами устремился в Кремлевский дворец, чтобы проститься с усопшим государем. Народная горесть была вполне искренняя; давно уже Россия не испытывала такого сравнительно тихого и благополучного времени, как царствование Федора Ивановича. Федор за свою набожность и целомудренную жизнь был почитаем народом почти за святого человека. Русских людей удручали опасения за будущее.
Бояре, чиновники и граждане беспрекословно присягнули Ирине; она могла не только править государством подобно Елене Глинской, но и прямо царствовать. Но, весьма набожная и чуждая властолюбия, она привыкла руководствоваться советами своего брата Бориса, и теперь, по-видимому, имела одно намерение: добиться, чтобы Бориса избрали на царство. Из правителя-регента Борис Годунов должен был сделаться настоящим государем. На девятый день по кончине супруга Ирина удалилась в московский Новодевичий монастырь и там вскоре постриглась под именем Александры, предоставляя духовенству, боярам и народу избрать себе нового царя. Управление государством перешло в руки патриарха Иова и боярской думы; но душой правительства оставался Борис Годунов, которому Иов был предан всем сердцем. Правительственные грамоты продолжали выдаваться «по указу» царицы Ирины.
Между знатнейшими боярами находилось немало потомков Владимира Великого, которые помнили о своих удельно-княжеских предках и считали себя вправе занять московский трон. Но никто из них не имел надежной опоры в народе. В последнее время ближе всех стояли к трону две боярские фамилии: Шуйские, или Суздальские, ведшие свой род от Александра Невского, и Романовы-Юрьевы, близкие родственники последних государей с женской стороны, двоюродные братья Федора Ивановича. Однако их время еще не наступило. Законной царицей почиталась Ирина, а у нее был родной брат Борис; на его стороне были все обстоятельства. Борис Годунов уже не менее десяти лет руководил всеми делами правления. В его пользу действовали два самых могущественных союзника: патриарх Иов и царица-инокиня Александра. Говорят, что первый разослал по России надежных монахов, которые внушали духовенству и народу о необходимости избрать Бориса Годунова на царство; а вторая тайно призывала к себе военных сотников и пятидесятников и раздавала им деньги, чтобы склоняли к тому же своих подчиненных. Еще сильнее в пользу Бориса Годунова говорило его прежнее умное правление: народ привык к нему; а наместники и чиновники, лично им поставленные тянули общество в его сторону. Нет оснований отвергать следующий рассказ иностранцев. Когда Ирина удалилась в монастырь, дьяк Василий Щелкалов вышел в Кремле к народу и предложил присягнуть боярской думе. «Не знаем ни князей, ни бояр - ответила толпа - знаем только царицу, которой присягали; она и в черницах мать России». На возражение дьяка, что царица отказалась от правления, толпа воскликнула: «да здравствует (или да царствует) брат ее Борис Федорович!» Тогда патриарх с духовенством, боярами и народной толпой отправился в Новодевичий монастырь, куда, вслед за сестрой, часто стал удаляться и ее брат. Там патриарх просил царицу, чтобы она благословила брата на царство; просил Бориса принять это царство. Но последний отвечал отказом и уверениями, что ему и на ум не приходило помыслить о царском престоле. Первое открытое предложение короны было отклонено Борисом. Это просто объяснить тем, что избрание царя должно было совершиться великой земской думой из выборных людей всей Русской земли, и правитель Борис Годунов только от нее мог принять избрание в монархи.
В феврале съехались в Москву выборные из городов и вместе с московскими чинами составили Земский собор. Число его членов простиралось свыше 450; большинство принадлежало духовному и военно-служилому сословию, которое было предано давно стоявшему во главе правления Годунову; самые выборы производились по распоряжению патриарха Иова и под надзором преданных Годунову чиновников. Следовательно, заранее можно было предвидеть, на ком остановится соборное избрание на царство. 17 февраля патриарх открыл заседание великой земской думы, и в речи своей прямо указал на правителя Бориса Годунова. Все собрание постановило «неотложно бить челом Борису Федоровичу и кроме него никого на государство не искать». Два дня сряду в Успенском соборе служили молебны о том, чтобы Господь Бог даровал им государем Бориса Федоровича. А 20 числа патриарх и духовенство с народом отправились в Новодевичий монастырь, где пребывал тогда Борис Годунов, и со слезами молили его принять избрание. Но и на сей раз получили решительный отказ. Тогда патриарх Иов прибегает к крайним мерам. На следующий день, 21 февраля, после торжественных молебнов по всем церквам столицы он поднимает хоругви и иконы и идет крестным ходом в Новодевичий монастырь, призывая туда же не только граждан, но и их жен с грудными младенцами. Патриарх и все архиереи уговорились, что если и на сей раз царица и брат ее откажутся исполнить народную волю, то отлучить Бориса от церкви, а самим сложить с себя архиерейские ризы, одеться в простое монашеское платье и запретить везде церковную службу.
Из монастыря вышел Борис Годунов; пал ниц перед иконой Владимирской Богородицы и со слезами говорил патриарху, зачем он воздвигнул чудотворные иконы. Патриарх со своей стороны укорял его в противлении воле Божией. Иов, духовенство и бояре вошли в келию царицы и со слезами били ей челом; народ, толпившийся около монастыря, с плачем и рыданием падал на землю и также молил царицу дать брата на царство. Наконец, инокиня Александра объявляет согласие и приказывает брату исполнить желание народа. Тогда и Борис, как бы поневоле, со слезами произносит: «Буди, Господи, святая Твоя воля!» После того все отправились в церковь, и там патриарх благословил Бориса Годунова на царство.
Трудно сказать, сколько в этих действиях было искренности и сколько лицемерия. Однако, можно предположить, что все делалось по тайному руководству Бориса Годунова, в чьих руках находились все нити управления. Есть известия, что приставы почти насильно сгоняли народ к Новодевичьему монастырю и принуждали его плакать и вопить; прибавляют, что клевреты, вошедшие с духовенством в келью царицы, когда сия последняя подходила к окну, из-за нее давали знак приставам, а те приказывали народу падать на колени, толкая непокорных в шею. Говорят, что многие желавшие изображать плач, слюной мазали себе глаза. Со стороны Бориса Годунова неоднократные отказы объясняются ожиданием избрания от великой земской думы и желанием придать своему согласию вид подчинения настойчивой всенародной воле, а наконец и русским обычаем, который требовал, чтобы даже простое угощение принималось не вдруг, а только после усиленных просьб. Рассказывают, что Шуйские едва не испортили дела: после отказа 20 февраля они стали говорить, что далее упрашивать Бориса Годунова не подобает и что надо избрать другого царя. Но патриарх отклонил их предложение и устроил крестный ход на следующий же день. Рассказывают также, что бояре хотели избрать Годунова на условиях, ограничивающих его власть, и готовили грамоту, на которой он должен был присягнуть. Узнав о том, Борис Годунов тем долее отказывался, чтобы при всенародных мольбах всякие ограничивающие условия сделались неуместными.
Восемнадцать лет судьба русского государства и народа была связана с личностью Бориса Годунова. Род этого человека происходил от татарского мурзы Чета, принявшего в XIV в. в Орде крещение от митрополита Петра и поселившегося на Руси под именем Захарии. Памятником благочестия этого новокрещеного татарина был построенный им близ Костромы Ипатский монастырь, сделавшийся фамильною святынею его потомков; они снабжали этот монастырь приношениями и погребались в нем. Внук Захарии Иван Годун был прародителем той линии рода мурзы Чети, которая от клички Годун получила название Годуновых. Потомство Годуна значительно разветвилось. Годуновы владели вотчинами, но не играли важной роли в русской истории до тех пор, пока один из правнуков первого Годунова не удостоился чести сделаться тестем царевича Федора Ивановича. Тогда при дворе царя Ивана явился близким человеком брат Федоровой жены Борис, женатый на дочери царского любимца Малюты Скуратова. Царь Иван полюбил его. Возвышение лиц и родов через посредство родства с царицами было явлением обычным в московской истории, но такое возвышение было часто непрочно. Родственники Ивановых супруг погибали наравне с другими жертвами его кровожадности. Сам Борис по своей близости к царю подвергался опасности; рассказывают, что царь сильно избил его своим жезлом, когда Борис заступился за убитого отцом царевича Ивана. Но царь Иван сам оплакивал своего сына и тогда стал еще более, чем прежде, оказывать Борису благосклонность за смелость, стоившую, впрочем, последнему нескольких месяцев болезни. Под конец своей жизни, однако, царь Иван, под влиянием других любимцев, начал на Годунова коситься, и, быть может, Борису пришлось бы плохо, если бы Иван не умер внезапно.
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М., 1993; 2006. Первый отдел: Господство дома Св. Владимира. Глава 23. Борис Годунов http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/kost/23.php
БОРИС ГОДУНОВ В ДЕЛЕ ЦАРЕВИЧА ДИМИТРИЯ
[…] В 1592 году Годунов отправил в Углич надзирать за земскими делами и над домашним обиходом царицы Марфы своих доверенных людей: дьяка Михаила Битяговского с сыном Даниилом и племянником Качаловым. Нагие и сама царица не терпели этих людей. Нагие беспрестанно с ними ссорились. 15 мая 1591 года в полдень пономарь соборной углицкой церкви ударил в набат. Народ сбежался со всех сторон во двор царицы и увидел царевича мертвого с перерезанным горлом. Исступленная мать обвиняла в убийстве людей, присланных Борисом. Народ убил Михаила и Данила Битяговских и Никиту Качалова, а сына царевичевой мамки Волоховой притащил в церковь к царице и убил по ее приказанию пред ее глазами. Умертвили еще несколько человек по подозрению в согласии с убийцами.
Дали знать в Москву. Борис отправил на следствие боярина князя Василия Ивановича Шуйского и окольничьего Андрея Клешнина. Последний был человек, вполне преданный и покорный Борису. Первый принадлежал к роду, не расположенному к Борису, но, при стечении тогдашних обстоятельств, волею-неволею должен был действовать в его видах. Свидетелей убийства не было. Преступников тоже. Шуйский, человек хитрый и уклончивый, рассчитал, что если он поведет следствие так, что Борис будет им недоволен, то все-таки Борису ничего не сделает, потому что верховным судьею будет тот же Борис, а себя подвергнет впоследствии его мщению. Шуйский решил вести следствие так, чтобы Борис был им вполне доволен. Следствие произведено было бессовестным образом. Все натягивалось к тому, чтоб выходило, будто царевич зарезался сам. Осмотра тела не сделали: людей, убивших Битяговского с товарищами, не допросили. Царицу также не спрашивали. Показания, снятые с разных лиц, кроме показания одного Михаила Нагого, гласили одно, что царевич зарезался в припадке падучей болезни. Одни явно лгали, показывая, что сами видали, как происходило дело, другие показывали то же, не выдавая себя очевидцами. Тело царевича было предано земле в углицкой церкви Св. Спаса. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М., 1993; 2006. Первый отдел: Господство дома Св. Владимира. Глава 23. Борис Годунов http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/kost/23.php
ИЗБРАНИЕ БОРИСА: ЗА И ПРОТИВ
За Годунова был патриарх, всем ему обязанный, патриарх, стоявший во главе управления; за Годунова было долголетнее пользование царскою властию при Феодоре, доставлявшее ему обширные средства: везде - в Думе, в приказах, в областном управлении - были люди, всем ему обязанные, которые могли все потерять, если правитель не сделается царем; пользование царскою властию при Феодоре доставило Годунову и его родственникам огромные богатства, также могущественное средство приобретать доброжелателей; за Годунова было то, что сестра его, хотя заключившаяся в монастыре, признавалась царицею правительствующею и все делалось по ее указу: кто же мимо родного брата мог взять скипетр из рук ее? Наконец, для большинства, и большинства огромного, царствование Феодора было временем счастливым, временем отдохновения после бед царствования предшествовавшего, а всем было известно, что правил государством при Феодоре Годунов.
ОТНОШЕНИЕ К ОБРАЗОВАНИЮ
В усердной любви к гражданскому образованию Борис превзошел всех древнейших Венценосцев России, имев намерение завести школы и даже Университеты, чтобы учить молодых Россиян языкам Европейским и Наукам. в 1600 году он посылал в Германию Немца, Иоанна Крамера, уполномочив его искать там и привезти в Москву профессоров и докторов. Сия мысль обрадовала в Европе многих ревностных друзей просвещения: один из них, учитель прав, именем Товиа Лонциус, писал к Борису (в Генваре 1601): "Ваше Царское Величество, хотите быть истинным отцом отечества и заслужить всемирную, бессмертную славу. Вы избраны Небом совершить дело великое, новое для России: просветить ум вашего народа несметного и тем возвысить его душу вместе с государственным могуществом, следуя примеру Египта, Греции, Рима и знаменитых Держав Европейских, цветущих искусствами "и науками благородными". Сие важное намерение не исполнилось, как пишут, от сильных возражений Духовенства, которое представило Царю, что Россия благоденствует в мире единством Закона и языка; что разность языков может произвести и разность в мыслях, опасную для церкви; что во всяком случае неблагоразумно вверить учение юношества Католикам и Лютеранам. Но оставив мысль заводить Университеты в России, Царь послал 18 молодых Боярских людей в Лондон, в Любек и во Францию, учиться языкам иноземным так же, как молодые Англичане и Французы ездили тогда в Москву учиться Русскому. Умом естественным поняв великую истину, что народное образование есть сила государственная и, видя несомнительное в оном превосходство других Европейцев, он звал к себе из Англии, Голландии, Германии не только лекарей, художников, ремесленников, но и людей чиновных в службу. […] Вообще благосклонный к людям ума образованного, он чрезвычайно любил своих иноземных медиков, ежедневно виделся с ними, разговаривал о делах государственных, о Вере; часто просил их за него молиться, и только в удовольствие им согласился на возобновление Лютеранской церкви в слободе Яузской. Пастор сей церкви, Мартин Бер, коему мы обязаны любопытною историею времен Годунова и следующих, пишет: "Мирно слушая учение Христианское и торжественно славословя Всевышнего по обрядам Веры своей, Немцы Московские плакали от радости, что дожили до такого счастия!"
Карамзин Н.М. История государства Российского. T. 11. Глава I http://magister.msk.ru/library/history/karamzin/kar11_01.htm
ОЦЕНКИ БОРИСА ГОДУНОВА
Если Борис — убийца, то он злодей, каким рисует его Карамзин; если нет, то он один из симпатичнейших московских царей. Посмотрим же, насколько мы имеем основание обвинять Бориса в смерти царевича и подозревать достоверность официального следствия. Официальное следствие далеко, конечно, от обвинения Бориса. В этом деле иностранцы, обвиняющие Бориса, должны быть на втором плане, как источник второстепенный, потому что о деле Дмитрия они только повторяют русские слухи. Остается один род источников — рассмотренные нами сказания и повести XVII в. На них-то и опираются враждебные Борису историки. Остановимся на этом материале. Большинство летописателей, настроенных против Бориса, говоря о нем, или сознаются, что пишут по слуху, или как человека хвалят Бориса. Осуждая Бориса как убийцу, они, во-первых, не умеют согласно передать обстоятельства убийства Дмитрия, как мы это видели, и, кроме того, допускают внутренние противоречия. Составлялись их сказания много спустя после события, когда Дмитрий был уже канонизирован и когда царь Василий, отрекшись от своего же следствия по делу Дмитрия, всенародно взвел на память Бориса вину в убийстве царевича и оно стало официально признанным фактом. Противоречить этому факту было тогда делом невозможным. Во-вторых, все вообще сказания о смуте сводятся к очень небольшому числу самостоятельных редакций, которые позднейшими компиляторами очень много перерабатывались. Одна из этих самостоятельных редакций (так называемое "Иное сказание"), очень влиявшая на разные компиляции, вышла целиком из лагеря врагов Годунова — Шуйских. Если мы не примем во внимание и не будем брать в расчет компиляций, то окажется, что далеко не все самостоятельные авторы сказаний против Бориса; большинство их очень сочувственно отзывается о нем, а о смерти Дмитрия часто просто молчат. Далее, враждебные Борису сказания настолько к нему пристрастны в своих отзывах, что явно на него клевещут, и их клеветы на Бориса далеко не всегда принимаются даже его противниками учеными; например, Борису приписываются: поджог Москвы в 1591 г., отравление царя Федора и дочери его Феодосии.
Эти сказания отражают в себе настроение общества, их создавшего; их клеветы — клеветы житейские, которые могли явиться прямо из житейских отношений: Борису приходилось действовать при Федоре в среде враждебных ему бояр (Шуйских и др.), которые его ненавидели и вместе с тем боялись, как неродовитую силу. Сперва они старались уничтожить Бориса открытой борьбой, но не могли; весьма естественно, что они стали для той же цели подрывать его нравственный кредит, и это им лучше удалось.
Родился Борис Годунов в 1552 году, в семье вяземского помещика средней руки Федора Ивановича Годунова. Отец Бориса Фёдор и его брат Дмитрий помимо семейных поместий под Вязьмой, с которых несли поместную службу государю, также владели небольшой вотчиной и в Костроме.
После смерти отца Бориса взял в свою семью его дядя - Дмитрий Годунов. В годы опричнины Вязьма, в которой находились владения Дмитрия Годунова, перешла к опричным владениям. Незнатный Дмитрий Годунов был зачислен в опричный корпус и вскоре получил при дворе высокий чин главы Постельного приказа.
А после и сам Борис в 1570 году стал опричником, а в 1571 году был дружкой (представитель жениха) на свадьбе царя Ивана Грозного с Марфой Собакиной. В том же году Борис сам женился на Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской, дочери Малюты Скуратова.
В 1578 году Борис Годунов становится кравчим (придворный чин, ответственный за стольников, подающих еду и напитки). Ещё через два года Иван Грозный, после женитьбы своего сына Фёдора на сестре Годунова -Ирине, пожаловал Бориса званием боярина. Годуновы медленно, но верно поднимались по иерархической лестнице.
Годунов был умён и осторожен, стараясь до поры до времени держаться в тени. В последний год жизни царя Борис Годунов обрёл большое влияние при дворе. Вместе с Богданом Бельским он стал одним из самых приближенных людей Ивана Грозного.
28 марта 1984 года скончался Иван Грозный, на престол вступил Фёдор Иоаннович “Блаженный” . Новый царь был не способен управлять страной и нуждался в умном советнике, поэтому был создан регентский совет из четырёх человек: Богдана Бельского, Никиты Романовича Юрьева, князей Ивана Фёдоровича Мстиславского и Ивана Петровича Шуйского. Сам же Борис Годунов в день коронации Федора был осыпан милостями - он получил чин конюшего (этот чин считался одним из самых престижных при дворе- давался только боярам), звание ближнего великого боярина и наместника Казанского и Астраханского царств.
Смерть наследника Дмитрия
Пока царь Федор был жив, власть Бориса казалась твердо обеспеченной. Однако, если Федор умрет бездетным, потенциальным претендентом на московский трон становился мальчик Дмитрий. Если бы Дмитрий стал царем, реальную власть захватили бы его родственники.
Как утверждается в летописи времён Романовых -Борис Годунов был повинен в смерти Дмитрия, ведь Дмитрий был прямым наследником престола и мешал Борису в продвижении к нему. Исаак Масса (голландский дипломат) приводит такую же версию. Тем не менее, участие Годунова в заговоре на жизнь царевича не доказано.
Николай Ге. Борис Годунов и царица Марфа, вызванная в Москву для допроса о царевиче Дмитрии при известии о появлении самозванца
В 1829 году историк М. П. Погодин первым рискнул выступить в защиту невиновности Бориса. Обнаруженный в архивах подлинник уголовного дела комиссии Шуйского стал решающим аргументом в споре. Он убедил многих историков XX века в том, что истинной причиной гибели сына Ивана Грозного всё-таки был несчастный случай - Царевич Дмитрий страдал эпилепсией, с ним случались исключительно жестокие припадки. В субботу, 15 мая 1591 г., примерно в полдень, Дмитрий забавлялся у дворца с четырьмя другими мальчиками, его обычными партнерами, игрой в ножики (тычкой). Как потом рассказывала нянька следственной комиссии, присланной из Москвы, с Дмитрием неожиданно случился сильный эпилептический припадок. "И он закололся ножом, и она взяла его на руки, и он отошел у нее на руках". Мальчики подтвердили ее слова.
Известия о смерти Дмитрия и мятежей, вспыхнувших в Угличе после его смерти, достигли Москвы вечером следующего дня. Сразу же было решено отправить в Углич следственную комиссию и отряд стрельцов для подавления мятежа. Комиссию возглавил князь Василий Иванович Шуйский. С прибытием комиссии беспорядки в Угличе прекратились.
В задачу комиссии не входило делать какие-либо собственные заключения, она должна была только допросить свидетелей и участников событий и представить в правительство отчет о своем расследовании. Свидетели дали разные показания по поводу смерти царевича. Сведения тех, кто утверждал, что Дмитрия убили, не скрывались. Кроме расследования обстоятельств смерти Дмитрия, комиссия также собирала информацию о роли Нагих в мятеже и природе бунта горожан.
24 мая Москву потрясли ужасные пожары, начавшиеся одновременно в разных частях города. Летопись, написанная после канонизации царевича Дмитрия, объясняла пожары Божьей карой за убийство царевича. Но в действительности пожары были результатом работы поджигателей. Их главарей схватили, и они рассказали боярам, что им за это заплатили люди Афанасия Александровича Нагого (дядя царицы Марии Нагой, матери Дмитрия), и что Афанасий разослал своих людей организовать поджоги и во многих других городах, в том числе, в Чусовой на Урале.
Мать Дмитрия, царица Мария, приняла постриг под именем Марфы и была отправлена в монастырь близ Белоозера. Никого из Нагих не казнили, а сослали в отдаленные города и заключили в темницу. Их собственность конфисковали. Углицких посадских, принимавших активное участие в мятеже, выслали в Сибирь на поселение в недавно основанном городе Пелыме.
Правление Бориса Годунова при царе Федоре
Деятельность правления Годунова была нацелена на всестороннее укрепление государственности. Благодаря его стараниям, еще при правлении царя Федора, в 1589 году был избран первый русский патриарх, которым стал московский митрополит Иов. Учреждение патриаршества свидетельствовало о возросшем престиже России.
Развернулось небывалое строительство городов, крепостных сооружений. В 1585 году была построена крепость Воронеж, в 1586 - Ливны. Для обеспечения безопасности водного пути от Казани до Астрахани строились города на Волге - Самара (1586), Царицын (1589), Саратов (1590). В 1592 году был восстановлен город Елец. На Донце в 1596 году был построен город Белгород.
Летом 1591 года крымский хан Казы-Гирей с полутораста тысячным войском подошёл к Москве, однако, оказавшись у стен новой мощной крепости и под прицелом многочисленных пушек, штурмовать её не решился. В мелких стычках с русскими отряды хана постоянно терпели поражения; это вынудило его отступить, бросив обоз. По дороге на юг, в крымские степи, войско хана понесло большие потери от преследовавших его русских полков.
Во внешней политике Годунов проявил себя как талантливый дипломат. 28 мая 1595 г. в Тявзине (близ Ивангорода) был заключён мирный договор, завершивший русско-шведскую войну 1590-1595 годов. Годунов сумел воспользоваться сложной внутриполитической ситуацией в Швеции, и Русское царство, согласно договору, получило Ивангород, Ям, Копорье и Корелу (взамен Борис оставил шведам Нарву в качестве компенсации). Таким образом, Россия вернула себе все земли, переданные Швеции по итогам неудачной Ливонской войны.
Избрание Бориса Годунова царем
В середине июня 1592 года царица Ирина родила дочь, окрещенную Феодосией, это породило надежды, что царь Федор не умрет без наследника. Событие укрепило положение Бориса Годунова. В случае преждевременной смерти царя Федора, Борис мог бы править от имени его дочери. Но 25 января 1594 г. малолетняя царевна умерла. Других детей не последовало. Четыре года спустя, 7 января 1598 г., царь Федор скончался.
Некоторые бояре желали объявить временным правительством Московии Боярскую Думу. Патриарх же, епископы и другое бояре просили Ирину сохранить за собой титул царицы и передать фактическую власть своему брату Борису. Борис прекрасно понимал, что для того, чтобы быть признанным правителем, ему необходимы более серьезные основания, чем просто благословение сестры. Нового царя нужно было избрать.
Патриарх Иов немедленно начал подготовку. На корону было три претендента: Борис Годунов, фактический правитель царства в последнее десятилетие царствования царя Федора, князь Федор Мстиславский - старший член Боярской Думы и боярин Федор Никитич Романов. Мстиславский уступал в популярности Федору Романову. А положение Бориса было много прочнее, поскольку он уже несколько лет находился на вершине власти и был известен как опытный и одаренный правитель. Многим казалось надежнее не менять установившегося порядка. Кроме того, Борис имел больше, чем Федор Романов, сторонников среди дворян и располагал большим количеством голосов.
Борису Годунову сообщают об его избрании на царство
Выборный Собор собрался 17 февраля 1598 года. Когда патриарх Иов с удовлетворением обнаружил, что подавляющее большинство выступает за Бориса Годунова, он убедил остальных принять Бориса в качестве царя, чтобы добиться единогласного голосования. Так и было сделано. Но когда Бориса известили об избрании, он отказался принять трон. Он объяснил патриарху, что ему хотелось получить особые гарантии того, что его не только избрали Царем, но и признали как основателя новой династии.
18 февраля патриарх Иов созвал в Успенском соборе новое заседание выборного Собора. На этом Соборе было решено считать изменником каждого московита, который признает своим государем любого другого человека, кроме Бориса, его сына Федора и их потомков. Каждый московит, знающий о таком изменнике, должен был разоблачить его перед патриархом и Собором. Патриарх должен был отлучить его от церкви и передать на суд властям.
26 февраля патриарх, духовенство и народ ввели царя Бориса в Успенский собор для благодарственного молебна. После чего Борис возвратился в свою келью в Новодевичьем монастыре и провел там Великий пост и Пасху. Только 30 апреля он поселился в царском дворце. Но коронацию, согласно его желанию, отложили на 1 сентября. Собор продолжал свою работу до этой даты.
Царствование Бориса ознаменовалось начавшимся сближением России с Западом. Контакты Московского государства с Европой, ставшие активно развиваться ещё во времена Ивана III, практически прекратились при Иване Грозном. В царствование Бориса связи с заграницей вновь оживились. В Москву ехали купцы, врачи, промышленники, военные, ученые люди. Они получали должности, хорошее жалование, земли с крестьянами. Было намерение у царя Бориса открыть в Москве университет, но тому помешало консервативное духовенство, боявшееся, что вместе со знанием на Русь придут и всяческие ереси. Европейская культура проникла в русский обиход. Это касалось одежды, жилья, светских церемоний и даже таких вещей, как бритьё бород. Борис посылал русских людей на обучение за границу, но они, как правило, не хотели возвращаться на родину.
При нём в жизнь Москвы вошли неслыханные новшества, например, в Кремле был сооружён водопровод, по которому вода поднималась мощными насосами из Москвы-реки по подземелью на Конюшенный двор. В 1600 году выстроен Царёв-Борисов. Началось заселение и освоение опустевших во время ига земель к югу от Рязани. В Сибири в 1604 году был заложен город Томск. В период с 1596 по 1602 годы было построено одно из самых грандиозных архитектурных сооружений Руси - Смоленская крепостная стена, которую впоследствии стали называть «каменным ожерельем Земли русской». Кепость была построена для защиты западных рубежей России от Польши.
Великий Голод 1601-1603 года
В 1601 г. шли долгие дожди, а затем грянули ранние морозы. По данным современных учёных, продолжительные погодные аномалии стали результатом извержения вулкана Уайнапутина в испанском Перу и массивным выбросом пепла в атмосферу. В следующем 1602 году холода и неурожай повторились. В стране начался голод, продолжавшийся три года. Цена хлеба выросла в 100 раз. Борис запрещал продавать хлеб дороже определённого предела, даже прибегая к преследованиям тех, кто взвинчивал цены, но успеха не добился. Стремясь помочь голодающим, он не жалел средств, широко раздавая беднякам деньги. Но хлеб дорожал, а деньги теряли цену. Борис приказал открыть для голодающих царские амбары. Однако даже их запасов не хватало на всех голодных, тем более, что, узнав о раздаче, люди со всех концов страны потянулись в Москву, бросив те скудные запасы, которые всё же имелись у них дома. Люди начинали думать, что это - кара Божья, что царствование Бориса Годунова незаконно и не благословляется Богом.
Массовый голод и недовольство установлением «урочных лет» стали причиной крупного восстания под руководством Хлопка (1602-1603 гг.), в котором участвовали крестьяне, холопы и казаки. Повстанческое движение охватило около 20 уездов центральной России и юга страны. Восставшие объединялись в крупные отряды, которые продвигались к Москве. Против них Борис Годунов направил войско под командованием И. Ф. Басманова. В сентябре 1603 года в ожесточённом сражении под Москвой повстанческая армия Хлопка была разбита. Басманов погиб в бою, а сам Хлопок был тяжело ранен, взят в плен и казнён.
Вместе с тем Исаак Масса сообщает, что «…запасов хлеба в стране было больше, чем могли бы его съесть все жители в четыре года… у знатных господ, а также во всех монастырях и у многих богатых людей амбары были полны хлеба, часть его уже погнила от долголетнего лежания, и они не хотели продавать его; и по воле божией царь был так ослеплён, невзирая на то, что он мог приказать всё, что хотел, он не повелел самым строжайшим образом, чтобы каждый продавал свой хлеб».
Смерть Бориса Годунова
В такой сложно ситуации по стране стали ходить слухи, что прирождённый государь, царевич Дмитрий, жив. Годунов был напуган этой нависшей над ним угрозой. Годунова начали называть – рабоцарь. А в начале 1604 года было перехвачено письмо одного иноземца из Нарвы, в котором объявлялось, что у казаков находится чудом спасшийся Дмитрий, и Московскую землю скоро постигнут большие несчастья.
26 октября 1604 г. Лжедмитрий I с горсткой поляков и казаков двинулся на Москву. Даже проклятия московского патриарха не остудили народного воодушевления на пути «царевича Дмитрия». Однако в январе 1605 г. отправленные Годуновым правительственные войска в битве при Добрыничах разбили самозванца, который с немногочисленными остатками своей армии был вынужден уйти в Путивль.
Ситуация для Годунова осложнялась еще и из-за состояния его здоровья. Уже с 1599 года в летописях появляются упоминания о его болезнях, нередко царь недомогал и в 1600-е годы.
13 апреля 1605 г. Борис Годунов казался весёлым и здоровым, много и с аппетитом ел. Потом поднялся на вышку, с которой нередко обозревал Москву. Вскоре сошёл оттуда, сказав, что чувствует дурноту. Позвали лекаря, но царю стало хуже: из ушей и носа пошла кровь. Царь лишился чувств и вскоре умер в возрасте 53 лет.
Ходили слухи, что Годунов, не справляясь с ситуацией в стране и нашествием Лжедмитрия, в припадке отчаяния отравился. По другой версии он был отравлен своими политическими противниками.Для редактирования данного текста дважды кликните по нему.
Гробница Годуновых в Троице-Сергиевой лавре